– Мерзавец! – прошипела Грейс.

– На комплимент не похоже, – пробормотала леди Кейт, подходя к подруге.

Грейс вздохнула.

– Твой кузен совершенно позабыл о хороших манерах, Кейт.

Леди Кейт рассмеялась.

– Нет, милая моя. Его манеры никуда не делись. Ему просто недостает смелости. Приятно видеть, что мой красавец Диккан испытывает свойственное всем новоиспеченным мужьям волнение.

– Хмм…

С веселым смехом Кейт порывисто обняла Грейс.

– Я буду по тебе скучать, мой маленький полковник. Обещай, что не забудешь обо мне, когда станешь настоящей матроной.

Грейс обняла подругу, чувствуя, словно теряет что-то очень близкое и дорогое.

– Я ведь не уезжаю далеко. Мне даже кажется, я буду часто обращаться к тебе за советом по поводу нашей совместной жизни.

– Боже мой, разве я могу что-то знать? – Вытерев глаза, Кейт усадила Грейс в карету. – А теперь уезжай. Чем раньше отправишься в путь, тем быстрее прибудешь на место.

Дверца захлопнулась, и Грейс в последний раз махнула рукой подруге. И только когда карета тронулась с места, она поняла, что находится в ней не одна. Напротив нее сидел слуга Диккана.

– Здравствуйте, – обратилась она к печальному маленькому человечку. – Биддл, верно?

Он царственно склонил голову.

– Да. У вас нет служанки, мадам?

– Нет. Леди Кейт предложила мне свою, но я отказалась.

Поджав губы и тем самым выразив свое мнение на этот счет, Биддл промолчал. Он был похож на гончую, двойной подбородок и печальные глаза, даже уши у него были большие. Но самое удивительное, Грейс заметила, что его ноги даже не доставали до пола. Вероятно, он был не выше леди Кейт.

Целый час она безуспешно пыталась раскусить этого хмурого человечка. Но, несмотря на все попытки заговорить с ним, Биддл всякий раз отделывался односложными ответами. И у Грейс не хватило духу задать вопрос, который ее действительно занимал: как миниатюрный слуга умудрялся накинуть сюртук на плечи Диккана Хиллиарда, который ростом был шесть футов два дюйма? Вставал на табурет? На коробку для шляпы? Балансировал на кровати Диккана?

Должно быть, Грейс выдала себя, потому что, не отрывая взгляда от окна, Биддл ответил:

– Я подпрыгиваю, мадам. Как кролик.

Грейс рассмеялась.

– Спасибо, Биддл. Я поражена. На сюртуках мистера Хиллиарда никогда нет ни единой морщинки. Это заслуга его слуги.

Не глядя на нее, Биддл коротко кивнул.

– Вы не одобряете брака мистера Хиллиарда? – спросила Грейс.

Он продолжал смотреть в окно.

– Я не одобряю всего, что делает мой хозяин, мадам.

Грейс удивилась.

– Зачем тогда работать у него?

Наконец-то Биддл взглянул на нее с недоумением.

– Это же самый модный джентльмен! О чем вы думали?

Вот как, подумала про себя Грейс, когда Биддл снова принялся изучать пробегающий за окном пейзаж. Не получится никаких доверительных бесед о Диккане, о службе у него или о жизни дипломата. Чем бы ей еще заняться следующие пятьдесят миль?

Ей следовало бы поспать, но ехать было очень неудобно. Дуврская дорога оправдывала свою репутацию, и они то и дело подпрыгивали на ней. Когда польет дождь, станет только хуже. Всякий раз, находясь в экипаже после своего возвращения в Англию, Грейс смотрела из окна на окружающий пейзаж. Это было для нее своего рода откровением. За свою жизнь она успела пожить в Индии, Египте, Америке и Вест– Индии. Была на Цейлоне, в Турции, Италии, Испании, любовалась разнообразными экзотическими видами. Но у нее никогда не было возможности как следует разглядеть собственную страну.

Теперь она поглощала мелькавшие за окном виды с жадностью изголодавшегося человека. Зеленая холмистая мирная земля чистеньких ферм и деревенек из выбеленных известкой домов, крытых тростниковыми крышами, необычных постоялых дворов из дерева и кирпича, внушительных каменных замков, словно их все искусно расположил опытный садовник, чтобы они еще больше подчеркивали красоту этой земли. Грейс могла поклясться, что это самая ухоженная страна, какую она когда-либо видела.

