Через три дня Рей сказал, что он посмотрел программу Сэма Варни, который собирает всяких чудаков. Он предложил Абигайль попасть в их число и изображать из себя придурковатую старую даму. Если ей удастся добиться этого, то она во время своего выступления произнесет несколько закодированных слов, предназначенных для клиентов Рея, которые, таким образом, будут знать, что от них требуется. Он предложил Абигайль по триста долларов за каждую передачу.

Все это пахло легкими деньгами, и Абигайль сразу же ухватилась за эту идею. Она придумала всю эту чепуху, научилась говорить замогильным голосом и оделась так, словно только что выползла из какой-то норы. Все получилось отлично: она имела успех на передаче.

Как-то раз мы с ней отправились на уик-энд в Лонг-Бич, и Абигайль снова подцепила какого-то простака, а я сыграла свою обычную роль, хотя мне это стало надоедать.

В общем, когда Абигайль ворвалась в комнату и принялась изображать оскорбленную мамашу, оказалось, что мы не на того напали: в наши сети угодил частный детектив. Он пригрозил вывести нас на чистую воду.

Долорес на секунду закрыла глаза и вздрогнула всем телом. Я настолько заинтересовалась ее рассказом, что почти забыла о своей боли.

— Нам грозило заключение от двух до пяти лет, — продолжала Долорес. — Этот тип уже взялся за телефонную трубку, но тут Абигайль схватила бронзовое пресс-папье и ударила сыщика по голове. Нам понадобилась всего пара минут, чтобы выяснить, что она раскроила ему череп, и он, должно быть, умер еще до того, как упал на пол. Ну, тогда-то нам и понадобилась помощь, причем очень быстрая. Я предложила позвонить Ромейну, но Абигайль сказала, что тут он не поможет, и набрала номер Майка Инглиша — она была с ним знакома. Он сразу же приехал из Лос-Анджелеса и все уладил — в ту же ночь труп сбросили в море. Инглиш успокоил нас, сказав, что к трупу привязали основательный груз.

— Вы хотите сказать, что он все это сделал только потому, что вы его попросили? — недоверчиво спросила я.

Долорес слабо улыбнулась.

— Нет, конечно. Он знал, кто такая Абигайль, потому что через нее получал сообщения от Ромейна. Они немало дел провернули таким образом. И прежде чем притронуться к телу, он выдвинул свои условия: он оставит у себя пресс-папье с отпечатками пальцев Абигайль в качестве гарантии, и если потом что-то будет не так, он сразу же позвонит в бюро этого детектива и объяснит, куда подевался их хозяин. Майка Инглиша можно обвинить в чем угодно, но только не в бескорыстии, — горько усмехнулась Долорес. — Это ведь он отправил меня к Варни и приказал сказать то, что я сказала. Остальное вам известно.

— И он велел вам позвонить Ромейну ровно в четыре часа?

— Нет, но я все больше и больше беспокоилась, как бы чего не вышло. Мне было известно только одно: Майк хочет заставить Ромейна немного потрястись, а потом я засомневалась, не кроется ли за этим что-нибудь более серьезное. В конце концов я не выдержала и в четыре часа позвонила сюда, чтобы узнать, все ли в порядке. После чего примчалась сама. И влипла в настоящую переделку.

— Насколько я понимаю, вам нечего беспокоиться. Ведь вы могли не знать, что замышляет Майк Инглиш. Так же, как вы не знали, что Абигайль убьет этого сыщика.

— Мне кажется, что после этого она и в самом деле сошла с ума, — медленно сказала Долорес. — После убийства она уже совершенно серьезно несла всю эту чушь насчет сил зла.

— Успокойтесь, Долорес! — взмолилась я. — Послушайте, фараонам же ничего не известно о ваших приключениях, и вряд ли станет известно. Ведь никто из попавшихся на вашу удочку не станет жаловаться в полицию. Единственное обвинение, которое можно против вас выдвинуть, — это то, что вы не сообщили об убийстве того детектива, но если вы поможете задержать Майка Инглиша, полиция закроет на это глаза!

— Вы так думаете? Правда? — спросила она с надеждой.

— Святая правда! Послушайте! У меня есть план, и, если вы мне поможете, он сработает.

— Какой?

