— Или что? — переспрашивает она.

— Я не знаю. Как ты думаешь, может ли быть так, что двум людям было суждено встретиться и влюбиться? — Как только я произношу это, мы обе начинаем смеяться.

— Звучит как сюжет фильма!

Моё тело начинает покалывать по мере того как мысли о Бэзиле заполняют мой мозг: — Ты никогда не думала, что такое может произойти в реальной жизни?

Язя начинает было отвечать, но затем останавливается и пристально смотрит на меня. У неё всегда было то, что наши личностные тесты называют Средне Преувеличенной Эмпатией. Вроде как она может прочитать чьи-то мысли, просто посмотрев на тебя или догадавшись по твоей интонации. — Что-то случилось? — Она придвигается ближе. — Ты кого-то встретила? Это тот парень, о котором ты недавно упоминала?

Медленно я киваю. Затем по моему лицу расплывается широкая улыбка, и прежде чем я осознаю, слова выскакивают из меня и я рассказываю, как встретила Бэзила в «АРОМАТАХ», о его генераторе запахов и как он пригласил меня на встречу. Наконец я произношу: — Я не могу объяснить почему, но я всё время думаю о нём, и у меня это странное чувство...— Я сажусь и прижимаю руку к груди.

— Какое чувство? — подозрительно смотрит Язя.

— Такая ноющая, тяжёлая боль в груди. Это не рана. Это почти прекрасно. И мой желудок будто свихнулся. И моё сердце бешено бьётся, а ладони потеют и я постоянно его вижу. И не могу перестать думать о нём.

Язя смотрит на меня слегка озадаченно и удивленно: — Тебе нужно сказать об этом твоей маме. Может быть, как раз из-за этого твой желудок издает все эти странные звуки.

— Урчание началось до того, как я его встретила, но ты хотела бы услышать самую странную часть?

— А есть ещё что-то более странное?

Я колеблюсь.

— Говори, — требует она.

— Ладно, — говорю я, — Но ты должна пообещать мне, что не взбесишься.

— Что? — она придвигается ко мне ещё ближе.

— То же самое происходит с ним.

Язя отодвигается и качает головой: — Это ненормально.

Разочарование ползёт по мне, словно тень, и я чувствую, что спускаюсь с небес на землю. — А мне плевать! — кричу я в фальшивое небо надо мной. — А может, нам суждено были встретиться.

— Ха! — смеётся Язя и хватает свой молоток. Краем глаза я вижу, как Пити ползёт в нашу сторону. Она приседает, затем быстрым движением ударяет Пити по голове: — Похоже, что моему молотку было суждено встретиться с его черепом.

Я смеюсь, когда мы смотрим, как бедный Пити бегает по кругу, переваливаясь с ноги на ногу, а над его головой летают искусственные голубые сойки. — Ай, ты меня сделала! — кричит он и падает в траву и исчезает, превратившись в букет завядших жёлтых цветочков.

— Остаётся надеяться, что моя судьба уготовила мне лучшую участь, — говорю я.

* * *

После посещения Арены Развлечений я глотаю ещё одну голубую дозу синтамила, так что мой желудок будет молчать, пока я нахожусь рядом с мамой. Когда я захожу в гостиную, вижу что всё семейство собралось вместе с лучшей подругой родителей Ахимсой ДюБуа.

— А вот и ты, наконец-то! — восклицает папа. — Мы уже заждались тебя.

— Зачем, что происходит? — спрашиваю я, опасаясь что они знают, о моих планах. Но папа сияет от радости, и меня осеняет: — Запуск нового продукта?

Мой папа никогда не выглядит более счастливым, чем когда выпускают его новое детище. Я клянусь, его зелёные глаза сияют ярче, а песочного цвета вьющиеся волосы даже подпрыгивают, как будто заряжаются его энергией. Ахимса же, напротив, впитывает каждый киловатт его возбуждения, будто она является чёрной дырой, поглощающей свет. Как всегда, она спокойная и элегантная, с длинными, изящными руками, красивым носом и огромными серо-зелёными глазами, подчёркнутыми подводкой, которые внимательно впитывают каждую деталь её окружения. С тех пор, как я себя помню, её густые чёрные волосы всегда были подстрижены в одном и том же стиле: зачёсанные назад короткие волосы, создающие летящий образ. Бабушка Эппл называет её Женщина-птица. Как и мои родители, она хранит молчание. Они все вместе учились в университете, но она быстро продвинулась по карьерной лестнице в Едином Мире, таща за собой моих родителей, пока её не назначили гендиректором два года назад, и она не сделала моих родителей лидерами проектов в своих областях.

