— Оох, повторите еще раз, мисс!
Его мать рассмеялась и сказала, что ему понравился мой акцент. У меня есть акцент!
Наш следующий перелет обслуживался ненадежным пропеллерным самолетом, доставившим нас в маленький региональный аэропорт в Слиго, где я переоделась в более приличную одежду. Температура была приятная, шел легкий дождик. Папа велел нам воспользоваться уборной, прежде чем мы отправимся в путь, так как в этом направлении мест для остановки и отдыха могло не быть. Кэссиди посмотрела на меня испуганным взглядом. Моя маленькая городская девочка.
Мы уместились в маленькую, взятую на прокат машину, и, прикрепив вещи к багажнику на крыше, отправились в путь. Я не была очень уж обеспокоена, но сердце билось неровно. Дорога будет долгой. Я схватилась за живот.
Папа поймал мое отражение в зеркале заднего вида.
— Тебе хорошо там, сзади?
— Да, нормально, желудок побаливает, вот и все.
Мама повернулась ко мне и сказала:
— Скорее всего, от еды в самолете.
Я кивнула, хотя мы обе знали, что дело не в этом.
— Лучше приоткрыть окно, если у тебя газы, — сказала Кэссиди. — Эта машинка слишком маленькая для подобного.
— Чтобы ты знала, — сказал папа, — ты королева неоткрывающихся окон.
И когда нас достиг запах, рассмеялся, как злобная гиена.
Кэсс с гордостью улыбнулась.
Еще один спазм скрутил мои внутренности, и я наклонилась вперед. Когда Кэссиди неуклюже похлопала меня по плечу, я подалась в сторону и легла ей на колени. Было немного странно, обычно это я ее успокаивала, не наоборот, но раньше я никогда не нуждалась в ней больше, чем сейчас. Впервые в жизни я хотела пожаловаться на обстоятельства, хотела закричать, приказать папе разворачиваться. Как он мог сидеть там, чувствовать себя так спокойно и вести машину навстречу нависшему надо мной злому року?
Словно почувствовав мое молчаливое осуждение, он протянулся ко мне, не отрывая глаз от дороги, и положил свою сильную, мягкую ладонь на мою руку.
— Все получится, — сказал он.
Я услышала, как всхлипнула мама. А Кэссиди провела пальцем по щекам.
В машине повисла грусть. Я сильно зажмурилась.
— Как насчет фильма? — спросила Кэссиди полным эмоций голосом. Она потянулась за ноутбуком к сумке в ногах, стараясь не задеть мою голову. После долгого кряхтения и использования шепотом ее любимых словечек, она, наконец, его достала. Мы разместили его в маленьком просвете между сидениями мамы и папы. Я не смотрела кино, и несколько взглядов на стеклянные глаза Кэсс подсказали, что она тоже. Но это заполняло тишину и помогало скоротать время.
Час спустя я села и огляделась.
— Мы в самом центре ничего, — сказала Кэссиди. — Ты точно знаешь, куда едешь, пап?
— Конечно, — сказал он, кивая головой. — Я все выучил. Один из Дайтах, бывавший здесь, дал мне все ориентиры.
Холмы, заросшие травой и полевыми цветами, простирались во всех направлениях, с иногда встречающимися участками лесных зарослей и низкими кустарниками. После того, как я выросла среди шума и суеты округа Колумбия, эта провинциальность и отдаленность казались слишком спокойными, даже жутковатыми. Мы и раньше совершали путешествия на машине, но когда мы проезжали вспаханные поля, там были фермерские хозяйства и амбары. А здесь целые мили были без признаков жизни и домов.
Хотя бы дождь прекратился.
Когда мы проехали особенно большой холм, из-за поворота появилась огромная радуга, сверкающая высоко в небе над покрытыми зеленью полями. Я напряглась.
Кэссиди указала на нее.
— Просто следуй за радугой, и она приведет прямо к ним.
Мама и папа обменялись улыбками, но выражения их лиц быстро стали нейтральными, так как я не разделила их радости.
— А где именно мы едем? — спросила я, стараясь не казаться слишком мрачной.
— Графство Литрим[3], — ответил папа.
— И долго еще ехать? — Кэссиди поерзала в тесноте сидения. — Я задницу отсидела.
