Когда он вошел в шумный зал, там воцарилась тишина. Уже пролетел слушок о городской полиции, состоявшей из трех человек.

Пока Энгер оглядывался по сторонам, возбуждая озабоченность посетителей, зал наполнился приглушенным жужжанием голосов.

Кто-то сзади выкрикнул что-то предназначавшееся ему. Другие нервно захихикали в поддержку этого выпада. Танцы не прекращались, а крики, смех и болтовня вскоре достигли прежнего уровня.

Слегка размахивая дубинкой, он двинулся в сторону бара.

Он не заметил Лесли Дарлина, пока тот не крикнул ему сардонически:

— Привет, шериф! Поймал уже кого-нибудь?

Энгер подошел к нему. Было желание улыбнуться и ответить в том же духе, но это был его первый выход на публику. Он не мог ронять свое достоинство. При его приближении какой-то колонист, грязный и оборванный, с ворчанием отошел в сторону, освобождая место у стойки.

Лесли, одетый не так шикарно как обычно, стоял, беззаботно облокотившись на стойку и потягивал из элегантного стакана, очевидно принесенного с собой.

Энгер Кастриота сказал:

— Вам придется быть начеку, гражданин Дарлин. Прошлой ночью меня пыталась затереть толпа, думая, что я — член правления.

Лесли насмешливо улыбнулся ему.

— Наверное, у нас разный подход, дорогой Энгер. Во-первых, периодически я угощаю всю компанию. А во-вторых, — он похлопал по кобуре, висевшей сбоку, — у меня есть последний аргумент для любого спора. У меня есть пистолет, а у них нет. — И в-третьих, они понимают, что если кто-то тронет меня, то именно он и пострадает. Если же я по какой-либо причине, причиню кому-либо вред, то высший суд на Новой Аризоне у меня в кармане. Я член правления, которое управляет планетой.

Он достал из кармана бартерный листок.

— Выпьешь, шериф? Чего хочешь?

Энгер пожал плечами.

— Немного ягодного ликера, пожалуй. В твоих рассуждениях одна ошибка, Лесли. Теперь, когда найдена разумная жизнь на планете, Мэтью Хант и его компания больше не владеют Новой Аризоной и по законам Земли не могут управлять ею.

Лесли ухмыльнулся.

— Дорогой мой Энгер, ты недооцениваешь нашего дьявольски умного капитана. У тебя слишком интеллигентный подход к этому вопросу. Капитан, пользуясь отсутствием специалистов по этому вопросу, взял на себя решение вопроса об интеллекте когов. Они — хищные звери, от которых необходимо защитить компанию.

Это был неожиданный поворот, и Энгер Кастриота нахмурился, обдумывая возможные последствия. Подошел бармен со стаканом и отодвинул предложенный ему кредитный листок.

— Закон гостеприимства, гражданин Кастриота, — засиял он в улыбке. — Меня зовут Лефти. Я один из трех совладельцев. Вам всегда здесь будут рады, гражданин.

Энгер покачал головой.

— Благодарю вас, Лефти. Никаких льгот. Он улыбнулся, чтобы загладить остроту своих слов. — Это поставит меня в неловкое положение, когда я замечу что-то незаконное в вашем бизнесе.

Лефти, уязвленный его словами, сказал:

— Во имя дзен, мы бы не хотели ссориться с уполномоченным комитета. Все, что нам нужно — это получить хорошую прибыль.

Энгер сочувственно кивнул ему.

— Тогда мне придется принять какие-то меры против курения травки в помещении, Лефти. Этот запах здесь повсюду. Доктор Милтиадес и комитет не одобряют этого. Они собираются издать что-то вроде декрета на этот счет, как только у них дойдут руки.

Лесли снова подвинул кредитный листок к Лефти.

— Очень разумная позиция, — сказал он протяжно. — Никаких угощений, никаких обязательств. Но так вы никогда не разбогатеете, шериф.

Бармен налил красноватый напиток и не спеша отошел, недоумевая, что ему делать с наркотиками. Энгер не знал.

Новоиспеченный полицейский сказал:

— Сейчас разбогатеть на Новой Аризоне не проблема. Труднее остаться в живых.

