Было видно, что идея ему понравилась. Наверное, он соскучился по общению с животными, так как, вернувшись из больницы, обнаружил, что его мать выкинула кошку Криспи. А может быть, просто был рад сменить обстановку.

Через полчаса мы были уже у дверей приюта. У меня дыхание перехватило. Это место было моим убежищем долгие годы, и я понятия не имел, как себя вести при Адаме.

Адаму нравятся кошки. И мы пошли в комнату к кошкам. И это стоило того, потому что, наблюдая за ними через стекло, Адам довольно улыбался. А я так люблю его улыбку. Вдруг он схватил меня за руку и сказал:

— Посмотри, там ещё есть, пойдём.

Мы обошли все клетки с кошками и направились к вольерам с собаками.

— Собаки навевают тоску, — пробурчал он. А я тем временем высматривал тех собак, к которым когда-то приходил. Мы ненадолго задерживались около каждой будки. Я не хотел, чтобы Адам догадался, что я обычно тут делаю. Он улыбался и был готов погладить любого пса, независимо от того, приговорен тот к смерти или нет.

Мы остановились возле какой-то маленькой собачки, когда он вдруг сказал:

— Тебе надо устроиться сюда на работу.

— Зачем? Мне не нужны деньги.

По крайней мере, еще пару месяцев я не буду нуждаться в деньгах. А потом...возможно.

Да. Потом.

— Чтобы хоть чем-то заниматься, — ответил он, поглаживая очередную собачку. — Чем-нибудь, кроме просиживания целый день дома.

— Я не могу находиться целый день в окружении людей.

Я направился к выходу, надеясь, что он поймет намёк и сменит тему. Он последовал за мной.

В конце ряда, в заднем углу комнаты, стояли отдельно несколько клеток. Это вновь прибывшие, которые находятся в карантине и проверяются на наличие различных заболеваний.

Пара больших дворняг зарычала и залаяла на меня. Думаю, у них нет шансов. Глупо. Так глупо. Они просто напуганы, поэтому и кидаются. Они испытывают тоже самое, что и забившаяся в угол собака. Просто со страхом все справляются по-своему.

Лающие собаки были как Каспер, обозлённые и пытающиеся казаться сильными, думая, что это их спасет. Но они лишь себе делают больно, отгоняя от себя людей. В итоге, как и все остальные, они будут лежать в углу своей клетки, опустив голову и потупив взгляд.

Они станут как Адам, не поднимающий ни накого взгляда и ни с кем не конфликтующий.

Среди беснующихся собак я заметил еще одного пса, стоящего в углу и дрожащего. Прежде чем я сообразил, что делаю, я был уже около его клетки. На табличке значилось, что поступил он вчера, имени нет, предполагаемый возраст — два года.

Я посмотрел на него, а он на меня. Язык высунул, словно только с пробежки, хвостом виляет. Я просунул руку через решётку и, помедлив немного, он все же решился подойти ко мне.

Адам стоял у меня за спиной. Я даже не слышал, как он подошёл.

— Вот бедолага.

Да уж. Задняя правая лапа пса как-то странно изгибалась. Половина одного уха была оторвана, заштопана, покраснела и воспалилась. К тому же он был непонятного окраса, с глазами разного цвета. Действительно бедолага.

Я присел. Пес обнюхал мои пальцы. Он мог меня укусить, и я бы заболел бешенством и умер. Но собака просто лизнула меня. Она так сильно виляла хвостом, что я думал, она потеряет равновесие и упадет.

Адам присел рядом со мной и тоже протянул руку. Нас могли застукать, но нас это не волновало.

Пес заскулил и, подняв на Адама глаза — один голубой, другой карий, — стал облизывать его руку.

Я просто влюбился.

— Смотри, — зашептал Адам, — здесь нет людей, здесь одни животные. Ты мог бы заботиться о них.

— Мне не нужна работа, Адам, — резко ответил я и тут же пожалел, как только увидел его взгляд. Даже собака, залаяв, отпрыгнула, словно я сломал ей еще одну ногу. Я повернулся и бросился прочь от клетки, прочь из приюта.