— Потерпи, синичка. Осталось немного. — Папа всегда такой спокойный. Я видела, что его колени едва помещаются под рулевым колесом, но он ни разу не пожаловался.
Тридцать минут спустя мама указала на огромную гору, прямо перед лесным массивом. Папа замедлился и повернул сразу после валуна на узенькую грунтовую дорожку, которая петляла между деревьями.
— А теперь мы приближаемся к внутренним владениям, — предупредила мама.
Конечно, впереди показалась мерцающая завеса, и я вся подобралась перед тем, как автомобиль прошел сквозь нее и пополз внутрь. Внезапно давление сжало мою голову, а кожа запылала. В какой-то пугающий момент я не могла дышать. Когда ощущение дискомфорта пропало, мы все глубоко вздохнули.
Машина нырнула в тоннель толстых деревьев, и их темнота окружила нас. Начали сгущаться сумерки. Папе даже пришлось включить фары.
— Не могу поверить, что мы здесь, — прошептала я. Зловещая тишина опустилась на машину и окружила нас. Кэссиди взяла меня за руку. Мама смело улыбнулась мне, но в ее глазах мелькнула тень беспокойства.
Я никогда в жизни так не нервничала. Уверена, что даже под моими коленками пот выступил, а я ведь даже не представляла, что такое возможно.
После пятиминутного петляния между деревьев, мы выехали на обширную травяную поляну. Мы с Кэссиди просунули головы между спинками сидений родителей, чтобы взглянуть. В траве была едва заметная колея, но в общей сложности дороги не было. Я надеялась, что машина сможет ехать по неглубокому следу колес. Но мы очень быстро взобрались на холм, а когда оказались на верхушке, Кэсс и я ахнули. Мама даже потянулась и взяла папу за руку, когда он остановил машину.
В тусклом свете солнечных лучей в самом центре долины располагалась деревня, словно переместившаяся к нам из средневековья: большое одноэтажное здание с крышей, похожей на шатер, было окружено множеством маленьких построек, напоминавших соломенные хижины. Слухи оказались правдой. Это место и впрямь было несовременным. Даже водоснабжение отсутствовало!
Рот Кэссиди изумленно распахнулся.
— Срань господня. Мы в Шире[4].
— Язык, — автоматически призвала к порядку мама.
По другую сторону деревни я смогла разглядеть поляну прямо перед началом еще одного лесного массива. Трепещущие отсветы пробивались сквозь листву и окружали домики, словно огоньки свечей.
— Прислушайтесь, — сказал папа.
Мы опустили окна, и внутрь салона ворвались причудливые звуки: музыка, голоса и смех, хлопки в такт мелодии. Слушая звуки веселья, я немного успокоилась. Пальцы Кэссиди нашли мои. Наши ладони были влажными, но ни одна не отпустила. Мама повернулась ко мне.
— Ты готова, милая?
— Нет. — Я слабо рассмеялась. Пришлось собрать все мои силы, чтобы сказать: — Но я буду в порядке. Поехали.
Папа снова выехал на дорожку и двинулся вниз с холма. Он припарковался недалеко от деревни, но не стал объезжать, чтобы подтянуться к вечеринке, чему я была рада. Не хотелось бы напугать их до смерти, учитывая, что средства передвижения они могли никогда не видеть. Конечно, к ним и раньше приезжали гости на машинах, верно? Увидев эту деревню, я вынуждена была задаться таким вопросом.
— Выглядишь довольно сурово, — сказала мне Кэссиди. — Не хочешь причесаться, например?
Я пригладила свои кудри и встряхнула головой. В чем было дело? Кэсс пожала плечами и нанесла немного блеска на губы. В последний момент я выхватила у нее блеск и накрасилась им дрожащими руками.
Мы выбрались из машины, охая, потягиваясь и похрустывая суставами. Я попыталась разгладить руками складки на моей льняной блузке, но это оказалось бесполезно. Как минимум, юбка цвета хаки нормально пережила путешествие. Я вздохнула и попыталась расслабиться и чуть присела, пока Кэссиди причесывала пальцами мои волосы. Затем родители прошли вперед и синхронно поцеловали меня, папа — в висок, мама — в щеку. Они обогнули деревню, держась за руки, а мы с Кэсс следовали чуть позади, тоже вцепившись в руки друг друга.
