— Роберт… — Голос Флер дрожал. — Мне кажется, я знала это…
…Он боялся, что раздавит ее своим огромным сильным телом. Он был слишком тяжел для нее, такой хрупкой. Но она оказалась сильнее, чем он думал, ее хрупкость не имела ничего общего со слабостью и хилостью. Она обняла его и держала, как потом будет держать своих детей. Бреннан знал, что пути назад уже нет. Он знал, что этой ночью она примет его семя, и, видит Бог, нового йоркширского фермера не удастся переманить в город, как в свое время его отца.
Она застонала, когда он причинил ей боль, улыбаясь ему сквозь слезы, пуская его в себя. Когда она почувствовала наслаждение, она зарыдала еще сильнее, от рыданий содрогалось ее хрупкое тело.
И, когда все уже было позади, она снова плакала в его объятиях, прижимаясь к нему, к самому его сердцу. Он обнимал ее и знал, что никогда больше не отпустит.
В доме на Кларджес-стрит было темно и пусто. Джесс не удивилась этому, ведь Клэгг предупредил ее, что Алистэйр исчез. Если он в здравом уме, если он хоть сколько-нибудь заботится о своей безопасности, он догадается, что за ним следят, и надежно спрячется.
Но мудрость и чувство самосохранения не были ему присущи. От него можно было ожидать, что он возьмет и заявится домой рано утром, забыв об опасности.
Все, что она могла сделать, — просто ждать. Отправляться на его поиски не имело смысла. Ее не примут в высшем обществе после того, что произошло на празднике у Салли Блэйн. И Никодемуса, своего сообщника, она тоже нигде не могла найти.
Единственный выход — ждать его здесь. Ждать, а. потом предупредить, чтобы он бежал как можно быстрее и чем дальше, тем лучше.
Он бы посмеялся от души, если бы видел сейчас ее лицо.
В кухне все были точно так же, как утром, когда она покинула этот дом. По-прежнему темно, холодно и неприветливо. Джессамин остановилась в дверях, прислушиваясь, пытаясь уловить хоть малейшие признаки жизни. В доме царила тишина.
Она побоялась зажечь свечу. Было не похоже пока, чтобы кто-нибудь следил за домом, но уверенности у нее не было. Она не хотела привлечь внимание полиции.
Даже через туфли она ощущала холод деревянного пола. Почувствовав, что проголодалась, Джессамин прошла на цыпочках к кладовке. Раз уж она решила ждать его здесь, какой смысл сидеть с пустым животом. Она не собиралась подниматься наверх. Вернувшись домой, Алистэйр найдет ее не спящей на его кровати, а в кухне, с разделочным ножом в руках, — на случай, если придется доказывать что-то.
В кладовке было еще темнее, туда не проникал ни один луч света. Джесс, вытянув руку, шла на ощупь. И вдруг наткнулась на что-то теплое. Что-то большое. И это что-то дышало.
Все случилось мгновенно. Он поймал ее и, скрутив руки, прижал к стене. На Джессамин навалилось сильное тело, но она знала, что на сей раз это не Клэгг. И этот человек представлял для ее души еще большую опасность.
Ее крепко держал Алистэйр.
— Это ты? — удивленно сказала она.
— А ты думала кто? — резко спросил он. Она смертельно уетала от мужчин, которые хватают ее и наваливаются на нее. Алистэйр не причинял ей боли, но и не отпускал.
— Я думал, у тебя больше гордости. — Он прикоснулся к ее шее. Джесс чувствовала сзади его тело. Даже через толстые юбки она ощутила, что он хочет ее, и это привело ее в ярость.
Она размахнулась локтем, собираясь ударить его под ребра, но он, должно быть, заметил, что она напряглась, и повернул ее к себе, до того как она успела ударить. Было темно, но она видела, как горят его глаза.
— Я пришла не для того, чтобы спать с тобой, — горько произнесла она.
— Ты хорошо подумала перед тем, как бросить деньги Никодемусу в лицо?
Она хотела наступить ему на ногу, но он слишком хорошо изучил ее. Он снова придавил ее к стене, прижимаясь к ней бедрами, и оперся ладонями о стену, заключая ее в плен своих рук.
— Я пришла, чтобы предупредить тебя.