— Одно не исключает другое, — сказал Лесли, надувая губы. — Я прибыл сюда, чтобы сделать состояние, старина Энгер. Как, наверное, и все пассажиры «Титова». Он искоса посмотрел на своего молодого компаньона. Разве что за исключением тебя. Не могу понять, зачем ты прилетел сюда. У тебя нет амбиций. И ты вовсе не похож на предпринимателя. Настоящий старомодный марксист.

— Что такое марксист? — спросил Энгер.

— Разве ты никогда не слышал о человеке по имени Карл Маркс?

— Нет.

— Одно время полмира считало его величайшим гением человечества. Другая же часть считала его величайшим злодеем.

— И кто же оказался прав?

— Никто, конечно, — мудрствовал Лесли. — Он был политэкономом девятнадцатого века, занимавшимся анализом социально-экономической системы. Он пришел к выводу, что она может процветать, пока у нее есть возможность расширяться. Ему не везло. В 1848 году он написал свою брошюру «Манифест коммунистической партии», предсказывавшую крах системы. Однако, в следующем году в Калифорнии было найдено золото, давшее толчок развитию мировой экономики. Тогда он пересмотрел свои взгляды, но по-прежнему считал, что крах уже не за горами и произойдет, как только капитализм утратит возможность расширяться. Но и на этот раз все затянулось. Грянула первая мировая война, и пол-Европы было разнесено в щепки. Понадобилось двадцать лет, чтобы залечить раны, и вот начинается вторая мировая война, мобилизовавшая все производительные силы. После ее завершения началась большая гонка вооружений между теми, кто не считался ни со стариком, ни с его критиками. Это также способствовало развитию производства. Когда дальнейшее расширение социально-экономической системы стало невозможным, мы вырвались в космос. Теперь у нас больше пространства для расширения, чем когда-либо.

Лесли горько усмехнулся.

— Значит, предсказания Маркса о том, что наступит день, когда капитализм не сможет расширяться и начнет атрофироваться, не сбылись. Свободное предпринимательство по-прежнему идет полным ходом. По-крайней мере на Земле и Соединенных Планетах. Есть лишь несколько исключений.

Род скептически посмотрел на него:

— А был ли на самом деле человек по имени Маркс?

Лесли пожал плечами:

— Не знаю. Когда-то я читал заметку о нем. Если и был, то его учение затерялось во времени. Его переводы и искажения начались задолго до того, как он сошел в могилу. У меня есть мнение, что так называемые последователи религиозных и социально-экономических лидеров искажают учения своих пророков в большей степени, чем их враги. Хотел бы я узнать, чему действительно учил Будда или Иисус, прежде чем сотни враждующих сект присвоили право на распространение их учений.

Новоиспеченный полицейский снова окинул взглядом зал. За исключением курения, ничего больше не требовало, его вмешательства. Теперь он мог посетить и другие заведения.

Он поспешил с выводами. Не успел он допить свою рюмку, поблагодарить Лесли Дарлина и пожелать ему приятного вечера, как перед ними возник какой-то бородач. Одежда его была ободрана. Очевидно, он не потрудился переодеться после охоты. Покачиваясь, он шел к ним с самокруткой в левой руке.

— Ох, ох, — сказал мягко Лесли. К удивлению Энгера, опрятный гедонист не сделал движения убраться отсюда.

Кем бы он ни был: отшельником, охотником или кем-то еще, на его поясе болтался бластер. Пока что он не трогал его.

Энгер Кастриота поудобней сжал дубинку. Почти незаметно. Он почувствовал, как вспотела его ладонь.

Все находящиеся в зале притихли, даже шумный оркестр умолк, остановив танцующих.

Они молча смотрели друг на друга. Энгер левой рукой облокотился на стойку. Правая рука небрежно сжимала палку, похожую на трость. Это была безобидная на первый взгляд палка. Ему вдруг пришло в голову, что из всех боевых искусств, которые он изучал в юности, бой с дубинкой казался ему самым бесполезным. Но его дядя по материнской линии настаивал, так как это было его хобби. Дядя Иосиф много рассказывал о британской коннице и своей дубинке, о монахах-буддистах, носивших такое же оружие в своих странствиях в Азии, о заградительных отрядах полиции двадцатого века, не обходившихся без них.