Не дожидаясь, пока я найду силы, Инзамар подошла ко мне и, положив руку на плечо, рывком повернула к себе.

— Да будет светел твой день, — она церемонно поклонилась. — Рада видеть тебя.

Я вернула поклон. Из-за пока ещё болезненного шва получилось не очень грациозно. При Инзамар я должна была всячески скрывать факт и обстоятельства ранения. Никто не должен был знать, что мы пытались найти Источник. Но больше всего меня тяготила вовсе не эта тайна.

Сзади хлопнула дверь. Мы так и остались стоять друг напротив друга.

— Как твое самочувствие? — спросила Инзамар, поправляя светло-зеленую шаль, накинутую на плечи поверх легкой, бежевой туники. — Из миссии в Ара-казе вернулись немногие.

— Инз, мне очень жаль.

Она не сводила с меня отливающих золотом глаз и молчала.

— Давай, присядем, — наконец, произнесла негурка и, отвернувшись, двинулась через гостиную в спальню. Полы были застелены коврами с длинным ворсом, и я, запутавшись в нем, споткнулась у входа.

Инзамар обернулась на мое недоуменное восклицание, но, ничего не сказав, прошла к окну, возле которого располагалась тахта без спинки. Негурка, поправив шаль, села меж подушек, боком ко мне. Я опустилась в кресло возле кровати, бессовестно широкой для такой маленькой комнаты.

— Как твое самочувствие? — повторила вопрос Инзамар. На фоне светлого прямоугольника выходящего в сад окна негурка выглядела поистине величественно.

— Цела и невредима, — ответила я, пристально глядя на подругу. — Мне повезло.

— Я рада, — она кивнула и отвернулась. — Тебе столько пришлось пережить. Я поражаюсь твоей выдержке и героизму.

— Я не сделала ничего героического, в отличие от Мара.

— Говорят, он спас жизнь ат харгу, — тихо произнесла Инзамар, не оборачиваясь ко мне.

Я молчала, не зная, что ответить. Из сада до нас доносились голоса — две женщины что-то говорили о войне и своих мужьях, которые защищали честь клана. Инзамар слушала их, склонив голову на бок.

— Если мужчины не вернутся, они смогут оплакать их, — произнесла она. — Негуры плакать не умеют. Азар говорил тебе, как он умер?

По обнародованным данным, Марих погиб в ходе операции по поимке эльфийских диверсантов, которые должны были заминировать тоннель, проходящий через Фэт-е-тан и соединяющий Эурох и подконтрольные Хагонам территории Аттихара. Во время боев эльфы якобы применили часть взрывчатки, спровоцировав тем самым оползень в районе поселка номер семь. Теперь на Фэт-е-тан, к перевалу Хагона и Кетирскому тоннелю отправили несколько подразделений военных, включая магов, для «контроля над стратегически важными объектами». Эльфы, согласно докладу, были уничтожены, и, в целом, операция прошла успешно.

Мне хотелось всё рассказать Инзамар — об Источниках, о ранении, о том, как Марих сначала спас меня, а потом Азара, но я лгала, бесстрастно глядя на подругу. Заученные слова, чуть подкрашенные эмоциями, слетали с языка просто и легко, но на душу от них ложились тяжелые тени предательства и собственной ничтожности. Я презирала себя.

Инзамар внимательно слушала меня. Из окна тянуло прохладой, и ветерок, гулявший по спальне, дотрагиваясь до шали негурки, пытался скинуть ткань с опущенных плеч.

— Это всё, что я знаю, — подытожила я. — Если я чем-то могу помочь…

Как фальшиво прозвучала пустая фраза!

Инзамар обхватила плечи руками, удерживая соскальзывавшую шаль.

— Мне сложно представить, что его нет, — произнесла негурка, вздрагивая. — Я никогда никого не теряла. Мы могли не видеться месяцами. Я скучала, но тоска не будоражила разум. Было спокойно, просто, скрытно. А теперь — пусто. Прости меня.

— Что? О чем ты, Инз?

— Тебе столько пришлось пережить — убийства, войну, предательство… И ты находишь силы, чтобы поддержать меня. — Инзамар подалась вперед и протянула руку. — Я благодарна тебе.

Я сжала ледяную ладонь подруги и уставилась в пол. Мне тяжело было смотреть в золотые глаза Инз.

— Мы справимся, — тихо произнесла я.

— Мы справимся, — эхом отозвалась Инзамар и, помолчав, добавила. — Пожалуй, я пойду.

