— Сомневаюсь. К тому же вы не ехали на свидание.

— Ты оскорбляешь меня, Джессамин, — сказал Глэншил, внезапно переходя на ты. — Большинство женщин находят меня просто неотразимым. Только ты одна не поддаешься моим порочным чарам. Интересно, почему? Я уже перепробовал все, чтобы соблазнить тебя, но, как я ни стараюсь, ты все еще презираешь меня. Ты ненавидишь вообще всех мужчин или только меня?

— Вы не пытаетесь соблазнить меня, — отрезала она. — Вы делаете все возможное, чтобы я не догадалась, кто вы на самом деле.

Казалось, что тишина угрожающе нависла над ними.

— Что за глупая девочка, — пробормотал Алистэйр через какое-то время. — Вроде такая смышленая, а на самом деле абсолютно бестолковая. Представь, что ты разгадала мою покрытую мраком тайну. Я уверен, что никто не заметил, как ты покинула гостеприимный дом Салли Блэйн. Никто не дал бы тебе лошадь и, уж во всяком случае, не отпустил бы ночью одну. Так почему бы мне не задушить тебя и не выкинуть твое тело в первую попавшуюся канаву.

У Джессамин пробежали мурашки по спине.

— Вы не сделаете этого. — Она скорее предполагала, Чем утверждала.

Алистэйр поднялся на колени в грязи. Теперь он был намного выше ее.

— Скажи мне, дорогая, что ты обо мне думаешь?

Настало время отступать, врать все, что придет в голову, лишь бы избавиться от этого человека, который, казалось, прямо сейчас может принести ей зло. Теперь он уже не праздный, избалованный и элегантный мужчина из аристократических гостиных, который наблюдал за ней, пока она гадала, и не обольститель, который порой в темных углах оказывался настолько близко к ней, что она забывала о том, что было для нее самым главным.

Сейчас он темный, холодный и свирепый, как зверь. Джессамин боялась его. Любой другой здравомыслящий человек на ее месте срочно бы ретировался.

Но как только она встретила его завораживающий взгляд, здравый смысл покинул ее.

— Вы Кот, — произнесла она.

Он холодно улыбнулся ей:

— Это карты тебе сказали, дорогая моя?

— Карты не врут.

— Ты же работаешь с полицией, не так ли? Об этом мало кто знает, но я стараюсь быть в курсе всех, даже, казалось бы, не заслуживающих внимания деталей. Ты передаешь сведения Джоссайе Клэггу за деньги. Именно благодаря этому тебе удавалось прокормить семью в последние несколько лет, так ведь?

Джессамин хотела возразить ему, как все время возражала прежде. Это, конечно, шло вразрез с ее надеждами и планами относительно Флер. Но она чувствовала, что сейчас врать бесполезно. Кроме того, если он собирается убить ее, это уже не имеет абсолютно никакого значения.

— Я не стану отрицать этого. Зачем мне попусту тянуть время? — сказала Джессамин. — Но подумайте сами, если я работаю с одним из самых значительных полицейских и вдруг исчезаю, не считаете ли вы, что Клэгг сделает все, чтобы выяснить, что со мной случилось, и наказать виновника?

— Нет. Клэгг не заботится ни о чем, кроме своего кошелька, ты прекрасно это знаешь. Тебе было бы лучше помогать кому-нибудь типа Роберта Бреннана.

Он гибко и стремительно встал на ноги и притянул Джессамин к себе:

— Я боюсь, ты зашла уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад, дорогая Джессамин. У меня этой ночью дело в Лондоне и совсем нет времени провожать тебя до дома.

— Со мной ничего не случилось, пока я ехала сюда, и обратно я доеду как-нибудь сама. — Она внезапно ощутила надежду на то, что ей удастся спастись, но тут же поняла, что надежда эта напрасна.

— Боюсь, что нет. — Казалось, Алистэйр действительно опечален. — Ты поедешь со мной.

— Не смешите меня. — Джессамин попыталась оттолкнуть его. Он мягко поймал ее за руку, и она поняла, что сопротивляться бессмысленно. Девушка чувствовала тепло его кожи через черные перчатки. По ее телу пробежал озноб, и одновременно ее бросило в жар.

— Ты поедешь со мной, — повторил он. — И вот тогда увидишь настоящего Кота. Пойдем, дорогая Джесс.

Она пыталась вывернуться, оттолкнуть его, но все было бесполезно. Он был сильным, ловким, настойчивым, его болезнь была просто выдумкой.

