На всякий случай Виктор продолжал:

— Спусковое устройство… большинство деталей спускового устройства штампуются и гнутся из белой жести. Оно, как видите, объединено с прицельной планкой…

— Довольно… — как‑то глухо произнес Бахрушев, — довольно…

Он неторопливо повернулся, и, задумчиво держась за подбородок, подошел к столу.

— Вы понимаете, что вы предлагаете?

— Я понимаю, — торопливо начал Виктор, — здесь основная трудность с расчетом прочности трубы и заряда пороха. Но это можно уточнить опытным путем на полигоне, стреляя с деревянного станка и находясь в укрытии для безопасности.

— Да — да, конечно… Я о другом. Эта идея спасает наш "Баян". Поставить на него безоткатную пушку Рябушинского.

— Ну, для бронеходов безоткатки нежелательны, тут решение больше политическое, временное, чтобы сгоряча не расстреляли. Ну и вообще безоткатные системы не заменят обычных: от них трудно добиться хорошей баллистики, нужен больший заряд пороха, и они выдают себя при выстреле поднятой пылью. Вот как горные пушки, мобильные системы в кавалерии, которые можно возить на вьючных лошадях и броневиках, как партизанское оружие они найдут применение.

— Полагаете, в этой войне пригодится опыт Дениса Давыдова?

— Полагаю да. Чем больше техники в войсках, тем больше действия войск зависят от снабжения и тыла. Ампулометами и пистолет — пулеметами можно вооружать партизанские отряды. Будут нападать на обозы и сжигать военный груз, автомобили, а при налетах в небольших городах — сжигать здания, где закрепился противник, казармы.

— Да, это тоже заказы… Послушайте, Виктор Сергеевич, мне с вами интересно работать. Ради всего этого, что вы перечислили, стоит извести на полигоне сотню труб.

"Интересно, а где же косность старых кадров?" — подумал Виктор. "Хотя тому, что есть непризнанные изобретатели, здесь никто не удивляется."

Он почесал локоть под нарукавником; эта деталь одежды вызывала у него ассоциацию с детством и первыми классами советской школы. Гимназические фуражки и пояса поверх тогда только — только отменили, и в новой пристройке вместо незыблемых черно — коричневых парт появились столы с серыми приставными стульями; то, что современно, не всегда практично…

— Значит, безоткатная пушка по вашему предложению, — продолжал рассуждать вслух Бахрушев, — надкалиберная и одноразовая, это позволяет открывать внезапный огонь… Вы не думали взять на это патент?

— А сколько будет стоить пошлина?

— Забудьте о пошлине. Я, вы, еще кое‑кто из дирекции, который возьмет расходы на себя, точнее, на Общество. Патентуем в России, Германии, Франции, Англии и Америке.

— И какая будет моя доля?

— Равная.

— Виктор подумал, что, разбирайся он в местных заморочках, можно было бы выторговать не менее половины. Но в его положении сильно светиться было нельзя. И, похоже, Бахрушев это понимал.

— Одно условие… — начал Виктор.

Бахрушев с интересом повернул голову. Казалось, что он ловит каждое слово.

— Точнее, два… Первое, чтобы вся бюрократическая часть без меня.

— А второе?

— Хотелось бы какое‑то вознаграждение уже сейчас. Надо обустраиваться, получше квартиру искать, в общем, расходы. Собственно, обстоятельства и вынуждают согласиться.

— Считайте, что договорились, — ответил Бахрушев, удовлетворенно потирая руки. — Сегодня же решу второй вопрос с одним из наших соавторов.

В этот самый момент дверь скрипнула; в "секретку" влетел взволнованный Самонов.

— Опять, — выпалил он, переводя дух, — опять не прошел. Пригнали на платформе только что.

Северо — западная оконечность завода за главной конторой, куда была загнана платформа, навевала меланхолию. Послеобеденная жара, словно опытный бармен, смешала здесь в фирменный коктейль запах угля и горелого железа с густым курортным запах сосен, что росли прямо за забором. Завод еще не расширил свои границы, и между ним и рекой шумела красивая роща, где скоро, наверное, можно будет собирать землянику. За спиной Виктора вдоль заводских путей, вытянутых вдоль железной дороги, приземистые литейные цеха, словно речные пароходы, выпускали в небо султаны дыма пара; чуть подальше, к реке, содрогался от работающих машин молотовый, а слева сотнями колоколов звенела кузня, и в воздухе плавал вулканический запах серы, словно бы где‑то рядом, за стеной корпуса, разверзлись врата ада, поглощая чумазых и потных грешников. Напротив Виктора, торцом к путям, длинным пеналом лежал незнакомый одноэтажный склад, а правее, в сторону Радицы, патриархально возвышалась деревянная двухэтажная казарма с потемневшими от времени бревнами. Надо всем этим сквозь рыжеватый смог виднелись купола Преображенского храма, стоявшего за линией; на фоне низеньких строений голубое с белым кружевом здание казалось просто громадным. Виктор прикинул, что храм должен быть где‑то на месте нынешних двух панельных пятиэтажек или рядом. Удобно, однако, подумал Виктор: отдаешь день жизни на благо Общества, затем прямо из проходной — ставить свечку и утишать свой комплекс вины перед Вселенной, привитый духовными менеджерами. Высшая цель — труд на благо Общества. Точнее, его акционеров. Какая злая ирония.

— Да, сударь, надо бы вас поближе познакомить с разработками Рябушинского, — бросил Бахрушев, пока они обходили штабеля досок и проката, — и не только с безоткатной пушкой. Есть у него еще одна идея — реактивные снаряды с соплом Лаваля и пироксилиновым канальным двигателем Граве, он и методы расчета их предложил. Теперь слушайте: есть проект Воловского поставить на грузовой мотор сорокавосьмиствольную батарею реактивных снарядов, но нету подходящего шасси (он так и сказал — шасси, с ударением на "А"). Если мы убираем с "Баяна" башню и ставим эту батарею…

"Еще один у Рябушинских? Есть шанс выйти. А если у него задание меня ликвидировать? Если с ракетами — это замануха? Кто здесь за кого?"

— Это хорошо, что братья Рябушинские вкладывают средства в инновационный бизнес. Не то, что некоторые.

— Так они же и есть "некоторые". Это Дмитрий все хлопочет, аэродинамический институт на свои деньги основал, трубу для продувки летательных аппаратов построил. А вот Николай — человек пустой. Куражился, деньги проигрывал, вон, в людоедском племени вино из черепа съеденного врага пил. Нет, не им съеденного, разумеется. А вот помните скандал с девицей из ОМОНа, на которую он двести тыщ спустил?

"ОМОН? У них еще и ОМОН? Хотя, если есть гостапо, чего ж и этому не быть?"

— Ну да, сейчас же эмансипация, женщины и в полиции служат…

— Позвольте! Какая полиция? Я говорю не "из фараонов", а "из Омона". "Омон", ресторан такой француз открыл, а девица там пела…