— Очень благородно с твоей стороны, особенно учитывая все обстоятельства…
— Не играй со мной, Алистэйр! Может, я и презираю тебя, но я не хочу, чтобы ты умер. Клэгг знает, кто ты. И Бреннан знает, и бог весть еще сколько народу. Тебе надо бежать из Лондона, иначе тебя схватят и убьют.
— Если они смогут доказать то, что подозревают, меня отправят в Ньюгейт, — спокойно заметил он. — Это ты сказала им, кто я?
— Нет.
— Тогда как же твой старый друг выяснил это? И почему он не рассказал тебе всего? Ты же помогаешь ему? Ты берешь себе половину его награды. Видимо, это более честные деньги.
— Я не зарабатывала эти деньги, лежа на спине.
Да будь он проклят, он смеялся над ней!
— Поверь мне, дорогая. Если это награда за твои услуги, то тебе сильно переплатили. И если мне не изменяет память, ты не все время лежала на спине. Один раз ты была сверху и…
Он был слишком сильный, Джесс не могла заставить его замолчать.
— Зачем тебе это? — яростно и беспомощно спросила она. — Что я такого сделала тебе, что ты так мучаешь меня?
— Разве я тебя мучаю? Уверяю тебя: ты еще не знаешь, как я мучаю. Мы не все успели попробовать прошлой ночью. Пойдем наверх, и там ты расскажешь мне, что ты говорила своему приятелю Клэггу.
— Иди к черту!
— Ты удивляешь меня, Джессамин. Такие слова от прилично воспитанной девушки! — беззаботно сказал Алистэйр. — Можно попробовать и не на спине. Тебе понравится, милая. Я смогу ласкать тебя, когда ты кончаешь, и продлить удовольствие.
— Прекрати! — Чем сильнее Джессамин пыталась вырваться, тем сильнее он возбуждался. Его слова вызывали яркие, волнующие картины, лишающие ее самообладания. Он знал, что она возбуждается, несмотря на ярость. Он наклонился и сильно укусил ее за шею.
— Кажется, желание овладело мной, детка. Со мной такого почти никогда не случалось раньше. Ты дурно влияешь на меня. Наверное, следует тебя отпустить, но сдержанность никогда не была моим главным достоинством. Я хочу тебя, дорогая! И ты тоже хочешь меня. Я чувствую это по тому, как ты дрожишь.
Откуда он знает? Его наблюдательность ужасала ее.
— Оставь меня! — в ярости крикнула она.
— Возьми меня в рот, дорогая, — прошептал он. — А потом иди и расскажи Клэггу, где меня найти.
Это было выше ее сил. Джессамин оттолкнула его, и он отступил, но она понимала, что он это сделал нарочно. Она уже успела добежать до двери в кухню, когда он настиг ее, и они вместе полетели на пол, он упал сверху.
Какое-то мгновение она так и лежала под ним. А потом он поспешно задрал ее юбки… Она не хотела этого, но не остановила его. Она не могла без него! Взяв за талию, он поставил ее на колени. Она слышала, как он возится со своей одеждой. Все расплылось как в тумане, но краем сознания она следила за тем, что происходит. Он вошел в нее, и в ту же секунду она отдалась безумному наслаждению. Он скользнул рукой ей между ног и настойчиво ласкал ее, растягивая эту сладкую муку. Она плакала, прося Бог знает чего. Когда он излил в нее свое семя, она закричала, разрываемая любовью и ненавистью.
Он откатился от нее, и она сжалась на полу, закрыв лицо руками, сдерживая душившие ее рыдания. Никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко, и страшнее всего для нее было понять, что причина ее отчаяния кроется не в том, что он овладел ею, а в том, что он покинул ее.
— Вставай, — услышала Джесс.
Она уже подумала было, что он ушел. Единственным ее оружием в борьбе с ним было упрямство, и она пользовалась им как могла. Алистэйр положил руки ей на плечи, и она напряглась, ожидая, что он силой поднимет ее на ноги. Но к ее великому удивлению, он был нежен.
— Вставай, Джессамин, — тихо произнес он. — Пол холодный.
Джессамин не хотела, чтобы он был нежен с ней. Она с большим трудом села, уткнувшись лицом в колени.
— Пожалуйста, оставь меня. — Она старалась говорить очень вежливо.
— Как прикажешь. — Он открыл дверь, и холодный лунный свет залил комнату, наполняя ее серебром. Он остановился и, обернувшись, взглянул на нее. Она знала: он видит, что ее глаза блестят от слез. Но ей было все равно.
