Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но, возможно, она и была этой испуганной ланью, дрожащей и готовой убежать от первого же резкого движения.

А затем он вновь поцеловал ее.

В его поцелуях не было ничего, что напоминало бы ей о других – жестких, грубых, жадных, вызывающих в ней одно только отвращение.

И постепенно ее страх отступил, сменившись все нарастающим возбуждением, чувством томительной истомы, и Дэниела полностью растворилась в этих новых, неизведанных ею прежде ощущениях. Последней ясной мыслью ее было удивление, что такой сильный мужчина – или вообще любой мужчина – может быть таким нежным и ласковым.

Но через какое-то время его поцелуи стали жарче, нетерпеливее, требовательнее – казалось, он ждал, что она начнет возвращать их ему. И она возвращала... Впервые в жизни ей самой захотелось поцеловать мужчину. И странный жар, охвативший ее от первого нежного прикосновения, теперь разгорался в ней все сильнее.

Он заставил ее чувствовать себя тающим на огне медом.

А когда он наконец прервал поцелуй, она вновь почувствовала, что дрожит, но это была уже совсем другая дрожь, сладкая и томная. Ее колени едва не подгибались, казалось, она так ослабла, что, если бы он ее не держал, она бы не смогла стоять.

Заметив лукавый огонек в сверкающих глазах, который он постарался спрятать за полуприкрытыми веками, Дэниела поняла, что ему прекрасно известно, какой эффект произвели на нее поцелуи. Облизав чуть припухшие губы, она прошептала (при всем своем желании она не смогла бы говорить сейчас громко):

– Кто вы?

Уже не сдерживая больше улыбки, он сказал с ласковой насмешливостью:

– А это уж вы сами постарайтесь выяснить, моя маленькая разбойница! Раз вы упорно не хотите признаваться в том, кто вы такая, я тоже не вижу причины называть себя.

– А что, если я и в самом деле Благородный Джек?

Добрая усмешка в его взгляде внезапно сменилась вспышкой такого гнева, что Дэниела тут же пожалела, что не придержала язык за зубами. И почему его так злит то, что она выдает себя за этого благородного разбойника?

– Вы позорите имя Благородного Джека! – жестко произнес он. – К тому же он никогда бы меня не ограбил!

– Ну этого вы точно не можете знать!

– Могу. Этот человек никогда не грабил ни в чем не повинных путешественников, чтобы обогащаться за их счет. Он отбирал деньги только у богатых бессердечных негодяев, грабивших своих людей, и часто отдавал деньги их же жертвам.

Возмущенная тем, что ее могли заподозрить в том, что она использовала славу и имя Благородного Джека в своих собственных корыстных целях, Дэниела в запальчивости воскликнула:

– Но ведь вы же богаты!

– Да, но это еще не преступление. И уж кем-кем, а безжалостным негодяем я никогда не был. – Внезапно в его глазах вновь сверкнул лукавый огонек. – Хотя, если честно признаться, кое-кто из моих знакомых все же мог бы назвать меня негодяем. – Но, едва зажегшись, его взгляд вновь потух, и он сурово закончил:

– Вы погубили репутацию Благородного Джека. А своими неумелыми действиями сегодня едва не погубили себя. И вообще, этот благородный разбойник, насколько я слышал, грабил, чтобы помогать другим.

– Но ведь и я тоже!

Недоверчиво-скептический взгляд незнакомца не оставлял сомнений в том, что у него на этот счет совсем другое мнение.

– Даже если и так и намерения ваши благородны, хотя я в этом очень сомневаюсь, у вас все равно нет ни умения, ни сноровки заниматься грабежами. И сегодняшняя наша встреча – лучшее тому подтверждение.

Что ж, следовало признать, что он абсолютно прав – ни умения, ни сноровки у нее действительно не было. А от одной мысли, что придется стрелять в кого-нибудь, Дэниеле и вовсе становилось плохо. Но что же ей делать, если у нее нет другой возможности раздобыть денег для ее друзей. Кто еще им поможет, если не она!

Между тем он продолжал:

– Вы только посмотрите, с какой легкостью я вас обезоружил. А когда я отказался отдать вам деньги, что вы сделали? Начали лепетать что-то беспомощное. Сразу было понятно, что вы никогда не пустите в ход свои пистолеты. Запомните, это большая ошибка – прибегать к угрозам, которых вы не в состоянии осуществить! Это верный проигрыш. – Подумать только, он укоряет ее за то, что она его не застрелила!

