– Нет, конечно. Через недельку покидаю дом родной, мамочку любимую и переселяюсь к потаскушке.

– Ах ты, сучка! – смеется она.

Тоже усмехаюсь, но мысли упрямо возвращаются к тому, на что моей подруге наплевать, а для меня имеет значение. Я всегда относилась к жизни не так, как все, еще до того, как погиб Иэн. Это Натали с утра до вечера только и делает, что изобретает новые позы для своего Деймона, она с ним уже пять лет. А я люблю размышлять о том, что действительно важно в жизни. По крайней мере, для меня. О том, какой воздух в чужих дальних странах, и как там дышится, чем пахнет океан, и почему, когда идет дождь, от звука падающих капель у меня замирает сердце. «Ты у нас штучка непростая», – не раз говорил мне Деймон и к месту, и не к месту.

– Блин! – восклицает Натали. – Хватит уже киснуть! Вокруг тебя мухи дохнут… – Она качает головой, зажав в губах соломинку. – Ладно, пошли. – Натали вдруг встает из-за стола. – Не могу больше слушать твой заумный бред, а в таких милых местечках вроде этого тебе, я чувствую, только хуже, так что вечером идем в «Подземку».

– Куда? Нет, я не пойду.

– Пойдешь. Как раз сейчас тебе именно это и нужно. – Она метко швыряет пустой стаканчик в мусорный бак, стоящий в нескольких футах, и хватает меня за руку. – На этот раз ты со мной пойдешь, потому что ты моя лучшая подруга, и никакие возражения не принимаются.

Ее плотно сжатые губы растягиваются, изображая улыбку, которая словно делит надвое тронутое легким загаром лицо.

Я понимаю, что она не шутит. Это читается по ее глазам. Когда Натали настроена серьезно, у нее в глазах всегда загорается такой огонек. Да, видно, придется подчиниться. Ладно, схожу разок, все равно ведь не отстанет. Тяжело, когда твоя лучшая подруга такая настырная.

Встаю и перекидываю через плечо ремешок сумочки.

– Еще только два часа, – говорю я, допиваю остатки кофе и бросаю пустой стаканчик в тот же бак.

– Да, но нужно еще подумать о твоем прикиде.

– Вот уж дудки, – решительно заявляю я.

Но она уже тащит меня через стеклянные двери на улицу, по которой гуляет летний ветерок.

– Тебе мало того, что я согласилась идти с тобой в эту чертову «Подземку»? Это уже почти подвиг. А по магазинам не пойду, хоть убей. У меня и так полно одежды.

Натали берет меня под руку, и мы шагаем по тротуару мимо длинной шеренги паркоматов. Она смотрит на меня с улыбкой:

– Ну, хорошо-хорошо. Тогда хотя бы позволь мне выбрать для тебя тряпки из моего гардероба.

– А мой гардероб чем тебе не угодил?

Она поджимает губы, и на лице появляется неподдельное изумление: дескать, и как только столь нелепый вопрос мог прийти в мою бестолковую голову?

– Но это же «Под-зем-ка», – произносит с таким видом, будто более очевидного ответа не существует.

Ладно, ей виднее. Может, мы с Натали и лучшие подруги, но тут как раз тот случай, когда противоположности сходятся. Она у нас девчонка модная, торчит от Джареда Лето с тех пор, как посмотрела «Бойцовский клуб». А я за модой не гонюсь и в черное одеваться не люблю, если только не иду на похороны. Конечно, Натали тоже не всегда ходит в черном, да и под эмо не стрижется, но всю мою одежду она точно считает примитивом и ни одной тряпки из моего шкафа ни в жизнь не наденет. Что ж, о вкусах не спорят. По мне, так я умею подбирать одежду вполне сносно. Во всяком случае, раньше, когда я хотела привлечь внимание парней к своей попке и влезала в свои любимые джинсы, они были очень даже не против.

Но «Подземка» создана для таких людей, как Натали, и, похоже, придется помучиться вечерок в ее нарядах, чтобы не выглядеть белой вороной. Я не люблю быть как все. Никогда не любила. Но раз такое дело, ладно уж, лучше на несколько часов притвориться тем, кем ты не являешься, чем торчать там как бельмо на глазу всем на потеху.

