Когда Наполеону доложили, что русская армия больше не отступает, а готовится к бою, он очень обрадовался. Он давно жаждал генерального сражения и не думал о возможности неудачи.

План Наполеона был таков: смять левое, менее сильное крыло русских, перебросить войска в центр и ударить со всей мощью, прорвать центр, загнать русских в «мешок» при слиянии рек Москвы и Солочи и там разгромить окончательно. Открывался путь на Москву. Оттуда Бонапарт намеревался продиктовать русскому царю свои условия мира. Французский император, таким образом, рассчитывал на полный разгром противника.

Ставка Наполеона находилась в деревне Валуево. Император был совершенно уверен в победе.

Накануне сражения по всем французским полкам и эскадронам огласили приказ Наполеона: «Воины! Вот сражение, которого вы так желали. Победа в руках ваших. Она доставит нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение в отечество. Позднее потомство вспомнит с гордостью о подвигах ваших в этот день и скажет о вас: и он был в великой битве под стенами Москвы!»

Генеральной битве предшествовал 24 августа бой за Шевардинский редут, защищавший левый фланг русской армии. Расположенные внутри 8 тысяч человек пехоты, 4 тысячи человек кавалерии и 36 орудий в течение всего дня героически отражали атаки превосходящих сил противника: 30 тысяч пехоты, 10 тысяч кавалерии и 186 орудий.

Мюрат отбросил часть русской кавалерии, а генерал Компан после артиллерийской подготовки с пятью пехотными полками пошёл на штурм и после упорного штыкового боя взял редут. Французы с удивлением рассказывали, что русские артиллеристы не бежали, хотя имели эту возможность. Они упорно сражались и были переколоты на месте.

Наполеон добился своего, но какой ценой!

Шевардинский редут и окружавшая его местность представляли собой картину, ужаснее которой трудно вообразить: подступы, рвы и внутренняя часть укрепления скрылись под горой убитых и умирающих. Земли не было видно, тела в шесть — восемь рядов громоздились одно на другом. Пушки замолчали, и в оглушительной тишине слышны были хрипы и стоны умирающих русских и французов.

Шевардинский бой был важен и для Кутузова. Он дал возможность завершить работы по укреплению артиллерийских батарей, а кроме того, показал, что главные силы Наполеона нацелены на центр и левый фланг русской армии.

Наполеон вечером уточнял план действий со своими маршалами и генералами. Он часто поглядывал в сторону русских войск, страшась: не ушёл ли Кутузов? Но русская армия оставалась на месте. Наполеон, простуженный, почти не ложился, несмотря на сильное утомление и волнение.

Солнце взошло рано, но Наполеон, одетый в простой серый сюртук и в треуголке, уже был на ногах. «Вот оно, солнце Аустерлица!» — патетически воскликнул он, гордый собою.

Сражение началось в пять часов тридцать минут утра 26 августа атакой войск Евгения Богарне на село Бородино. Тут же на место отправился генерал Барклай-де-Толли, глубоко страдавший оттого, что его отстранили с поста военного министра, считают чуть ли не изменником. Он не искал смерти, но и не страшился её. Под ним пали три лошади, но его самого пули не трогали. Атаку отбили.

Польские уланы под командованием маршала Понятовского ударили в обход левого фланга. Атака также оказалась безрезультатной, но сковала часть сил резервного корпуса генерала Гучкова.

Спустя полчаса начались атаки главных сил Наполеона на Семёновские флеши. Наполеон сосредоточил большую часть своей артиллерии против флешей, и 100 орудий открыли ураганный огонь. Маршалы, пережившие этот день, до конца своей жизни с восторгом говорили о поразительном бесстрашии русских солдат у Семёновских флешей. Французы не уступали им. Именно тут раздался предсмертный крик Багратиона навстречу французским гренадёрам, под градом картечи бежавшим в атаку со штыками наперевес, не отстреливаясь: «Браво! Браво!» Спустя несколько минут осколком снаряда он был смертельно ранен, и это стало ощутимым уроном для армии. Последними словами Багратиона были: «Скажите генералу Барклаю, что участь армии и её спасение зависят от него. Да хранит его Бог».

В первую атаку пошли солдаты корпуса маршала Нея, но русская артиллерия остановила их. Вскоре пошла вторая волна наступления. Штыком и пулей русские отбили атаку, но третьей волны не сдержали и отступили за Семёновский овраг.

В эти минуты появился генерал Дохтуров. Со шпагой в руке генерал остановил бегущих солдат: «За нами Москва! Умирать всем, ни шагу назад!» И бой продолжался.

На центральном участке корпус Евгения Богарне в девять тридцать утра пошел в атаку на батарею, устроенную генералом Раевским, был отбит и повторил атаку в одиннадцать часов. По кургану ударили залпы французской артиллерии, били 300 орудий, а следом плотными колоннами двинулась пехота. Впереди шёл французский генерал Бонами, размахивая шпагой.

Гранаты лопались в воздухе и на земле, ядра гудели со всех сторон, ломали в щепы и вдребезги всё, что встречали в своем полёте. Из-за орудийного гула не было слышно свиста пуль, только вдруг замирал один-другой солдат и падал ничком на землю.

Ружейный залп чуть задержал наступавших.

«Патронов!» — раздавались отовсюду крики. Патронов не было.