На лице у нее застыла маска ужаса, по-моему, она беззвучно стонала. На секунду пальцы ее правой руки вцепились мне в лицо, но я коротко и резко ударила ее в область сердца, и она обмякла. Я подтащила ее к ближайшему креслу и уложила лицом вниз. Затем я подняла хлыст.
Первый удар хлыста по ягодицам вызвал неописуемое оживление. Все ее тело взвилось от боли и шока, и она внезапно обрела пропавший голос. Можно было подумать, что на нас напало племя апачей. Затем ее крики и стоны перешли в протяжный вздох, и она опять обмякла. Что за женщина — потеряла сознание при первой же контратаке!
Я уронила хлыст, и вся боль, о которой я забыла в последние шестьдесят секунд, нахлынула на меня снова.
— Последний раз я был на такой тусовке полгода тому назад во Фриско, где развлекалась мафия! — произнес счастливый голос.
Моя голова снова дернулась — я совсем забыла о Терри.
Он стоял, прислонившись к двери, со скрещенными на груди руками и опять с этой своей усмешкой.
— Это было что-то, куколка! — произнес он. — Словно ты и вправду озверела, а?
— Вы! — с возмущением проговорила я. — Вы могли остановить ее! Почему вы этого не сделали?
Он слегка пожал плечами.
— Это была тусовка, — просто ответил он. — Зачем же рыпаться, куколка? Как насчет того, чтобы и со мной немного поразвлечься? Согласна или тебе чего-то не хватает — джаза, например?
— Вы паршивый, ни на что не пригодный бродяга! — с запальчивостью выкрикнула я. — Может быть, мне вас тоже следует выдрать хорошенько?
— Не меня, куколка. — Он ухмыльнулся. — Я не зарываюсь, особенно в «радость через боль». Но если хочешь… Все-таки как насчет джаза?
Он медленно пошел по направлению ко мне, глаза его сверкали слишком уж ярко.
— Давай поступим так, куколка, — произнес он хрипло. — Я продолжу то, что начала Мариан. Хочу словить кайф от твоих стонов — они хорошо меня достают. — Мышцы его шеи внезапно напряглись. — Сделай что-нибудь, выверни меня наизнанку, — прошептал он, — не бойся, куколка, серьезного вреда я тебе не причиню, обещаю. Я желаю просто слышать, как ты стонешь, а потом немного займемся любовью.
— Вы такой же сумасшедший, как и она, — задохнулась я.
— Есть разница, — заметил он. — Она иначе не может, я — могу!
Я стала от него пятиться, пока не уперлась в стену. Он медленно, шаг за шагом, продолжал надвигаться на меня, прямо-таки наслаждаясь моей паникой. Затем я вспомнила про пистолет, который выронила Мариан Штерн. В отчаянии я огляделась кругом и увидела его на полу примерно в восьми футах от себя.
Один глубокий вздох, и я нырнула за ним, вытянув руки перед собой. Ударившись об пол и даже не почувствовав боли, я затем скользнула к пистолету. Пальцы моей правой руки сжали рукоятку, и я ощутила огромное облегчение. Но только на секунду. Подошва ботинка Терри опустилась на мою руку, прижимая ее к полу, и я взвыла.
— Ты бешеный цыпленочек, — сказал он. — Пушки — не игрушки, куколка. Ими можно кого-нибудь убить.
— Еще пару секунд, и я убила бы вас! — огрызнулась я.
Давление его ботинка увеличилось, и я застонала.
Терпеть не было сил, но потом мои пальцы онемели. Терри ослабил нажим, затем отшвырнул пистолет в противоположный конец комнаты.
Я спрятала лицо в руки и начала плакать — то, что мне не удалось завладеть пистолетом, вконец доконало меня. Затем скорее почувствовала, чем увидела, как Терри опустился рядом со мной на колени. Его пальцы впились в мое плечо мертвой хваткой.
— В чем дело, куколка? — Голос его звучал удивленно. — Разве мы больше не будем драться? Я решил, что это только начало!
У меня не осталось сил ответить ему.
— Давай, куколка! — нетерпеливо произнес он. — Ты можешь петь лучше! Дай же мне послушать!
Его хватка стала почти невыносимой.
«Мисс Зейдлитц, — приказала я себе, — ты не будешь больше стонать для этого маньяка, даже если он убьет тебя, пытаясь заставить закричать!» Я с силой закусила зубами нижнюю губу.