— Мне необходимо было увидеть нашу первую группу испытуемых, — Говорит Ахимса, потрепав меня по щеке прохладной рукой. — Как твои занятия? — спрашивает она, делая шаг назад и изучая меня, скрестив руки на груди.

— Нормально, — говорю я, пожимая плечами.

— А твое межличностное общение?

Я закатываю глаза, отчего она начинает смеяться.

— Да, я знаю, говорит она, — необходимое зло для личностей выше среднего. Нам нужно делать исключений для таких одарённых детей как Талия, — говорит она, обращаясь к моей маме.

— Для неё полезно общаться с детьми её возраста, — произносит мама, переводя взгляд с меня на бабушку Эппл.

— Хватит болтать! — папа ведёт себя, как ребёнок, которому не терпится показать свою любимую игрушку. — Идите, смотрите, что я вам покажу.

Мы все собираемся вокруг низкого столика в гостиной. Мы напоминаем детей на праздничной вечеринке в ожидании распаковывания подарков, когда папа достаёт маленькую серую коробку и кладет её на ладонь. — Вот, — говорит он, торжественно поднимая крышку, — это последнее поколение Гизмо Единого Мира. — Он достаёт маленький чёрный аппарат, размером с половину его ладони и толщиной с палец. Я смотрю на Ахимсу. Её глаза сияют от гордости.

— Выглядит точно так же, как и нынешний, — говорит бабушка Грейс.

— Да, этот так, — оправдывается папа. — Но он может делать то, чего не мог ни один другой Гизмо.

— Он может делать кое-что, на что не способно ни одно устройство на планете вне стен лаборатории, — добавляет Ахимса.

— Излечивать мужское облысение? — шутит дедушка Питер, поглаживая себя по лысой голове. Мы все смеёмся, даже бабушка Грейс.

— Нет, на это мы ещё не способны, — отвечает папа, но его энтузиазм не уменьшается ни на йоту из-за наших шуток. Он продолжает крутить Гизмо в руках

— Что тебя раздражает больше всего в твоём Гизмо? — спрашивает папа.

— Нам нужно назвать что-то одно? — спрашиваю я в ответ. Дедушка, бабушка Эппл и я со смехом переглядываемся.

— Да! — подталкивает меня папа. — То, что больше всего выводит из себя.

На несколько секунд я задумываюсь, затем произношу. — То, что мне вообще нужно его иметь.

— Именно! — говорит папа. — Вот поэтому ты и была вдохновителем этой идеи. — Он держит Гизмо на ладони, так чтобы мы все могли видеть, затем проводит рукой по поверхности и он исчезает. Все в изумлении уставились на него.

— Что? Где он? Куда он делся? — спрашиваем мы друг у друга.

Папа смеётся: — Все ещё на месте. — Он опять проводит рукой по поверхности и Гизмо появляется снова.

Мы охаем и ахаем. Ахимса хлопает в ладоши, в восторге от нашей реакции. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе, потому что даже я под впечатлением.

Папа широко улыбается: — Мы наконец-то изобрели нанотехнологию, которая позволяет делать вещи невидимыми!

— А он работает одинаково, вне зависимости, видим ли мы его или нет? — мама отбирает аппарат у папы и практикуется, заставляя его исчезать и появляться.

— Функции остаются неизменными, — отвечает Ахимса.

— Может ли режим невидимости обмануть локатор? — спрашиваю я.

— Отличный вопрос! — говорит папа, явно гордясь собой. — Большая часть работы по маскировке до сих пор заключалась в запутывании сигналов радара, которые не смогут быть обнаруженными другими приборами. Но мы сделали кое-что совершенно другое. По всей поверхности мы разместили кристаллические молекулы, как бы вращающиеся на шарнирах. Одной стороной они рассеивают электроны[8], так что ты можешь видеть объект, но когда ты переворачиваешь их, эти наночастицы отражают свет и микроволны таким образом, что ты видишь то, что расположено за объектом. Другими словами, это преломляет свет вокруг объекта и твой мозг думает, что его здесь нет.