– Но я же не могла стрелять в безоружного! – сердито воскликнула Дэниела.

– А кто вам сказал, что я был безоружен? – И незнакомец вытащил пистолет, который прятал в складках своего плаща.

– Все время, пока мы разговаривали, я держал вас под прицелом. Если бы я только заметил, что вы собираетесь в меня выстрелить, можете быть уверены – вы бы сейчас уже были мертвы.

Не сомневаясь ни минуты, что незнакомец говорит правду, Дэниела почувствовала, как по ее спине пробежал противный холодок.

– Что ж, – продолжал он все тем же суровым тоном, – я вижу, вы наконец поняли, что это не игрушки и что сегодня ночью вы из-за своей глупости оказались на волосок от смерти. Оставьте-ка вы лучше эти игры нам, мужчинам, а сами займитесь тем, что вы умеете делать лучше, – танцевать на балах и кокетничать с кавалерами, ну, может, еще вышивать.

Дэниела едва сдержалась, чтобы не высказать этому наглецу все, что она думает по этому поводу. И дело было даже не в том, что в седле она чувствовала себя гораздо лучше и увереннее, чем в бальном зале. Но как смеет этот человек решать, чем именно ей заниматься! А что, если она любит приключения ничуть не меньше, чем иной мужчина, а то и больше!

Но она не стала спорить. В конце концов, приходилось мириться с подобной несправедливостью. Так было всю ее жизнь. Лишь втайне от всех она могла дать себе волю и, переодевшись в мужское платье, скакать верхом или разыгрывать из себя благородного разбойника. Дэниела решила перевести разговор в более безопасное русло, а заодно и узнать кое-что для себя полезное... на будущее. – Почему вы сразу не застрелили меня, когда только открыли дверцу кареты, – спросила она.

– Я просто хотел сначала выслушать вашу историю.

– Но как... откуда вы так быстро узнали... ведь вы сразу поняли, что я не Благородный Джек?

Он рассмеялся.

– Вот вы и выдали себя. Так, значит, вы признаете, что вы самозванка? – поддразнил он Дэниелу. – Дело в том, что я знал это с самого начала. Благородного Джека больше нет.

– Что? – Дэниеле показалось, что ей нанесли удар, у нее даже перехватило дыхание. Этот необыкновенный человек всегда был ее героем, более того, это был единственный мужчина, к которому она относилась с восхищением, наделяя его всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами.

– Вы же не хотите сказать, что он... умер? – прошептала она.

Незнакомец нахмурился, несколько удивленный ее реакцией. Можно подумать, что он сообщил ей о смерти ее любимого или брата.

– А вам-то какое до него дело? Ведь вы с ним даже незнакомы, не так ли? Кто же вы такая, черт вас возьми! И что у вас общего с этим разбойником? Если, конечно, не считать того, что вы присвоили себе его славу?

Он взялся за край ее маски, с явным намерением снять ее, и Дэниелу мгновенно охватила паника, удивившая ее саму. Страх, что он увидит ее лицо, был понятен – ведь он мог ее узнать, встретив где-нибудь в обществе. Но за этой ее реакцией крылось что-то еще, более важное для нее. Дэниела судорожно вцепилась в его запястье.

– Нет, умоляю вас, только не это! Не снимайте с меня маску!

Должно быть, эта отчаянная мольба не оставила его равнодушным. Чуть помедлив, он отнял руку.

– Почему это так важно для вас? – спросил он, нахмурившись. – Уверен, что за этим стоит не только ваше нежелание, вполне, впрочем, понятное, быть узнанной. Я прав, не так ли?

Дэниела промолчала, не в силах слова вымолвить от изумления. Откуда ему это знать? Неужели этот человек, или вообще какой-либо человек, может быть так проницателен?

– Ответьте же мне.

Легко сказать. Но разве можно объяснить это странное, почти паническое чувство, которое охватило ее при мысли, что она может лишиться единственной защиты, пусть и такой призрачной, отделяющей ее от реального мира!

3
{"b":"26489","o":1}