Но сейчас не стоит праздно глядеть в окно. Иначе у нее будет слишком много времени, чтобы думать о только что случившемся. О том, что еще может произойти в ее жизни.

Внезапно она снова вспомнила последний поцелуй Диккана. Какими удивительно нежными были его губы, какая гладкая щека и мозолистый кончик большого пальца. Ее охватило непреодолимое желание прижаться к этому мужчине, она была словно околдована его сильным, красивым телом, которое находилось так близко, жаром, исходившим от его кожи.

Неужели он не понимал, как мучил ее, все откладывая то, что должно было свершиться в ночь после заключения брака? Не чувствовал, как она боится? Как волнуется? Как надеется? Конечно, Грейс в общих чертах имела представление, как все это выглядит. Она смогла бы описать этот процесс на хинди, португальском, французском, латинском, испанском, урду и кри. Усвоила, как все происходит. И, долгое время ухаживая за ранеными солдатами, знала, как это выглядит. Даже знала, как это называют мужчины, когда рядом нет женщин.

Член, пенис, фаллос. Некоторые даже называли его по имени, словно могли с ним разговаривать. Больше всего Грейс понравилось, как сержант из отряда ее отца, не зная, что она его слышит, называл свое достоинство «мистер Шип». И как после этого девушка может воспринимать все это серьезно?

Но встретив Диккана, Грейс стала придерживаться иной точки зрения. Она имела возможность наблюдать его напряженный, твердый член. Ей всегда казалось, что изображенные на стенах храмов фаллосы выглядят преувеличенными. Но увидев Диккана, она была вынуждена признать свое заблуждение. От одной мысли об этом по ее спине вновь побежали мурашки. Ей хотелось прикоснуться к нему, узнать, действительно ли он столь загадочен. Нежный и твердый. Как это сочетается?

Тело Грейс уже не повиновалось ей, и ее охватило все возраставшее возбуждение. Она поборола внезапное стремление пересесть, как будто это могло спасти ее от чувства приятного волнения внизу живота. Вся кожа словно натянулась, а грудь, ее маленькая, непримечательная грудь, стала слишком чувствительной, как будто ее кололи иголочками. Грейс чувствовала беспокойство, нетерпение и вся превратилась в натянутую струну. На языке она ощутила незнакомый вкус и поняла, что это скорее всего вкус напряженного ожидания.

Она резко сменила положение. Так не годится. Ей надо чем-то заняться, отвлечься.

Списки. Ей надо заняться составлением списков. Это всегда входило в ее обязанности – предусмотреть все до мелочи, чтобы отцу в лагере было удобно, чтобы его не отвлекали бытовые мелочи. А теперь пора было подумать о своем новом доме. Хавели в Индии. Фермерский дом в Португалии. Единственное различие в том, что теперь она будет заботиться не о своем отце, а о муже. О человеке с удивительно мозолистыми руками и волшебными губами. О собственном муже, распахнувшем перед ней дверь, которую Грейс давно считала для себя закрытой, и давшем ей шанс иметь дом, семью. Не существовать на задворках, а жить полной жизнью.

Прислуга, подумала она, отчаянно роясь в сумочке в поисках неизменного блокнота и карандаша. Ей понадобится прислуга. Конечно, у нее есть Бридж и Шон. Шон всегда был рядом, сначала денщиком у ее отца, а потом, когда случайно угодившее пушечное ядро лишило его ноги, делал любую работу и стал другом Грейс. Бридж появилась позже. Но именно она научила Грейс, как вести хозяйство. Остальные слуги могли остаться в Лонгбридже, там им будет безопаснее и удобнее. Грейс не могла представить, чтобы Радхика и Бханвар согласились жить в Лондоне.

Итак, прислуга. Скорее всего о водопроводе и мерах безопасности уже позаботились. Значит, остались дом, еда и удобства. Мебель. Гардероб. Грейс подчеркнула последнее слово и добавила ночную рубашку. Конечно, ей понадобится новая. Диккан не захочет видеть ее старую рубашку. Слишком вытертая, простая и не волнующая воображение.