— Развяжите меня, возвращайтесь в гостиную и скажите, что я пришла в себя. Когда Абигайль придет сюда, я позабочусь о ней сама. Это будет для меня истинным удовольствием. Вы тем временем постарайтесь встать как можно ближе к Бенни, только не привлекайте к себе внимания. Когда я разберусь с Абигайль и войду в гостиную, все уставятся на меня и забудут про вас. Тогда вы выхватите пистолет у Бенни и передадите его Эдди, а он сделает все остальное.

— Это очень рискованно, Мэвис, — прошептала Долорес. — Если что-то получится не так…

— Получится именно так, как надо, — процедила я сквозь зубы. — Особенно если вы меня развяжете, пока Абигайль не пришла посмотреть, что тут происходит.

— Хорошо, я это сделаю, — вздохнула Долорес.

Она развязала мне руки и, пока я массировала их, проделала то же самое с ногами. Затем Долорес хорошенько растерла мои онемевшие ступни, и я наконец-то почувствовала, что у меня не одна, а целых две пары конечностей.

Я уселась на краю кровати и натянула пижаму на мое когда-то бело-розовое, а теперь синюшное тело. Потом осторожно опустила ноги на пол и встала. И тут же едва не упала на руки Долорес, которая успела подхватить меня.

— Вы уверены, что справитесь? — спросила она с сомнением.

— Справлюсь! — выдохнула я. — Дайте мне только немного времени.

Я несколько раз осторожно прошлась по комнате, пока не почувствовала, что твердо стою на ногах. Все тело ныло от тупой боли, но руки и ноги были в порядке: видно, Абигайль приберегла их для второго захода.

— Теперь идите, — сказала я Долорес. — И не забудьте: как только я войду в комнату, сразу же хватайте пистолет у Бенни.

— А вы уверены, что все будут смотреть на вас, Мэвис? — нервно спросила она.

Я хотела было сказать ей: «Вы шутите?» — но тут же вспомнила, что за все это время Эдди ни разу не взглянул на меня. Поэтому я решила ответить иначе:

— Они ведь не ждут моего появления. Это станет для них большим сюрпризом.

Когда Долорес вышла, я прижалась к стене у самой двери, которая открывалась внутрь комнаты. Прошла всего минута, хотя она показалась мне вечностью, и я услышала отдаленные звуки рок-н-ролла — значит, Абигайль приготовилась поднять занавес для второго акта. Правда, она еще не знала, что Мэвис готовится грохнуть в барабаны.

Дверная ручка повернулась. Я напряглась как струна. Дверь распахнулась, и Абигайль вошла в комнату. В ту же секунду я вскинула сомкнутые петлей руки. Старая карга подошла к кровати и замерла, увидев, что кровать пуста. Я сделала отчаянный бросок вперед, обхватила ее шею сомкнутыми руками и стиснула.

Абигайль рухнула на пол. Она попыталась рывком вскочить, но колени ее подогнулись, и она упала снова, на этот раз на кровать, безжизненная, словно тряпичная кукла. Я пожала сама себе руку, осторожно прикрыла дверь, чтобы нам никто не помешал, и неторопливо направилась к кровати.

Оттого ли, что Абигайль была ненормальная, или потому что на ней была невидимая глазам стальная оболочка, но, оказывается, я рано поздравила себя с успехом. Я была еще только на полпути к кровати, а она уже пришла в себя, кое-как приподнялась и уставилась на меня ненавидящим взглядом. Запустив руку в складки своего невозможного одеяния, Абигайль извлекла нож.

— Подойди поближе, дорогуша! — прошептала она, безобразно ощерясь. — Она поудобнее обхватила рукоять ножа. — Ближе, еще ближе! Ты не можешь с ними бороться, они все время подстерегают тебя!

— Придется им подождать, теперь моя очередь, — возразила я. — Ведь они еще не имели с тобой дела, как я! Ты безобразна как смертный грех, моя дорогая уродина! Тебе место в навозной куче, и к тому времени, когда я с тобой разделаюсь, твою физиономию никто не узнает! Правда, любые перемены будут тебе к лицу…

Не переставая болтать, я приблизилась к ней, надеясь, что мои оскорбления хоть на секунду отвлекут ее внимание. Старая карга наблюдала за мной сквозь полуопущенные веки, издавая какое-то невнятное шипение. Внезапно она бросилась на меня. Я едва успела отскочить, ее рука с ножом промелькнула в каком-то дюйме от моего горла.