Все произошло примерно так. Многие при переписи рассуждали: Раз мы живем в Украине, значит «мы — украинцы». Отсюда и результат: насколько у великороссов «минус», примерно настолько же у малороссов «плюс».

За 30 лет в регионах РСФСР доля великороссов увеличилась, малороссов — уменьшилась. А в регионе УССР наоборот — доля великороссов уменьшилась, а малороссов — увеличилась. Причем изменения произошли с обратным знаком. Насколько процентов увеличилась одна группа, примерно настолько же — уменьшилась другая группа.

Такое изменение не объяснить вымиранием малороссов или увеличением рождений великороссов. Не объяснить такое изменение и усиленным перемещением между регионами. Никакой индустриализации, которой стала свойственной перемещение молодежи, в 1920‑х еще не было. Жители всех этих регионов — прежде всего, крестьяне, «привязанные» к месту жительства своими земельными наделами.

Изменения в таблицах 1 – 3 объяснимо только одним — влиянием разделения Русской равнины на республики, а русского народа — на народности. Это произошло потому, что многие рассуждали так: раз мы живем в РСФСР — значит мы русские, а если в УССР, значит мы украинцы.

Еще большие изменения произошли при переписи 1939 года, когда переписчики стали требовать от жителей указать свою «национальность».

Если слово «народность» — было вполне ясно, то нерусское слово «национальность» было совершенно непонятно. Ее можно было только навязать, внушить.

Когда русских людей спрашивали, какой вы национальности, то очень многие отвечали, опять по–житейски просто: «Да все мы — русские!» Но переписчики настаивали на национальности.

Что так оно и было при переписи 1939 года можно показать на примере того же региона из двух областей РСФСР: Курская, Воронежская — Таблица 4.

Как видите, при смене понятия «народность» на «национальность» — каждые ДВА из ТРЕХ малороссов записывали себя «русским». И это неудивительно. Люди по своему самосознанию чувствовали себя русскими и многие с малороссийским говором так и записывали: мы — РУССКИЕ.

Причем и при последующих переписях доля русских людей малорусского говора, записывающих себя украинцами, уменьшалась.

Для примера тот же регион из Курской и Воронежской областей. Вот как уменьшался процент людей, записавших себя украинцами, при переписях:

- 1939 год — 8,1%;

- 1959 год — 5%.

- 1979 год — 4%;

И в этом тоже нет ничего удивительного.

До развития радиовещания язык детей формировался на бытовом уровне тем говором, который свойственен родителям.

С развитием радиовещания, а затем телевидения язык детей, да и родителей тоже, стал формироваться не только бытовым общением людей, а, прежде всего, языком радио и телевещания.

В 1950‑х, во время учебы и службы в армии у меня было масса знакомых. В том числе — с Украины. Говор моих «однокашников» из Брянской и Курской областей — почти не отличался от говора «однокашников» из Полтавской, Сумской и Хмельницкой областей. При этом в паспорте их могло быть записано — русский, а могло и украинец. Они, как и их предки, по–житейски считали, что все мы — русский народ.

Даже сейчас, спустя ТРИ поколения от введения понятия национальности, нередко в паспорте человека записано — русский, а он говорит, что его «деды» с Украины или Белоруссии.

Демографического смысла в этом разделении не было и не могло быть, потому что самосознание людей было простое и ясное: «мы — русские».

И неудивительно, что малоросс Николай Гоголь гордился: «Слава Богу, что мы русские!»

Здесь следует отметить поразительное различие правителей Германии и России XIX века по их отношению к языку народа, которым они правят.

Когда к 1871 году канцлер Бисмарк ликвидировал феодальную раздробленность немцев, встал вопрос о создании государственного языка.

Ведь немецких говоров в Германии XIX века было множество.

Даже сейчас в Германии насчитывается 32, широко используемых диалекта. Причем отличие немецких диалектов сильнее, чем русских говоров.

Русский человек с вятской «говорей» легко находил общий язык с подолянином. А в Германии немцы даже смежных земель иногда не могли понять друг друга.

В России администрация XIX века разделила огромное богатство говоров русского языка Русской равнины на три языка. Хотя до XIX века в России была единая грамматика русского языка Мелетия Смотрицкого, (то ли белоруса, то ли украинца — по–нынешнему). По этой грамматике русского языка учились дети русскому языку на берегах: и Днепра, и Западной Двины, и Северной Двины, и Волги. Между прочим, и ученый–великоросс Михаил Ломоносов, и философ–малоросс Григорий Сковорода учили русский язык по грамматике Мелетия Смотрицкого.

Вот бы автор грамматики русского языка Мелетий Смотрицкий, философ Григорий Сковорода и ученый Михаил Ломоносов удивились, узнав, что они люди разных народов и говорили на разных языках!..

А вот администрация Германии сумела объединить множество немецких диалектов Германской равнины в единый немецкий язык.

Так что различие правителей Германии и России XIX века по их отношению к языку народа, которым они правят, состоит в том, что в России административные цели диктовали: что оставить для государственного языка, а что выкинуть, то в Германии — диктовали диалекты.

До сих пор правители Германии трепетно относятся к сохранению диалектов немецкого народа. Литературный язык Германии — это смесь средне и верхненемецких диалектов. Но почти каждый немец считает своим долгом блеснуть при разговоре Mu ersprache, то есть родным диалектом.

В результате действий правителей в Германии немецкий государственный язык обогатился.

А вот от действий правителей России русский язык обеднел. Былое «великолепие, живость, крепость, нежность и краткость», поблекло.

Дух народа очень сильно зависит от языка. Увеличение богатства языка укрепляет дух народа, уменьшение — ослабляет. Действия правителей Германии укрепляли дух немецкого народа, а вот действия правителей России русский дух ослабляли.

Конечно, в России масса «специалистов» по лингвистике. Они могут «научно» доказать: сокращение словаря — это не ослаблению языка, а усиление.

Что на такое «доказательство» можно ответить.

Строго говоря, сокращение словаря — вообще, можно довести до абсолютного формализма.

Так в эсперанто — 900 слов. Но и это не предел. Эллочке–людоедочке из «Двенадцати стульев» для общения хватало всего двух десятков слов.

Что дает обогащение словаря, рассмотрим на примере английского языка. Недавно лингвисты сообщили: словарь английского языка перевалил за МИЛЛИОН слов.

Конечно, людей, которые используют весь этот словесный фонд — совсем немного. Зато умный и толковый англичанин при беседе всегда найдет для аргументации те слова, которые наиболее убедительно объяснят собеседнику его замысел. И неудивительно, что в мире доминирует английский язык.

Что творится с русским языком после 1990‑х — невозможно ничем оправдать. Русский язык, потеряв нежность и мелодичность малороссийских и белорусских говоров, «обогатился» множеством вредных и поганых слов.

Употребление англоязычного «супермаркет» — правомерно. По технологии организации и обслуживания — это действительно «сверхмагазин».

Но применять «заграничные слова» там, где есть точное, ясное и благозвучное русское понятие — это пренебрежение культурой своего народа.