— Показать?

— Да, — ответили мы в один голос.

Малыш скрылся за углом, и я надеялся, что мы больше его не увидим, но спустя две минуты он уже волок нам огромный атлас с голубой бабочкой на обложке.

— Видите? — Он постучал пальчиком по книге.

Склонившись над атласом, девочка сравнила татуировку и рисунок.

— Ой. Не такая, — вздохнул мальчишка.

Девочка нахмурила брови и произнесла:

— Ничего. — Открыв книгу, она стала листать ее. — Здесь полно бабочек.

Лицо малыша просветлело.

— Может, найдем…

— Давай посмотрим.

Пока они проверяли каждую картинку, я размышлял. У девчонки, как и у моего отца, была татуировка — голубая бабочка. К сожалению, по старой нечеткой видеозаписи трудно сказать, насколько они похожи.

— Вот! — заверещал мальчишка. — Точно такая же!

Хорошенько присмотревшись к фотографии в книге и татуировке, я заключил:

— Да, похоже.

Затем малыша позвала мама, и он убежал, помахав нам рукой. Девчонка склонилась над книгой, я стал читать тоже. Оказалось, такие бабочки называются голубянками Карнера, размах крыльев — около дюйма. Дальше я узнал, что этот вид полностью зависит от одного растения, люпина многолетнего, на котором они откладывают яйца. Но поскольку люпин в природе встречается все реже — из-за освоения земель человеком, — бабочка утрачивает свой ареал.

— Вот черт, — пробормотал я.

— Они в опасности? — спросила девчонка.

Я кивнул, продолжая читать:

— Да. Считай, почти пропали. Наверное, им нужно было осваивать другие растения.

Начали собираться люди, и, пока еще оставались свободные места, мы сели в заднем ряду. Женщина в голубом платье представила книгу доктора Эмерсон «Когда кончается пища».

Название не сказать чтобы вдохновляло.

Авторша — женщина небольшого роста, с темными волосами длиной до плеч, одетая в черный костюм и белую блузку, — начала презентацию, и на экране появилось фото Земли из космоса.

— Сегодня в мире умрет около ста двадцати тысяч человек. И примерно триста шестьдесят тысяч родится. В среднем за два дня на уже и без того перенаселенной нашей планете прибавляется столько народу, сколько живет в Портленде. Однако вас это не касается, так? Ведь об этом вы сейчас подумали?

Честно говоря, да. Я, конечно, знал о перенаселенности. Но для меня, как для жителя Мелби-Фоллз, данный вопрос стоял далеко не на первом месте.

— Пока вы можете заехать на своем «хаммере» в «Сейфуэй» и накупить продуктов, для вас эти слова ничего не значат. Я права?

Несколько человек усмехнулись, кивая.

Картинка сменилась; мы увидели черно-белый портрет старикана в белой рубашке с высоким воротом.

— Томас Мальтус, экономист, родился в тысяча семьсот шестьдесят шестом году, — продолжала авторша. — В его «Законе народонаселения» говорится, во-первых, что человеку для существования нужна пища. Кто-нибудь не согласен?

Снова раздались смешки. Почти все отрицательно покачали головами.

— Во-вторых, притяжение полов будет существовать во все времена. — Женщина сделала паузу и улыбнулась. — Или, проще говоря — чтобы поняли молодые слушатели, — люди не прекратят рожать детей.

Некоторые засмеялись.

На экране появилось бесплодное поле, посреди которого торчал один-единственный стебель кукурузы.

— Согласно Мальтусу, проблема в том, что рост народонаселения опережает способность земли обеспечить людей достаточным количеством пищи.

Доктор Эмерсон указала на поднявшего руку человека.

— Выходит, — произнес он, — в конечном счете мы останемся без еды?

Она кивнула:

— Да, мальтузианская катастрофа означает возврат к условиям прожиточного минимума из-за того, что объемы сельскохозяйственного производства увеличиваются медленнее, чем прирастает население.

Мужчина поскреб подбородок:

— Разве это реальная угроза — в наш-то век, со всеми его технологиями? Мы уже и забыли, что такое прожиточный минимум. Продовольствия достаточно, и у нас есть масса способов получать больше. Это было проблемой лишь во времена Мальтуса.

