— Вероятно, с этого мне следовало бы начать, — спокойно сказала Долорес. — Видите ли, я медиум.

— Вы хотите сказать, что можете видеть то, что невидимо для остальных: призраков, духов…

— Что-то в этом роде, — все так же спокойно согласилась она. — Я могу предвидеть будущее.

— О Господи! — встряла я. — Слава Богу, что я этого не умею, иначе никогда не решилась бы пойти на свидание!

— Я полагаю, что вы сумеете назвать нам победителей завтрашних скачек в Санта-Аните? — с надеждой спросил Сэм.

— Видеть будущее — это дар, который не может быть использован в корыстных целях, — холодно возразила Долорес, — но все события, от великих до самых ничтожных, заранее предопределены.

— А что вы имели в виду, упомянув, что одни дни хуже, чем другие? — поинтересовался Сэм.

Долорес пожала обнаженными плечами:

— Иногда случаются плохие дни, это известно каждому. В какой-то день начинается война, и люди погибают тысячами, а в другой день наступает благословенный мир. У каждого человека есть плохие и хорошие дни, но я отличаюсь от остальных людей тем, что вижу грядущие дни, а не минувшие.

— Прекратите! — выкрикнула Абигайль, драматически воздев руки. — Это и так слишком далеко зашло! Мы должны немедленно сменить тему, мистер Варни, немедленно!

— А что такое? — всполошился Сэм.

— Они уже собираются вокруг нас, — зловеще забормотала Абигайль. — Неужели вы не слышите, как хлопают их крылья?

— Ерунда! — твердо сказала Долорес. — Ничто на свете не в силах изменить того, что предопределено судьбой. Ничто не может изменить ход событий, которые я вижу в будущем.

— Вы можете предвидеть плохие и хорошие дни? — спросил Сэм.

— Конечно. Иногда я даже даю им имена.

— Например?

— Я называю дни по тем событиям, которые должны произойти: например, ураганный четверг или паводковая пятница.

— Скажите, а в ближайшие две недели не ожидается День Мэвис? — спросила я с надеждой.

— Прошу вас меня извинить, Долорес. — Сэм не дал ей ответить, хотя я с трепетом ждала, что скажет эта провидица. — Но ведь после того, как событие уже произошло, каждый может сказать, что предвидел его за две недели, не так ли? Если, скажем, завтра небо обрушится на землю, никто не помешает мне сказать, что я это знал еще на прошлой неделе, верно?

— Никто, — небрежно согласилась Долорес.

— Поэтому, чтобы продемонстрировать ваш дар, вы должны сказать нам, что произойдет в будущем. И это должно быть что-то особенное, что бы никто не посчитал случайным совпадением, если предсказание сбудется. Правильно?

— О’кей.

— В таком случае предскажите нам что-нибудь. — Сэм нервно улыбнулся. — Только пусть это будет нечто такое, что должно произойти в ближайшие дни. Дабы мы могли засвидетельствовать это событие. Хорошо? Скажем, завтра.

— Завтра? — Брюнетка пожала плечами. — Это легко — завтра произойдет убийство!

В студии воцарилась оглушительная тишина. Я вдруг отчетливо услышала хлопанье крыльев, о которых говорила Абигайль Пинчет. Только спустя несколько секунд я сообразила: это мое сердце колотится с такой силой, что бюстгальтер издает явственный шелест.

— Это уже не просто абсурдно, это опасно! — сердито загудела Абигайль. — Силы тьмы никогда не одарили бы простую смертную таким замечательным даром! Эта особа просто шарлатанка!

— Я не шарлатанка и не старая грымза вроде вас! — ядовито отозвалась Долорес. — И я могу это доказать.

— Мне нет дела до ваших дешевых оскорблений! — провозгласила Абигайль убийственно пренебрежительным тоном. — Я всего лишь прошу вас доказать свои слова. Вы утверждаете, будто завтра произойдет убийство. В таком случае будьте любезны представить нам доказательства и сообщить детали!

— Так не годится! — быстро сказал Сэм. — Я хочу сказать, что если вы предскажете убийство какого-нибудь Джо Смита завтра в десять утра на углу Голливуд и Вайн-стрит, то ведь этот самый Джо Смит наверняка сделает все, чтобы не оказаться в этом месте в этот час, не правда ли? И тогда его не убьют.

Долорес покачала головой.

