Чтобы не упоминать Александра VI, автор намекает на изнасилование Лукреции Сикстом Тарквинием:

В дистихе Саннадзаро слово «невестка» используется, чтобы показать, какие отношения существовали между Лукрецией и ее братьями — Чезаре и Хуаном. Если папа не придавал никакого значения этим выпадам, то Лукрецию мучили эти злобные и клеветнические сочинения. Ее манера держать боль при себе, не рассказывая о ней никому, шокировала римское общество, лишенное таким образом возможности посочувствовать, как обычно делалось при всяком несчастье. За исключением близких Алонсо, с которыми она продолжала видеться, все ее знакомые литераторы и художники уже начинали подумывать, что ее желание страдать в одиночестве было с ее стороны дерзким вызовом.

Хотя она отгородилась от мира, но даже до нее долетела молва: бегство Джованни Сфорца в Мантую к Франческо Гонзага, триумфальный въезд ее брата в Пезаро, его растущая популярность во всей Романье, где народ приветствовал его, а исконные владельцы земель боялись и сдавались один за другим. Однако до Рима доходили и менее приятные слухи, например о похищении красавицы Доротеи Караччоло, вызвавшем возмущение Людовика XII и послов Венеции. Она будет возвращена мужу только четыре года спустя (возможно, жертву так долго держали в заточении не без ее согласия). Казалось, все покорились Чезаре, все спешили поступить к нему на службу, даже Леонардо да Винчи, в отчаянии от падения Лодовико Моро, искал места и стал советником герцога Валентинуа в военном искусстве.

Однако в Риме и в особенности в Ватикане атмосфера была напряженной. Известие о том, что графиня Форли заключена в замок Святого Ангела, было не по вкусу королю Франции. Он предъявил Александру VI требование освободить ее, хотя Чезаре не послушал его, по-прежнему опасаясь, что Катарина Сфорца, «у которой полно тайных сторонников и любовников по всей Италии и которая соблазнила бы самого дьявола, лишь бы вернуть свои владения, будет мстить». Однако теперь им приходится уступить, и «эта дщерь погибели и беззакония», внезапно превратившаяся в «благородную даму Катарину Сфорца, нашу возлюбленную дочерь во Христе», была милостиво выпущена на свободу в марте 1501 года. Из дворца своего племянника кардинала Риарио она вскорости сбежала, чтобы морем добраться до земель Медичи.

Чезаре тяжело пережил это поражение, сделавшее его всеобщим посмешищем.

Зато капитуляция Фаэнцы 25 апреля 1501 года на некоторое время успокоила его ярость. Сеньор Фаэнцы, Асторе Манфреди, был знаком с Лукрецией. Он приезжал в Рим несколькими годами ранее по приглашению кардинала Фарнезе, который хотел выдать за него свою сестру Джулию, хотя она уже была помолвлена с Орсо Орсини. Разве могла Лукреция забыть этого юношу с ангельским лицом, о трагическом детстве и благородстве характера которого ей рассказывал Александр Фарнезе? Поддерживаемый любовью своего народа и защищенный стенами самой мощной из крепостей, он вот уже несколько месяцев сопротивлялся герцогу Валентинуа. Каждый из горожан вручил своему принцу жизнь и состояние, однако голод и огонь пушек сломили их сопротивление, и ради спасения своих подданных Асторе сдался Чезаре и последовал за ним в Рим, чтобы возвращение полководца в Вечный город 15 июня 1501 года стало подлинным триумфом.

Александр VI уважал Асторе за его мужество, и пленник ' сначала жил в Ватикане, окруженный любовью и восхищением римлян. Все искали его общества; даже Лукреция, тронутая несчастьями, выпавшими на долю изгнанника, нарушила свое затворничество и приняла его в своем дворце. Своей красотой и очарованием он напоминал ей Алонсо. Однако уже через двенадцать дней из-за страха перед сыном папа предает своего гостя и велит заключить его в замок Святого Ангела.

Та, которая именовала себя «несчастной принцессой Салернской», занимала слишком высокое положение и потому очень хорошо знала, как дорого приходится платить за то, чтобы быть символом законности, иметь огромное влияние и заслужить преданность и верность своего народа. Алонсо мог бы стать таким правителем в Неаполе, Асторе стал им в Фаэнце, где мнение о нем было единодушным, а это крайне редко бывало в городах, где культивировалось соперничество. Как и герцог Бишелье, сеньор Фаэнцы представлял реальную опасность для Борджа. Лукреции были слишком хорошо известны принципы ее брата: «Чтобы удержать недавно завоеванное государство, для начала необходимо позаботиться о том, чтобы полностью уничтожить семью прежнего правителя».

Почти год об Асторе ничего не будет слышно, пока однажды Бурхард не упомянет коротко о том, что труп пленника был выловлен в реке, к шее его было привязано ядро для баллисты. Надгробная речь Макиавелли дополняет эту информацию: «У победителя нет иного выхода, как ласкать свои жертвы или же предавать их смерти».

Чтобы спасти себя от резких изменений ватиканской политики, дважды заставившей ее страдать, Лукреция решила, что ей следует искать супруга за пределами Рима, чтобы его будущее не было связано с будущим ее брата. Знатные семейства полуострова хоть и поносили всех Борджа, однако искали союза с ними, надеясь таким образом защитить себя от Чезаре, чья жажда завоеваний, казалось, была неутолимой. Хотя было известно, что союз с дочерью папы не сулит спокойной жизни, находилось достаточно и мужественных, и беспринципных претендентов.

Месяц спустя после убийства Алонсо Людовик де Линь, двоюродный брат короля Франции, попросил руки Лукреции, требуя колоссального приданого. Не что-нибудь, а Сиену, откуда папа должен изгнать Петруччи, тиранов города. «Французы, — отмечает Каттанеи, — готовы на что угодно, лишь чтобы получить кардинальское звание или хорошие деньги». Следующим кандидатом стал Оттавиано Колонна, к нему тут же присоединился его соперник Франческо Орсини, герцог Гравины. В Ватикане шансы последнего оценивали очень высоко. Этот вдовец имел двух сыновей и готовил их к духовной карьере, так что дети, рожденные в новом браке, должны были унаследовать титулы и герцогство. Лукреция, вызванная святым отцом в покои Попугая по поводу этих переговоров, была осведомлена о предложении Гравины. К великому изумлению Санудо, который описывает эту сцену, она оставила свою обычную сдержанность и заявила, что не желает более выходить замуж. «Отчего же?» — спросил ее отец. «Чтобы иметь возможность полностью посвятить себя моему сыну», — ответила она. Аргумент не показался Его Святейшеству достаточно веским, и он продолжал настаивать. Его дочь, обычно такая мягкая и терпеливая, на этот раз вспылила. Венецианский летописец добавляет, что дочь папы сказала, что она устала приносить мужчинам несчастья, и «покинула залу сильно разгневанная». В действительности Александр VT желал, чтобы претендентов было много, вероятно для того, чтобы больше выторговать за согласие Лукреции и развязать себе руки во время переговоров.

До сих пор ни один из претендентов не обладал достаточным весом, чтобы содействовать успеху Борджа. Могущество Чезаре, с тех пор как пала Фаэнца, возросло, все правители полуострова боялись его и хотели заключить с ним союз, чтобы сохранить собственные привилегии. Лишь один особенно долгожданный соискатель, потомок древнего рода, семья которого правила государством, вызывавшим всеобщую зависть не только в Италии, но и во всей Европе, ничего не предпринимал и ни о чем не просил.