Фонарик Покидая этот шарик. Исчезая вдалеке. Храбрый, маленький фонарик Хорошо зажать в руке. Где же взять этот целебный Храбрый, маленький фонарь. То ли сказочный, волшебный. То ли Божий инвентарь? Надо в жизни и при жизни Заработать на него. Свет погас. Фонарик, брызни! И не страшно ничего! Причины Разбойники разбой чинили, Чинили перья писаря, Мостовщики мосты чинили Для войска грозного царя. Так душегубов подчинили И суд суровый учинили Над главным — в чине бунтаря. Но слухи о его кончине Преувеличивали зря. Он выжил и в другой личине Предстал причиной Октября! Взгляните на небо… Взгляните на небо: Погода какая! Купите мне хлеба — Цена небольшая. Купите мне кофе Бразильский, бразильский! У нас на Голгофе Такие изыски. Бутылку сухого Для пиршества строчек. Но можно любого И брынзы кусочек. Звоните в контору, Скажите, мол, болен. Тот самый, который Еще не уволен. А вам, чтоб не кисли В годину лихую, Я ваши же мысли Для вас расшифрую. Притча Графин вина — ему награда. Тебе — корзина винограда. Ты недоволен? Ты не рад? Бери графин, дай виноград! Ведь виноградная корзина Вина содержит три графина. И после выжимки мы с ним, Конечно, их опорожним. Вот так завистливая лень Проигрывает каждый день И, жить и выпить торопясь. Теряет с выгодою связь. …Об этом миру и векам Христос вещал ученикам, Прихлебывая заодно Древнееврейское вино. Быть разумом живей и прытче Он завещал, как в этой притче. Сила Да, стрелка компаса склоняется, дрожа, В ту сторону, где вытянутый меч. Сильнее блеска мысли блеск ножа. И все-таки хочу предостеречь: Всего сильней евангельская речь. Соринка зла
Соринка зла влетела в душу. Пытка. И человек терзается в тиши. И плач его — последняя попытка, Попытка выслезить соринку из души. Слеза Таинственным законам вторя, Слеза — двум крайностям помехам Опасные пределы горя. Опасные пределы смеха. Ударит в щеку негодяй… Ударит в щеку негодяй! Скорей вторую подставляй! Не кровь — не верь своим глазам, Любовь стекает по щекам. Не этого хотел Христос, Но виснет в воздухе вопрос. Груша Вот на столе большая груша. А за окном зима и стужа. Напоминает сочный плод Горячий юг и желтый мед. Философ вымолвил солидно: — Да, эта груша сердцевидна. Не потому ль который век Кусает сердце человек? Воскликнет тот, что был не в духе: — Не груша, а свинья на брюхе! И прошипит завистник злой: — Здесь груши лопают зимой! Художник нарисует грушу И утолит рисунком душу. А я скажу, глотая слюнки: — Живая груша на рисунке. Но почему она живей Той, что росла среди ветвей? Уже закладывает уши, А мы о груше, груше, груше. Нас доведет вопросов рой До бесконечности дурной. И только тот, кто грушу съест, Нам распахнет и Ост и Вест, Освободив наш ум от груши. Как бы кивнет: — Вперед, капуши! Хороший аппетит балбеса — Невольный двигатель прогресса. Одним — от мысли корчиться… Одним — от мысли корчиться. Шепча: — Держись, держись. — Одним — для жизни творчество. Другим — для жизни жизнь. Кто прав? Не ясно никому, И потому, и потому, Коль нет других событий, — Живите как хотите! Есть преимущества в раю. Я их, бесспорно, признаю. И все-таки поверьте: Жизнь популярней смерти! Старик и старуха Море лазурное плещется глухо. Залюбовался издалека: Входят в море старик и старуха. Медленно входят. В руке — рука. За руки взявшись, все дальше и дальше. Дальше от нас и от грешной земли. Это трогательно без фальши. Как хорошо они в море вошли! В юности было… Впрочем, едва ли… Где-нибудь в Гаграх или в Крыму. С хохотом за руки в море вбегали. Но выходили по одному. Боже, спаси одинокие души. Всех одиноких вблизи и вдали. Как эти двое жили на суше? Так вот и жили, как в море вошли. Музыка счастья доходит до слуха И отдается болью слегка. Входят в море старик и старуха. Уже под водою в руке — рука. |
