Если бы Диккан как раз не занимался расследованием этого заговора, он бы лишь посмеялся над словами Берти. Однако нескольких предателей уже удалось поймать, и они действительно оказались в своем деле профессионалами.

– Спасибо, Берти, – сказал Диккан, надеясь, что Эвенхем оценит его искренность. – Ты оказал своей стране и мне огромную услугу. Если тебе понадобится помощь, найди меня.

Казалось, Берти еще как-то держался благодаря тому, что собрал все силы в комок. Обнадеживающие заверения Диккана позволили ему расслабиться. Он обмяк, и по его худым щекам потекли слезы. Рука с пистолетом безвольно повисла. Диккан хотел было вырвать у него оружие, но потом подумал, что теперь у Берти больше нет причин стрелять в него.

– Спасибо, – произнес юноша, прикрывая рукой глаза. – Вы очень добры.

Диккан знал, что это вовсе не так. Но все равно кивнул и повернулся взять перчатки.

– Если тебе больше ничего не нужно, я, пожалуй, пойду.

Берти кивнул и перевел дыхание.

– Нет. Больше ничего. Я сделал то, что должен был сделать. Теперь моя совесть чиста.

Диккан натягивал перчатки, когда увидел, как Берти снова поднимает пистолет. Повинуясь инстинкту, он отскочил в сторону. Собирался упасть на пол, но тут же сообразил, что Берти вовсе не пытался выстрелить в него. Он хотел выстрелить в себя.

– Нет! – крикнул Диккан, кидаясь к нему.

Но было уже слишком поздно. С улыбкой облегчения Берти навел на себя оружие. Диккану лишь оставалось сжимать в руках мертвое тело.

Кентербери, Англия

Три дня спустя

Грейс Фэрчайлд была сбита с толку. Она знала, что это все сон, но не могла ничего понять. Такие сны случались у нее и раньше: смутные, прекрасные мечты о мужчине, который занимался с ней любовью. Но обычно сновидения не отличались такой ясностью: больше намеки, неясные фантазии, нежели реальные события. Она лишь видела, но не ощущала. Проведя всю жизнь в среде солдат, она знала, как выглядит соитие. В Индии она видела подробные изображения, вырезанные на стенах храмов, множество пар, извивающихся от страсти в объятиях друг друга.

Конечно, ее сны отражали эти картины. Она видела происходящее, но ничего не чувствовала. Даже когда ее возлюбленный овладел ею, она продолжала словно смотреть со стороны – любопытный наблюдатель в собственной спальне.

Но на этот раз все было по-другому. Ей приснилось, что ее возлюбленный лежал, плотно прижавшись к ее спине. Она чувствовала прикосновение его горячей кожи, слышала сильное биение сердца. Ноздри заполнил его запах. Тяжелое дыхание шевелило ее волосы. Он поглаживал ее шею, отчего по ее спине побежали мурашки. Его мозолистые пальцы прошлись по позвонкам. Она могла поклясться, что чувствует прикосновение волосков к своим ногам, слышит неровное мужское дыхание.

Грейс задрожала, охваченная небывалыми ощущениями: почти болезненная сладость, словно жар мадрасского солнца, наслаждение, молнией пронзившее все ее тело. Казалось, ее кожа горит, грубоватое прикосновение его ладони разжигало ее, словно удар кремня по сухому труту. Неясная острая дрожь пробегала по телу, обвиваясь вокруг ног, охватывая чувствительные соски, пробираясь в ее самые потаенные уголки, как солнце, согревающее спящие семена. Она вся словно таяла изнутри и не могла больше лежать спокойно.

Ей хотелось стать одной из тех фигур, изображенных на стенах храмов.

Грейс мысленно молила его поспешить. Разжечь огонь, принести ей освобождение. Крепко прижать ее к себе, чтобы она больше никогда не была одна. Она потянулась, как кошка на солнце, и придвинулась поближе к его крепкому, гибкому телу. Чуть слышно вскрикнула, ощутив его возбуждение. Незнакомое ей прежде, удивительное наслаждение. Такое чувственное.

До нее долетел стон, чуть хрипловатый, низкий звук, эхом отдавшийся во всем ее теле. Чувственное, чарующее выражение наслаждения. Грейс сдавленно фыркнула. Одной рукой он ласкал ее грудь, нежно теребил сосок. Его другая рука опускалась все ниже, и у нее перехватило дыхание. Сердце бешено стучало, все тело покрылось потом. Она снова услышала стон.

