— И почему я раньше так боялся местной пищи? Ума не приложу, — рассуждал Джалобин. — Даже не думал, что это такая вкуснятина. Какого счастья я лишал себя все эти годы!

— А может, открыть вам баночку с детским питанием? — поддел его Дыббакс.

— С детским питанием? О чем ты?! — воскликнул Джалобин и купил себе второй початок кукурузы. — Не предлагайте мне больше эту гадость! Никогда!

Стоявший на обочине торговец съестным оказался полезен им еще в одном деле: он смог опознать постройки на картине Ост-Индской компании и поведал им о том, что делается в розовом форте теперь.

— Да это же знаменитый ашрам Джаяр Шо, — сказал он. — Основал его гуру Масамджхасара. Это одна из самых известных святынь! Здесь собираются йоги и медитируют паломники со всей Индии. Доберетесь до железнодорожного вокзала Чарбагх, потом свернете к югу, выйдете из города по Канпурской дороге, и тут сразу будет ашрам. Его отовсюду видно, мимо не пройдете. И не только потому, что он розовый. Там толпы туристов — всех этих англичан и американцев. Каждый ищет в ашраме ответ на свой вопрос. — Торговец хмыкнул, расшевелил огонь в коровьих лепешках и принялся жарить новый початок кукурузы. — И каждый жаждет оставить в ашраме кучу денег. Гуру очень богат.

— Они ищут ответы? — переспросил Дыббакс. — А какие у них вопросы?

Торговец пожал плечами.

— Вот уж не знаю, — сказал он. — Сходи туда сам да и поинтересуйся. Может, поймешь.

Следующим утром Джалобин и трое юных джинн сели в автобус, направлявшийся к югу — в аэропорт и дальше, в Канпур. Вместе с ними ехали несколько белокожих монахов, в которых джинниоры безошибочно — по широким открытым улыбкам — опознали своих соотечественников, несмотря на желто-оранжевые монашеские одежды и сандалии. Джон обратился к одному из них, вполне еще юному.

— Ты едешь в Джаяр Шо? — спросил он.

— Я там живу. Я — монах, по-здешнему санья син. Ученик гуру Масамджхасары.

— Но ты ведь из Соединенных Штатов?

— Верно. Из Кливленда. Это в штате Огайо.

— А зачем ты ехал так далеко? — спросил Джон. — Ты уж прости, мне просто любопытно.

— Я охотно отвечу. Меня интересуют йога и медитация. Хочу через них прийти к прозрению. — Голос саньясина, пожелавшего найти ответы на вечные вопросы, показался Джону смутно знакомым. — Ашрам — это целый огромный резервуар с энергией тех людей, которые там когда-либо медитировали. Даже те, кто неопытны и еще не умеют делать это сознательно, впадают в ашраме в глубокую задумчивость. — Он улыбнулся счастливой, но какой-то бессмысленной улыбкой. — Парень, а ты сам откуда родом? У тебя такой замечательный английский.

Джон пожал плечами.

— Мы здешние, — сказал Дыббакс. — Английский учим в школе. Еще я часто смотрю по телевизору американские фильмы. Поэтому… ну и по всяким другим причинам… наш папа, господин Гупта… — он кивнул на Джалобина, — хочет, чтобы мы побывали в ашраме. Он вообще хочет, чтобы мы там поселились. И направили свою энергию «в более духовное русло».

Эту легенду они придумали еще утром, перед отъездом из гостиницы, надеясь, что она поможет им хорошенько осмотреть ашрам. А уж как это грамотно подать, Дыббакс знал лучше всех. Недаром он жил с матерью на ее курорте в Палм-Спрингс, куда на выходные стекались все голливудские богачи и хвастались своими гуру и учителями йоги.

— Отец хочет, чтобы мы все окунулись в купель настоящего духовного тепла, — продолжал он.

— Я с радостью покажу вам ашрам, — сказал саньясин. — В Америке меня звали Джой Ридер.

— Джой? — переспросил Джон.

— Да, но в ашраме меня зовут Джаганнатха, — сказал Джой. — Ну, помните из фильмов? Джаггернаут? Неумолимая сила?

— Послушай… Джаггернаут… Ты в ашраме, случайно, не работаешь в центре компьютерной поддержки? Не даешь людям инструкции по телефону? Ну, как компьютер наладить и тому подобное?

— Верно, — удивился Джаггернаут. — Там я и работаю. Гуру открыл этот центр, чтобы все мы имели работу и пропитание.