Почти тут же давление пальцев на моем плече ослабло. Рука Терри отпустила его, и я чуть не упала в обморок от облегчения. Я просто спокойно лежала и лениво удивлялась, что заставило его переменить свое решение. Затем мне почудилось, что я, наверное, тоже сошла с ума, как и все они, потому что услышала чьи-то крики, но на этот раз уже не мои.
Крик начался со слабой, пронзительной ноты, затем очень быстро наполнил всю комнату. Кто бы это ни вопил, он должен был находиться совсем близко от меня. Я, сделав колоссальное усилие, перекатилась на бок и уставилась прямо в лицо Терри.
«Мэвис, у тебя начались галлюцинации», — подумала я, быстро закрыла глаза и сосчитала до десяти, прежде чем вновь их открыть.
Когда я наконец решилась взглянуть во второй раз, лицо Терри выглядело точно так же, а значит, глаза меня не обманули. Его голова была запрокинута назад, а рот широко раскрыт, и именно оттуда исходил этот крик. Лицо его было мокрым от пота и абсолютно серого цвета.
Я тряхнула пару раз головой, чтобы привести мозги в порядок, встала на колени, а затем умудрилась и подняться. И только тогда увидела «причину», вызвавшую этот вопль. «Причина» являла собой самый приятный для меня облик, была в неизменных темных очках и носила имя Рафаэль Вега.
Он стоял прямо над коленопреклоненным Терри, держа его за руки и ногой упираясь ему в спину. Руки Терри были заломлены назад. Это и объясняло то, что голова его была запрокинута, а глаза беспомощно смотрели в потолок.
— Одну минуту, чикита, — сказал Рафаэль, еще сильнее оттягивая на себя руки Терри. — Еще немного — и спина этой падали сломается.
Крик Терри достиг самой высокой ноты, и так на ней и продолжался.
— Рафаэль, — проговорила я, вся трясясь, — а может, лучше не надо?
— Когда я вижу тебя такой! — произнес он с угрозой. — Они раздели тебя, исхлестали твое великолепное тело хлыстом! Ты думаешь, я не убью человека за это? Я убивал и за гораздо меньшее.
— Нет! — попросила я. — Не надо, Рафаэль! Он этого не стоит! Ради меня, пожалуйста, не надо!
Он несколько мгновений смотрел на меня с сожалением.
— Твое желание — мое желание, Мэвис, — официальным тоном произнес он.
Он отпустил руки Терри, и тот распростерся на полу ниц. Через некоторое время крик прекратился, и он начал всхлипывать, как маленький мальчик.
— Почему они с тобой так поступили? — мягко спросил меня Рафаэль.
Я рассказала ему о том приступе внезапной безумной ярости и о том, что последовало затем, и, пока я говорила, его губы сжимались все плотней, пока рот не превратился в узкую щелку.
— Твоя рука! — с волнением спросил он. — С ней все в порядке?
Я взглянула на пальцы правой руки, сжала и разжала их. На костяшках была содрана кожа, они посинели, но тем не менее работали.
— Думаю, что ничего не сломано, — медленно проговорила я.
— Зачем он это сделал?
— Я кинулась к пистолету, и он наступил мне на руку, — объяснила я. — Затем он стал давить на мою руку все сильней и сильней, пока я не застонала — ему нравились мои стоны.
— Чикита, — сказал Рафаэль, мягко дотрагиваясь до моего плеча, — тебе будет лучше выйти отсюда.
— Пожалуй, — согласилась я.
Я медленно, еле волоча ноги, обошла комнату и собрала свою одежду. Мариан Штерн все еще лежала, обмякшая, в кресле, но ее веки слегка дрогнули, пока я на нее смотрела, поэтому напрашивался вывод, что она не умерла от шока, по крайней мере — иначе с ее стороны это было бы таким позором.
Я вышла в холл и направилась к ванной. Включила душ и встала под него, морщась, когда струи воды попадали на избитые места. Несколько раз казалось, что я слышу какие-то стоны, но тут же подумалось, что это только мое воображение или просто с трубами в ванной что-то не в порядке.
Я осторожно вытерлась самым мягким полотенцем, которое только смогла найти. На стеклянной полочке перед зеркалом лежал тюбик крема, и я втерла его немного в следы, оставшиеся от ударов.
