Стражники бросились обыскивать окруженных людей. Когда очередь дошла до тех двух парней, то в их руках обнаружили два кошелься с вышитыми графскими вензелями.

— Ваша величество! — стражники уже давно знали, как обращаться к юному виконту, — мы нашли ваши кошельки. И воров тоже!

— Но мы не воровали! Нам их дал вон тот милорд, — ошарашенные парни закивали в сторону баронета Лазерса, уже стоявшего рядом с Ласкарием.

— Какая наглая ложь! — воскликнул баронет.

— Воров ведите в замок, там мы узнаем от них всю правду, — приказал Ласкарий.

Парней со связанными руками потащили в сторону графского замка, а Ласкарий, дождавшись, когда подъедет его карета, с веселым настроением двинулся следом. Этот и следующий день будут не скучными.

Парни признались во всем уже через несколько часов. Могли бы и раньше, но Ласкарий решил отложить приятное зрелище на послеобеденное время. В этот раз аппетит был как никогда отменным. И все благодаря поднявшемуся настроению. А если учесть, что этим вечером его будет ждать новая женщина, то день пройдет совсем замечательно.

И если палач оправдал его ожидания, то женщина ему не очень понравилась. Больше ее он не позовет. Испортившееся настроение немного подняло посещение камеры, где находились признавшиеся в воровстве парни. С удовлетворением пройдясь взглядом по почерневшим и надувшимся рубцам, Ласкарий с улыбкой сообщил, что им, как ворам, завтра отрубят правые руки. А затем повесят. Воров, впервые попавшихся, обычно только клеймят, выжигая воровской знак на лбу. Но они заслужили отрубание руки. А так как они обокрали не кого — нибудь, а будущего короля Лоэрна, то после того, как им отрубят руки, их ждет виселица. Наглядевшись на измученные и растерянные лица осужденных, Ласкарий вернулся в свои покои, где его уже ждала Луктия. Остаток позднего вечера прошел замечательно.

Следующий день был скрашен любопытным зрелищем казни этих двух воров, а вечер — баронессой Фрилой. И вот теперь, два дня спустя, на него, будущего короля посмели повысить голос.

— Позови Лазерса, — приказал Ласкарий появившемуся слуге…

— О, мой король, я вижу вы в дурном настроении?

— Это так. Как только я стану королем, казню эту гадину Луктию.

— А чем она не угодила вашему величеству?

— У нее оказался слишком длинным язык.

— Но, ваше величество, это вам всегда в ней нравилось.

— Да не это, а то, что она растрепала всем и деду тоже, что я хочу казнить мою корову.

— Ах, вот оно что. И вы хотите ей отомстить.

— Хочу. А ждать, когда стану королем, не могу. Помоги мне ей отомстить. Ей и ее роду. Они все такие мерзкие. Ее отец, жалкий дворянчик, губу раскатал, графом сделаться захотел. Я пошутил, а он всерьез подумал. Может снова подбросить кошелек. Ей и ее отцу?

— Второй раз могут и не поверить. Ваш отец и ваш батюшка, да и дядя тоже, с большим неодобрением отнеслись к казни этих двух воров.

— А им — то что за дело? Казнили каких — то двух людишек из черни.

— Это были сыновья уважаемого члена гильдии конезаводчиков. И, как говорят, честные.

— Честные? Это смешно. Нет честных людей. Все лгут. Все!

— Конечно, вы как всегда правы, ваше величество. Парни просто прикидывались честными.

— Конечно, прикидывались. Чтобы украсть мои кошельки! Но как все же отомстить Луктии?

— Самой Луктии или кому — нибудь из ее родных?

— Самой. Хотя пока можно и родне. Даже так лучше! Пусть помучается, зная, что она будет следующая. Да, так даже лучше!

— Тогда начни с ее младшего брата. Он недавно женился.

— На ком?

— Тоже какая — то дворяночка. Но тебе она понравится.

— И в чем будет месть?

— Пригласи сегодня Луктию, ее отца и брата с женой. А дальше ты знаешь. Пусть все будет происходить при них.

— И..?

— После этого прогонишь Луктию и будет встречаться с женой брата. До тех пор, пока та не забеременеет.

— А причем здесь Луктия?

— Брату Луктии очень не понравится, что ребенок будет не его.