Как только темнеет, мы отправляемся в «Подземку», но сначала объезжаем на пикапе Деймона несколько домов. Каждый раз все происходит по одному сценарию. Он заезжает на подъездную дорожку, останавливается, выходит из машины и исчезает в доме минуты на три-четыре, не больше, возвращается, и мы едем дальше. И ни разу даже не заикается о том, зачем он туда заходил, с кем разговаривал и о чем. В общем, ни слова из того, что обычно говорят в таких случаях. Ничего удивительного, надо просто знать Деймона. Я его обожаю, знакома с ним тыщу лет, почти столько же, сколько с Натали. Вот только эти его делишки с наркотиками мне ужасно не нравятся. Он начал выращивать у себя в подвале марихуану, но сам не курит. И никто, кроме меня и еще нескольких его близких друзей, даже не подозревает, что неутомимый трахатель Деймон Уинтерс этим занимается. Большинство тех, кто растит травку, смахивают на бомжей, носят прически, которые были модными где-то между семидесятыми и девяностыми годами прошлого века. Деймон же совсем не похож на бомжа или на человека, живущего на одно пособие, он вполне мог бы сойти за младшего брата Алекса Петтифера. Деймон утверждает, что травка просто не его случай. Сам он предпочитает кокаин, а травку выращивает и продает только потому, что за кокаин надо платить.

Натали делает вид, что занятие Деймона совершенно безобидно. Говорит, что сам он не курит, а если кто-то хочет расслабиться, то нет ничего плохого в том, что Деймон им в этом поможет.

Однако в то, что от кокаина Деймон торчит больше, чем от нее, она верить точно отказывается.

– Ну что, оторвемся сегодня?

Я выхожу из машины, и Натали задницей толкает дверцу, та с шумом захлопывается. Натали с безнадежным видом оглядывает меня:

– Только не брыкайся и постарайся получить удовольствие, договорились?

Я округляю глаза:

– Нэт, по-твоему, я нарочно буду делать все, чтобы испортить себе настроение? Думаешь, мне самой не хочется повеселиться?

Деймон выходит с другой стороны и обнимает нас за талии:

– Эх, какие девчонки! Все просто обзавидуются.

Натали толкает его локтем в бок.

– Полегче, малыш! – делано возмущается она с ухмылкой. – А то я начну ревновать. – И тут же шаловливо стреляет в него глазками.

Рука Деймона, обнимающая ее талию, опускается ниже, пальцы сжимают круглую попку. Натали стонет так, что противно слушать, потом поднимается на цыпочки и звонко целует его в щеку. Так и хочется сказать им, что они здесь не одни, но я сдерживаюсь. Да и без толку.

«Подземка» – самое известное место на окраине Роли, штат Северная Каролина, но в телефонной книге его не найдешь. Про него знают только люди вроде нас. Два года назад один парень по имени Роб арендовал помещение бывшего склада и превратил его в тайный ночной клуб, взяв на это миллион долларов у своего богатенького папочки. И через два года бизнес уже процветал: клуб стал площадкой, где воплощались в жизнь мечты местных роки секс-идолов, давая им возможность красоваться на сцене перед визжащими от восторга фанатами и особенно фанатками. Но это не какой-нибудь дешевый притон. Может, снаружи он и выглядит как заброшенное здание в городе-призраке, но, зайдя внутрь, вы попадаете в первоклассный ночной клуб: здесь играют настоящий рок, пространство прорезают мерцающие лучи стробоскопических прожекторов, бегают отвязные официанточки, а сцена такая большая, что на ней могут играть по две группы одновременно.

Чтобы о существовании «Подземки» никто не догадывался, посетители оставляют машины где-нибудь неподалеку и идут дальше пешком, ведь если улица, на которой стоит «заброшенный» склад, битком забита машинами, это сразу вызовет подозрение и секрет раскроется.

Мы оставляем пикап на безлюдной улочке и минут десять шагаем по жутковатым кварталам. Натали меняет место и вклинивается между мной и Деймоном, но только потому, что ей хочется помучить меня, пока мы не оказались внутри.

– Ну так вот, – говорит она таким тоном, будто читает свод правил, – если у тебя спросят, отвечай, что парня у тебя нет, поняла? И не вздумай молоть эту чушь, которую ты выдала тому типу из канцтоваров, когда он к тебе клеился.