А чего он ожидал? Что я найду работу и буду жить нормальной жизнью, пока не соберусь покончить с собой? Конечно, я еще не решил окончательно, готов ли я умереть, потому что это зависит от многих факторов — Каспер, Адам, мое собственное настроение, — но перспектива каждый день ходить на работу и общаться с людьми меня пугала.

Когда Адам вернулся к нашему минивэну, я сидел и боялся поднять на него глаза. Мне было стыдно, что я его обидел и что до сих пор не научился контролировать свои эмоции. Стыдно, что как пятилетний мальчишка не могу объяснить свое поведение.

Что со мной не так?

Он ничего не сказал, просто сел рядом на пассажирское сидение. Так мы просидели в тишине некоторое время, пока у него не зазвонил телефон. Я узнал этот звук. Это было сообщение. Он вздохнул, помедлил пару секунд и достал из кармана телефон.

Я был погружен в свои мысли, когда услышал дрожащий голос Адама:

— Нам нужно спешить.

Возле дома Каспер стояли три незнакомые мне машины. Я постучал в дверь, наверное, даже сильнее чем следовало бы. Дверь открыла пожилая женщина и,посмотрев на нас, спросила:

— Что вам нужно?

Мы всего лишь перебежали через улицу, а я никак не мог восстановить дыхание.

— Каспер дома?

— Извините?

— Кейтлин, — поправил меня Адам, — мы пришли к Кейтлин.

Женщина поджала губы. Я подумал, что она сейчас прогонит нас, но тут в дверях показался Роберт.

— Диана, всё в порядке. Они могут войти.

Она развернулась и пошла в гостиную, где было много незнакомых мне людей. Я не увидел Аманды. Но что самое главное, я нигде не видел Каспер.

Меня начало трясти.

Роберт выглядел ужасно. Глаза красные, под глазами синяки, волосы растрепаны. Он сел за стол, и мы сели напротив него. Казалось, у меня сейчас закипит мозг, я не мог произнести ни слова. И снова Адам пришел мне на выручку.

— Что происходит? — спросил он.

Отец Каспер вздохнул и выпалил:

— Этой ночью Кейтлин не стало.

Нет. Нет, нет, нет.

Этого не может быть.

Только не это.

— Мы только недавно…

Я задыхался.

— …видели её. Вчера вечером. Она была…

Я не мог больше говорить. Адам взял меня за руку.

— Мы думаем, что она напилась таблеток, — прошептал Роберт. — Намеренно это было или случайно…

Если бы я не сидел, то рухнул бы на пол.

Где-то всеобъемлющее чувство оцепенения, которое я чувствовал, когда умерла Мэгги? Я хочу сейчас чувствовать именно это. Я хочу ничего не чувствовать, потому что это слишком больно — видеть несчастье Роберта, его потерянное лицо.

— Вы, ребята, были… — Он расплакался. — Вы делали её счастливой. Вы были для неё настоящими друзьями. Я… очень благодарен вам. Я даже не могу…

Он закрыл лицо руками.

Роберт извинился и исчез в соседней комнате. Одна из женщин, я так полагаю, тётя Каспер, объяснила, что Аманда напилась успокоительного и прилегла, а Роберт на гране срыва. Мы поняли, что в данный момент нам не стоит находиться здесь.

Мы вернулись в минивэн и поехали домой. Поднявшись по лестнице, мы молча, держась за руки, сели на кровать.

Вдох. Выдох. Мы живы, а её больше нет.

Это больно.

Я спал, зарывшись лицом в волосы Адама. Наши ноги и руки были переплетены.

Вдох, выдох. Снова и снова. Словно доказательство тому, что разбитое сердце не может убить.

От: К Хармс <[email protected]>

Кому: Винсент Х. <[email protected]>

Адам Рокси <[email protected]>

Тема: Дорогие мои

Знаете, мост был моей идеей фикс, потому что я хотела уйти из жизни с грохотом, прыгнуть в бездну или что-то на подобие этого. Знали бы вы, как я сожалею о том, что впутала вас во всё это. Но говоря, что я готова уйти, я не лукавила. Я просто выбрала неправильный способ.

Вы, конечно, будете злиться на меня, не сразу, но обязательно будете. Это неизбежно.

Родителем я не оставила письма. Я понимаю, что если выяснится, что я покончила с собой, они не получат страховки. А только богу известно, в какие долги они влезли, чтобы оплатить моё лечение.