— Но он будет воспитывать сына короля! Это же честь для него!

— Нет, только не для ее брата. Он будет взбешен.

— Он, а не Луктия. Ей — то что? Взбешен, не значит умерщвлен.

— Может и до этого дело дойдет. Брат у Луктии совсем молодой, таких любят хаммийцы. К тому же он дворянин.

— Ты предлагаешь его схватить и продать хаммийцам? Это было бы хорошо.

— Нет, ваше величество. Продадим, они погорюют и забудут. А надо, чтобы не забывалось, чтобы каждый день напоминало. Живот его жены будет напоминать, а затем рождение бастарда. Это с одной стороны. И сам брат, обесчещенный хаммийцами прямо здесь, в вашем замке.

— Это интересно. Ты молодец, Лазерс, здорово придумал.

— Только, мой король, как бы он не наложил на себя руки. Он может. Мнит себя дворянином в каком — то там колене.

— Дворянчик. Почти как чернь. И что же делать?

— А пусть его родные от него не отходят. Чтобы руки на себя не наложил.

— Здорово! И чтобы все знали, что это за длинный язык этой гадины! А когда стану королем, ее посажу на кол!

Но запланированная месть пошла совсем не так, как ожидал Ласкарий. Блокс, брат Луктии, не стал пассивно смотреть, что задумал сотворить с его женой юный виконт. Он вмешался, с силой толкнув Ласкария в грудь. Подросток упал на пол, испуганно прикрылся руками и закричал.

Ворвавшиеся стражники схватили Блокса, гневно нависшего над виконтом.

— Он меня хотел убить, — плаксиво выкрикнул подросток. — В камеру его, туда, вниз. И этих всех туда же.

— Ты видел, Лазерс? — обратился Ласкарий, когда стражники увели семью Луктии.

— Да, ваше величество, это неслыханно. Может быть, его подослали из Лоэрна?

— Он ведь мог достать меч! А ты почему меня не защитил?

— Я пытался сделать, мой король, но…, — Лазерс замолчал, не зная, что сказать.

— Что «но»?

— Брун, отец этих преступников преградил мне дорогу. Да, точно так. Я теперь припоминаю, что он сделал это специально. И в руке у него что — то было. Кинжал! Если бы не я, ваше величество, то Брун вас зарезал бы!

— Ой!..

— Я вас спас, мой король! Это заговор! Нужно немедленно сообщить графу. В замке еще могут оставаться их сообщники.

— Тогда иди и сообщи. Нет, стой! Я не могу оставаться один. Пусть вызовут солдат личной графской сотни…

Граф Эймуд узнал о покушении на его внука уже через час. Весть принес начальник графской стражи барон Леватье. Барон прекрасно знал, что за внук растет у его сюзерена. Да и баронет Лазерс вызывал у него только чувство презрения. Ничтожество, прилипшее к юному виконту.

— Что там случилось, Леватье?

— Милорд, по словам вашего внука и его друга, — Леватье презрительно скривился, — Брун вместе с сыном хотели зарезать его светлость. Но Лазерс помешал этому, защитив своим телом юного виконта от кинжала в руках Бруна

— Так и было на самом деле?

— Лазерс труслив, это знают многие. Если бы Брун с сыном хотели убить вашего внука, то баронет в лучшем случае спрятался бы под кроватью.

— А в худшем?

— Может быть, упал бы в обморок.

— Тогда что же там произошло?

— Я бегло расспросил Бруна и Блокса, прежде чем идти к вам, милорд. Их поместили в разные камеры, поэтому они не могли сговориться, придумать единое объяснение. Оба порознь утверждают, что ваш внук потащил жену Блокса на кровать, тот не сдержался и в гневе толкнул юного милорда. Вот и все.

— А Брун что в это время делал?

— Ничего, милорд. Он просто опешил. Кинжал не доставал.

— Откуда же тогда утверждение, что Брун хотел зарезать Ласкария?

— Возможно, это выдумка. Однако это лишь начальные предположения. Истину должен дать допрос.

— Так допросите же.

— С пристрастием, милорд?

— Да.

— Позволено ли мне их калечить?

— Да. Но если можно обойтись без этого, то обойдитесь.

— Хорошо, милорд.

— Идите. Хотя, нет. Три дня назад, тот случай с ворами. Они украли или нет?