Она поднялась, накинула шаль на голову и, не глянув на меня, вышла из спальни. Я последовала за ней. У самых дверей негурка остановилась и, обернувшись, слабо улыбнулась.

— Никто из наших не знает, где ты. Все очень переживают. Хельма сама не своя, а Джеймс во всем винит Азара.

Как же я соскучилась по ним. Даже по Харису.

— А ты знала, что я здесь?

Инзамар отрицательно покачала головой.

— Отец лишь по прилету сообщил мне, что ты находишься где-то в Эурохе. Я должна была сопровождать тебя на Прэн, — она вздохнула, поводя хвостом. — Мое первое задание в качестве представителя негурской дипмиссии при ССК.

— Ты ведь закончила университет, — спохватилась я. — Это же…

— Не нужно, — хвост негурки нервно стегнул по полу. — Теперь подле тебя Арельсар, и моя помощь более не требуется. Но, если представится возможность, я немедля вернусь обратно. Да простит меня Девятиглавая, я не хочу здесь оставаться!

Резко развернувшись, Инзамар вылетела из комнаты, едва не сбив с ног стоявшего за входной дверью Кельвета.

— О, я не вовремя? — спросил мальчишка, оглядываясь по сторонам. В руках кевт сжимал небольшой сверток.

— Кель, — прошептала я, провожая подругу взглядом. — И ты здесь…

Я отступила в сторону, пропуская юного охотника в комнату. Тяжелая металлическая дверь с тихим щелчком закрылась, но я не двинулась с места.

— Ты не рада меня видеть? — кевт дернул меня за рукав куртки, привлекая внимание. — Здесь ни с кем нельзя разговаривать. За мной всюду ходит большой орк. Очень плохо.

— Прости, Кель, что втянула тебя во все эти тайны, — опершись спиной о дверь, я сползла на ковер и вытянула ноги. — Конечно, я рада тебя видеть. В больницу тебя не пускали?

— Они говорят, ты вообще не была в больнице. Ничего не было. Везде тайны, — Кельвет уселся рядом. — Ты тощая. Но живая. Это радует.

— Спасибо, Кель, — я благодарно улыбнулась и, закинув руку на плечи кевта, притянула его к себе. — Думала, не увижу тебя больше.

— Ты — сильная, как и мы, — гордо выдал черноглазый.

Он был хорошо одет — легкие брюки, чистенькая, темно-синяя рубашка, черный платок на шее, который мальчишка, однако, все время раздраженно дергал. Кевту, рожденному и выросшему в лесах Ара-каза, было неуютно здесь. Азар мог бы отправить его в лагерь, но оставил при себе, как ценного свидетеля. Я всерьез опасалась за жизнь Кельвета — он слишком много знал, а орки, как мне пришлось убедиться на собственной шкуре, были скоры на расправу.

— Ты поладил с…, — я кивнула на дверь.

— Много ходил и говорил. Везде оркский язык, но я терплю, — мальчик пожал плечами и, спохватившись, протянул мне сверток. — Ты часто рассказывала про Прэн. Я нашел вот это.

Я повертела в руках плоскую прямоугольную коробку, замотанную клейкой лентой.

— Что здесь?

— Подарок, — мальчишка, к моему удивлению, покраснел. — Раньше я дарил только беличьи хвосты, но тебе они не нужны, верно?

— Верно, — отцепив ленту и наклейки, я осторожно открыла коробку и вытащила оттуда тонкую фотографию-голограмму, на которой была запечатлена возвышающаяся над лесом гора Просвещения с драконом университета на самой вершине.

— Подвигай ей, — подсказал Кельвет.

Я послушно наклонила картинку в сторону, и дракон, вскинув голову и разинув пасть, расправил крылья.

— Потрясающе, Кель, — против воли голос задрожал. — Как в первый день, когда я приехала на Прэн. Мне казалось, что дракон взлетит.

Закусив губу, я откинула голову назад, упершись затылком в дверь, и зажмурилась.

— Тебе плохо? — переполошился мальчик. — Здесь есть врач. Я могу позвать.

— Нет, стой, — открыв глаза, я схватила кевта за руку. — Просто посиди со мною, Кель. Расскажи, как… как…

— Как я живу без Ара-каза?

Я сглотнула и, кивнув, отвернулась, пытаясь скрыть слезы.

Мир дал нам надежду и мечты, но, пройдя через жернова войны, они стали прахом. Прахом наших друзей.