— Нет, Сэм, никто не может избежать того, что ему предназначено судьбой.

— Нечего искать лазейки! — заголосила Абигайль. — Немедленно сообщите нам подробности!

— Очень хорошо. — Брюнетка пожала плечами, и лицо ее приняло скучающее выражение. — Если вы так настаиваете, то убийство произойдет ровно в четыре часа утра в доме на Беверли-Хиллз.

— Я бы не сказала, что это чересчур конкретное предсказание! — презрительно фыркнула Абигайль. — Слишком туманно! Ловко придумано. Беверли-Хиллз — огромный квартал, там живет тьма народу. А более точные сведения вы дать, разумеется, не можете?

— Какие сведения вам еще требуются? — возразила Долорес.

— К примеру, имя жертвы, — быстро сказала Абигайль.

— Эй! — Сэм внезапно побелел. — Послушайте! Вы не должны… Вы не можете…

— Могу, — мило улыбнулась ему Долорес. — Поверьте, Сэм, это совсем не трудно.

— Я понимаю, что не трудно, — забормотал он, — но я не хотел бы… Я хочу сказать, что вы не можете назвать жертву возможного убийства в телевизионной программе, так как…

— Человек, который умрет завтра в четыре часа утра, — отчетливо проговорила Долорес, — торговец антиквариатом, ему сорок два года, он женат…

— Прекратите! — завопил Сэм. — Кто-нибудь…

— Его имя, — продолжала Долорес, повысив голос, — Рэймонд Ромейн.

— Так я и знал, что когда-нибудь это случится! — простонал Сэм. — Рано или поздно кто-то из психов непременно должен был пустить под откос эту чертову программу! Но почему именно сегодня, когда мой контракт должны были продлить еще на год! — Он закрыл лицо руками и застонал так, словно у него, по меньше мере, открылась язва желудка, впрочем, судя по всему, так оно и было.

Так, похоже, Сэм надолго вышел строя, но программа-то продолжается, и кто-то же должен взять на себя бразды правления. Поскольку никто не собирался этого делать, я решила взвалить на себя это нелегкое бремя.

Я мило улыбнулась в ближайшую камеру, чуть подалась вперед и заговорила:

— Леди и джентльмены! Пожалуйста, не забудьте: если у вас возникнут какие-нибудь проблемы конфиденциального характера, вы можете обратиться к лучшему в Лос-Анджелесе консультанту — Мэвис Зейдлитц. Моя контора расположена на Сансет-стрит, часы приема с девяти до семнадцати. — Я еще больше наклонилась вперед, от всего сердца надеясь, что лифчик меня не подведет. — Я жду вас!

Внезапно из-за камеры вынырнула ухмыляющаяся физиономия.

— Зря теряете время, мисс! Мы давно отключились. Как только эта ненормальная назвала имя!

— Ну, знаете! — подскочила я от негодования. — Почему же вы мне сразу не сказали?

— Мисс, — протянул оператор мечтательно, глядя на меня затуманенным взором, — я уже восемь лет торчу у камеры и ни разу еще не видел такую девушку. Я просто не мог упустить такую возможность!

Я собралась сказать ему все, что о нем думаю, но тут поднялся такой гвалт, так что не имело смысла стараться.

— Этот самый Ромейн, кто бы он ни был, — яростно вопил какой-то низенький человечек, — подаст в суд и разорит нас до нитки! Но нам до этого не будет никакого дела! И знаете почему? Знаете?!

— Нет, — мрачно буркнул Сэм, — но думаю, что сейчас узнаю.

— Потому, что мы будем чертовски заняты, пытаясь объяснить всю эту чертовщину полиции! Вот почему! — Казалось, человечка вот-вот хватит удар. — Полиции! А может, и ФБР с Сенатской комиссией на пару! Как эта психопатка попала сюда?!

— Она ведь очень эффектная, — беспомощно пробормотал Сэм. — И к тому же она сказала, что интересуется проблемой свободной любви. Не так уж часто нам удается усадить перед камерой действительно свободомыслящую девушку, да к тому же такую красавицу. Вы согласны, мистер Джонсон?

— Вы уволены! — завопил мистер Джонсон еще пуще. — Вы слышите — уволены! Убирайтесь и не показывайтесь больше никогда!

— Вы не смеете так разговаривать с мистером Варни! — возмутилась я. — Это мой друг, и он вовсе не виноват во всей этой истории.