Грейс застыла и распахнула глаза.

Она действительно слышала стон.

В отчаянии она пыталась собраться с мыслями. Сквозь окно комнаты на постоялом дворе сочился утренний свет. Да, все верно. Накануне она остановилась на постоялом дворе «Фальстаф» в Кентербери со своей подругой, леди Кейт. Осторожно переведя дух, Грейс принюхалась, ожидая уловить запахи дыма, свежего воздуха из открытого окна и аромат своей розовой воды. Но вместо этого она ощутила запах бренди и табака с чуть различимой примесью мускуса. Почувствовала запах мужского пота.

Ее сердце замерло. Мысли начали путаться. Скорее всего это ей приснилось, в этом Грейс была уверена. Но почему тогда она все еще чувствует запах? И тут она увидела, как его рука придвинулась к завиткам внизу ее живота, и поняла: это был не сон.

Вскрикнув, Грейс села. Простыни сбились вокруг ее ног. Она дернула их на себя, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Дернула слишком сильно и полетела с кровати, судорожно размахивая руками и пытаясь удержаться. С шумом приземлившись на пол, она снова вскрикнула.

Мгновение она лежала на месте, закрыв глаза, ее хромую ногу пронзила боль, желудок грозил взбунтоваться. Все тепло, охватившее ее тело во сне, испарилось. У нее кружилась голова, во рту пересохло, мысли путались. Она лежала на полу в комнате незнакомца, запутавшись в его простынях. Как такое вообще могло случиться?

– Проклятие! – раздался голос с кровати, и даже не открывая глаз, Грейс поняла, что ситуация во много раз хуже.

В постели лежал отнюдь не незнакомец. Это был Диккан Хиллиард, самый знаменитый мужчина во всей Англии. Человек, при виде которого Грейс всякий раз превращалась в заикающуюся дурочку.

Продолжая ругаться, он сел. Лучи утреннего солнца золотили его кожу, как на картинах Рембрандта, расцвечивая мышцы и сухожилия виньетками из расплавленного золота. Тени подчеркивали выступы скул и подбородка и дрожали на его растрепанных черных волосах, когда он попытался пригладить их рукой. Он потряс головой, словно приходя в себя. Потер глаза. Грейс знала, что ей надо бежать прежде, чем он ее заметит. Но она не могла отвести от него взгляда, словно загипнотизированная.

Она никогда не видела более привлекательного мужчины. Его нельзя было назвать классическим красавцем. Слишком широкое лицо, нос с горбинкой, призрачно-серые глаза. Однако он был высок, элегантен и аристократ от макушки до пяток. Полная противоположность несчастной старой деве, сидевшей на полу, словно куль.

Диккан повернулся в ее сторону и открыл рот. Очевидно, он только что понял, кого держал в своих объятиях.

– Мисс Фэрчайлд, – протянул он изумленно. Осторожно выбрался из постели, подошел к ней и встал рядом. – Простите мою дерзость, но какого черта вы тут делаете?

Грейс не могла собраться с силами, чтобы ответить. Боже милостивый, он был совершенно обнаженный. Потрясающе красивый, с широкими плечами и руками, привыкшими к труду. Упругие, подтянутые мышцы на груди в темных завитках волос, сбегавших вниз… Щеки Грейс залил жаркий румянец. Господи, он был великолепен. Ожившая древняя статуя, за одним маленьким исключением.

Хотя не таким уж маленьким. И это не укрылось от взгляда Грейс. Оно находилось как раз на уровне ее глаз, и если старые храмовые росписи не лгали, Диккан был сильно возбужден. От одного вида его достоинства, торчащего из густых завитков темных волос, по ее телу пробежала дрожь. По сравнению с ним бледнели все те плоские акварельные изображения.

И конечно же, как только он взглянул на нее, от его возбуждения не осталось и следа.

– Я все еще сплю, – пробормотала она, не в силах отвести глаза и продолжая бесстыдно разглядывать его. – Точно. Это кошмарный сон. Не стоило вчера брать второй кусок пирога с голубями.

Ей следовало бы закрыть глаза. Следовало схватить одежду и выбежать из комнаты. По крайней мере попытаться оправдаться. Но Грейс даже моргнуть не могла. Она по-прежнему ощущала прикосновение его рук к своей коже, невероятное наслаждение, которое она испытала, когда его тело прижалось к ней. От выражения ужаса на лице Диккана она была готова сгореть со стыда.