— Не называйте меня так!

Ее лошадь была неподалеку. Она мирно паслась рядом с лошадью Глэншила в ожидании хозяйки.

— Почему бы и нет? — спросил Алистэйр. Он уже отпустил ее запястье и теперь держал Джессамин за тоненькую талию. — Тебя же так зовут. Или тебе больше бы понравилось Нежная Джесс? Любимая Джесс? Верная Джесс? — Его голос звучал как сладкое соблазняющее мурлыканье.

— А как бы вам понравилась Очень Сердитая Джесс, которая постарается, чтобы с вас спустили шкуру, если вы сейчас же не отпустите ее? — парировала она.

Руки Глэншила сильнее сжали ее талию, поднимая ее, и через мгновение она уже сидела на лошади. Все еще держа ее, он спокойно проговорил:

— С меня не спустят шкуру, Джесс. Меня повесят в Тайберне, и тысячи людей соберутся, чтобы увидеть, как я умру. О моем «признании» выпустят книги, и женщины будут драться из-за каждого клочка моей одежды. А если ты расскажешь, что я переспал с тобой, то о тебе будут говорить больше всего.

Джессамин дрожала.

— Я не собираюсь смотреть на это, — сказала она. — И потом… вы не спали со мной.

Он взглянул на нее со сладкой улыбочкой:

— Всему свое время, Джесс. Ты будешь смотреть, как я умираю, и проливать горячие слезы.

— Сомневаюсь.

— И ты вспомнишь эту ночь, когда я взял тебя на крыши Лондона, — продолжал он. Он взобрался на свою лошадь, сжимая в руке поводья лошади Джессамин. — Ту ночь, когда ты отдалась мне.

— Никогда.

Он нагнулся, взял Джессамин за подбородок и поцеловал ее коротким требовательным поцелуем, на который она ответила против своей воли.

— Этой ночью, — произнес он.

Через минуту они уже направлялись к лондонской дороге: Джессамин прижималась к седлу, чтобы не потерять равновесия, а Алистэйр, Кот, управлял ее лошадью.

У Роберта Бреннана было отвратительное настроение. Эта грусть не давала ему покоя, она мучила его почти физически; с подобными вещами он, казалось, уже научился справляться лет десять назад. Он чувствовал себя похотливым школьником, снедаемым страстью к какой-нибудь девице из бара. Но Флер Мэйтланд не девица, а леди, а он не мальчик, а мужчина, ответственный за свои поступки и способный управлять собой.

И все же он не мог совладать с этим чувством. Выражение лица Флер, ее глаза, блестящие от слез, не давали ему покоя. Он прилагал все усилия, чтобы быть от Флер как можно дальше, но сопротивляться соблазну ему становилось все труднее.

Кот здесь, в поместье Блэйнов, Роберт был уверен в этом. Исчезновение драгоценностей — его проделки. Он задумал это специально, чтобы разозлить и сбить с толку тех, кто следит за порядком. Но Бреннан был не настолько глуп и понимал, что на этом все не закончится.

Была спокойная ночь. Большинство гостей, включая миссис Блэйн, уехали на ночную прогулку, те, кто остался в особняке, рано разошлись по комнатам, и Роберт Бреннан снова, в который раз за эти несколько дней, впал в тоску. И вряд ли Флер могла утешить его. Она, наверное, сейчас сама рыдает на плече у сестры.

Но не только это тревожило его. Его инстинкт, обычно безошибочный, подсказывал, что затевается что-то нехорошее. Клэгг и Сэмюель уехали провести вечерок в трактире в ближайшей деревне. Бреннан не принял их приглашение. Он чувствовал, что что-то должно было произойти, и сам не знал, что.

Он был уже почти уверен, что его предположение, что Фредди Арбатнот и есть печально известный Кот, не оправдалось. У него не хватило бы ни ума, ни дерзости на преступления, которые приписывали Коту. Но первый взгляд может быть обманчивым. У Фредди был доступ к верхам общества, и к тому же ему были нужны деньги. Настолько нужны, что он пошел на флирт с отвратительной мисс Эрминтруд Винтере.

Оставался только изнеженный и ленивый, казалось бы, граф Глэншил. Бреннан видел его издалека, слышал его медлительные саркастические речи и пришел к выводу, что интересы Глэншила не простираются дальше дорогих нарядов и он просто не способен пойти на воровство.