— Ага! — воскликнула авторша, указав рукой на мужчину. — Вы — технологический оптимист. Верите, что люди найдут выход из любой ситуации?

Он кивнул и гордо скрестил руки на груди.

Картинка на экране поменялась снова. На этот раз перед нами была карта Кубы.

— Как ни грустно, это уже случалось, причем не так давно. В течение десятилетий большую часть продовольствия на Кубу завозили из Восточной Европы или обеспечивали государственные фермы, оборудование на которые поставлялось из стран социалистического лагеря. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году средний кубинец в день потреблял три тысячи калорий. — На экране возникла Берлинская стена. — Когда соцлагерь рухнул, поставки продовольствия на Кубу прекратились, а работа больших сельхозпредприятий зависела от удобрений и топлива для машин, которые больше неоткуда было взять. Через четыре года среднестатистический кубинец получал лишь тысячу девятьсот калорий в сутки — грубо говоря, он пропускал один прием пищи — и потерял в весе от двадцати до тридцати фунтов.

— И что же они сделали? — выкрикнула с места какая-то женщина.

— А что они могли сделать? Стали вновь учиться возделывать землю старым дедовским способом. И опять вернулись к тем самым трем тысячам калорий в сутки. Теперь Куба — страна с устойчиво развивающимся сельским хозяйством. Больше они не надеются на технику, органическое топливо или удобрения.

Руку подняла другая женщина:

— Вы хотите сказать, нам всем нужно заниматься земледелием?

— Определенно. — Доктор Эмерсон улыбнулась и снова посерьезнела: — Дело вот в чем. Изменение климата, войны, зависимость от нефти — все это влияет на поставки продовольствия. Настанет день — Мальтус предсказал его приближение почти двести лет назад, — когда еды не будет хватать на всех, и те из нас, кто выращивает овощи в огородах, справятся с этой ситуацией гораздо лучше тех, кто ездит за продуктами в супермаркет. Потому что магазины тоже будут пусты.

Девчонка стала клевать носом, положив голову мне на плечо, и я услышал ее глубокое, мерное дыхание. Тем временем доктор Эмерсон закончила лекцию и предложила задавать вопросы.

Вопросы были довольно скучные и заумные, пока не поднял руку сидевший передо мной парень.

— Вы изучали проблему продовольственного кризиса, когда работали в «Тро-Дин»?

Именно это меня и интересовало!

Ни один мускул не дрогнул на лице доктора Эмерсон, когда она стала цитировать выученную назубок тираду:

— Хотя работа в «Тро-Дин» имела для моей карьеры большое значение…

Я выпрямил спину и нечаянно разбудил девчонку. Она испуганно подняла голову.

Доктор Эмерсон посмотрела в нашу сторону и запнулась. Смолкла и прижала ладонь ко рту.

Порой я забываю, как незнакомые люди реагируют на мой шрам. Хотя прервать лекцию я сподобился впервые.

И вдруг я понял, что смотрит она не на меня. Выражение лица доктора Эмерсон могло означать лишь одно: она встречалась с девчонкой раньше.

Наконец доктор Эмерсон пришла в себя, закончила фразу, повернулась к даме в голубом и что-то сказала. Та объявила:

— На этом наша программа окончена. Благодарю за внимание. Теперь автор подпишет вам книги.

Девчонка заерзала на стуле, я повернулся к ней:

— Видела, как она на тебя смотрела? Такое впечатление… — Потрясенный догадкой, я замолчал. Неужели это возможно? Вполне. А что еще могло так ошеломить женщину? — Похоже, она тебя узнала.

Девчонка не ответила.

Она выглядела уставшей — сильнее, чем когда мы только пришли в «Пауэллс».

— Как ты?

Повернувшись боком, она положила локоть на спинку стула и уронила на него голову:

— Посижу немного?

— Конечно.

Слишком уж странным был взгляд доктора Эмерсон, чтобы просто повернуться и уйти.

— Побудем здесь. Вдруг удастся побеседовать с авторшей с глазу на глаз.