Я надула губы и ответила оскорбленным тоном.

— Между прочим, только два! — ткнула его в бок, и Костя театрально схватился за это место, поморщившись, будто от боли.

— Ну не знаю… — он посмотрел на меня оценивающим взглядом, в глазах появились чертята, — у вас, у телепузиков, своя система питания.

От возмущения я задохнулась и потеряла дар речи. Да я лишь на третьем месяце и еще далеко не этот… телепуз!

Только открыла рот, чтобы ответить ему как следует, как он вдруг замер и приподнял руку. Будто услышал что-то. Я так удивилась, что промолчала.

— Ты слышишь?

Я посмотрела по сторонам. В парке было немноголюдно, слышен был шелест листвы и щебетание птиц. Где-то за спиной резвились дети. Я не понимала его. Что он услышал то? Повернулась к нему, смотря вопросительно. Он как-то странно посмотрел на меня, улыбнувшись, поднес руку к моему лицу и аккуратно убрал прядь волос со щеки.

— Сердце стучит… слышишь?

Я улыбнулась на эти слова. Как же я люблю его… это чувство лишь укреплялось с каждым днем.

— Твое или мое, дорогой?

Он наклонился и приложился ухом к моему животу. Обнял руками за талию, и молчал несколько секунд. А на моем лице расплывалась глупая улыбка. Поцеловал в живот и ответил тихо:

— Наше, Милая… Наше.

3 ГОДА СПУСТЯ

— Мама, мама, а у меня будет сестренка или братик?

Стасик прыгал передо мной уже несколько минут так, что в глазах начало рябить. В последнее время он просто закидал нас с Костей вопросами. Муж обычно хохотал, подхватывал его на руки и подкидывал к потолку. Стасик начинал истошно визжать, Костя смеяться, а я же смотрела на своих самых дорогих и любимых мужчин и просто была счастлива.

— И сестренка, и братик, малыш, — ответила ему, улыбнувшись, — сразу полный комплект.

Почувствовала маленькие ручки на своем необхватном животе, и на глаза навернулись слезы от взгляда сына. Стасик смотрел мне прямо в глаза. Боже, как же он похож на своего отца. Провела рукой по светлым волосам и потрепала по нежной щечке. В синих глазах появилось недовольство от того, что его отвлекают. Он, надув губки, произнес.

— Я буду их защищать.

Наш малыш, такой маленький и такой отважный.

— Это что за защитник у нас тут?

У дверей раздался голос мужа, и по телу разлилось тепло. Реакция на его присутствие за эти годы не ослабела. Ни на йоту.

Костя взял сына на руки, наклонился, чмокнув меня в губы, и стал щекотать Стасика. Тот визжал и отбивался, требуя пощады. Но муж был неумолим. Я тихо посмеивалась над их играми. Они так похожи…

— Беги, распаковывай подарки, — Костя отпустил сына, и тот, громко взвигнув, кинулся из комнаты.

Муж подошел к креслу, в котором я сидела, и опустился на колени. Поцеловал в живот и спросил, подняв голову.

— Как там мои мини-копии?

— Скучали по тебе, — тепло улыбнулась ему.

Костя нежно гладил меня по животу и смотрел в глаза.

— А мама скучала?

Я засмеялась, проведя ладонью по его щеке.

— А мама страдала от боли в пояснице.

Костя нахмурил брови и поднялся с колен. Стал развязывать галстук, кидая на меня пристальные взгляды.

— Родители с Надей прилетают завтра, они же успеют?

Я пожала плечами, так как сама не была уверена. Я ждала их приезда. В самом начале нашего брака я боялась показываться даже им на глаза. Я отказывалась ехать с Костей к ним в Англию, думала, что они будут осуждать меня… за мужа… за мои ошибки. Костя обычно после этого кричал на меня, называя трусихой. Доказывал, что его семья ждет не дождется знакомства со мной. И оказался прав. Меня приняли, как родную. Я по-настоящему сблизилась с его родителями, эти прекрасные и светлые люди… Я полюбила их сразу же. С Надей все было сложнее. Она всегда была со мной вежлива, но не более. К ней было трудно найти подход. Девочка очень изменилась и ни с кем не хотела сближаться. И я надеялась, что то, что она согласилась стать крестной — это знак.

Мы готовились ко сну, когда меня скрутило от боли. Стала дышать, как учил меня врач, и прилегла на кровать. Спустя пару минут из ванной вышел Костя, вытирая полотенцем голову. Он сразу все понял и кинулся ко мне.

— Девочка моя… что? Уже? — схватил меня за руку, и я почувствовала, как его трясет.

— Да, — я старалась говорить спокойно, зная, что он начинает нервничать, — позвони врачу и маме, пусть приедут из отеля. Сумку возьми.

Схватка вернулась с новой силой, и я откинулась на подушки. Костя метался по комнате и хватал совсем, казалось бы, ненужные вещи. Он что-то тихо бубнил себе под нос, и если бы не боль, я бы рассмеялась от его вида.

— Костя, успокойся, — остановила его, — зачем тебе эта шкатулка?

Он посмотрел пустым взглядом на предмет, что держал в руках и отбросил его в сторону. Схватил телефон и стал звонить. Спустя несколько минут кинулся ко мне и осторожно поднял на руки.

— Милая, я с тобой поседею раньше времени.

Я засмеялась, но замолчала от нового приступа боли. Как бы там ни было, я поняла, что в этот момент я счастлива…