Джон кивнул. Значит, он не ошибся. Именно Джой давал ему по телефону эти бездарные советы, когда он устанавливал программное обеспечение на свой новый, подаренный на день рождения ноутбук. Джон чуть не поперхнулся, но улыбку выдавил.

— Приятно познакомиться, Джаггернаут, — сказал он. — Меня зовут Джанеш. Это — мой брат Дипак и моя сестра Панчали.

— Мне тоже очень приятно.

— Как хорошо, что ты покажешь нам ашрам! — обрадовался Дыббакс. — А что ты делал раньше? До того, как приехал в Индию? Когда жил в Кливленде?

— Работал медбратом в больнице.

Автобус остановился у подножия громадной голой скалы из песчаника, метров тридцать-сорок высотой. Спрыгнув на землю, Филиппа прищурилась и, прикрывая глаза от солнца ладонью, как козырьком, попыталась разглядеть постройки за грозными зубчатыми стенами на вершине скалы.

— Это наверняка форт, — сказала она.

— Он и есть, — согласился Джон.

— Жуть какая! — пробормотал Дыббакс — Просто жуть.

Розовые стены форта, построенные в конце шестнадцатого столетия, выглядели неприступно и воистину устрашающе. Над самой высокой башней, откуда в эту минуту спускалось на веревках допотопное подъемное устройство, кружили стервятники. Когда корзина дотрюхала донизу, в нее погрузились все саньясины за исключением Джаггернаута, и она начала неспешно подниматься вдоль отвесной скалы. Джаггернаут сказал, что поднимется следующим рейсом — вместе с детьми и их отцом, господином Гуптой.

Джалобин неотрывно следил, как простая корзина, какие подвешивают к большим воздушным шарам с газовыми горелками, двигалась над пропастью к вершине скалы. Однорукого дворецкого перспектива такого подъема явно тревожила. Нет, даже пугала. Он нервно покосился на молодого саньясина, с которым так подружились дети.

— Кто этот хиппарь? — спросил он Дыббакса на хинди.

— Он говорит, что в ашраме его называют Джаганнатха, — ответил Дыббакс. — Но его настоящее имя — Джой Ридер, и он готов показать нам ашрам. Мы с Джоном сказали ему, что намерены здесь поселиться. Как договаривались. — Он посмотрел на Джаггернаута и покачал головой. — Не волнуйтесь, он не понимает, когда мы говорим на хинди.

Когда подъемник вернулся вниз. Джаггернаут залез в корзину и жестом предложил Джалобину и троим детям последовать за ним.

— А иначе туда никак не подняться? — спросил его Джалобин, перейдя на английский.

— Боюсь, это единственный способ, — сказал Джаггернаут. — Но вполне безопасный. Во всяком случае, к этой штуке быстро привыкаешь. Главное — не паниковать. И не смотреть вниз.

Когда все они забрались в корзину, Джаггернаут дернул за свисавший сверху колокольчик, и они начали медленный подъем к высившейся над пропастью башне. Корзина скрипела, шкивы покряхтывали, веревки натянулись до предела, и Джалобин, не на шутку перепугавшись, решил, что никогда больше не будет ворчать и жаловаться, когда его с комфортом возят на смерче А потом он нечаянно поглядел за борт, увидел далеко-далеко внизу острые камни и скалы и просто закрыл глаза… У него резко закружилась голова.

— Дети-дети, на что только я не иду ради вас, — бормотал он. — Как бы я хотел…

— Нет! — воскликнула Филиппа. — Ничего не говорите!

Но было слишком поздно.

— …уже оказаться наверху.

Разумеется, Джалобин позабыл, что барон фон Райнрассиг снабдил его на крайний случай тремя желаниями. Дворецкий исчез, едва договорив последнее слово. По счастью, в этот момент внимание Джаггернаута привлекло что-то на горизонте и он не смотрел на своих спутников. Но вскоре он все-таки осознал, что пассажиров неожиданно стало не четверо, а трое.

— Эй, а где ваш папа? — спросил он Дыббакса изменив своей неспешной и благостной манере речи. В испуге он заглянул за край корзины, ожидая увидеть на дне пропасти останки разбившегося человека.

Трое джинниоров некоторое время просто молчали. Они-то прекрасно поняли, что именно произошло, но как объяснить это мундусянину, пусть даже столь доверчивому, как этот хиппи Джаггернаут? Дети боялись, что у них просто не хватит изобретательности. Тут и слов-то нужных не подберешь.