— Я научу их ценить тишину! — прорычало существо и снесло ударом кулака не уступившее дорогу дерево.

«А ведь человек в сравнении с деревом — мягкотелая козявка», — подумаю существо и сокрушило еще одно дерево, превратив его в груду влажных щепок. И еще одно, и еще… Чудище шагало по пустоши, подминая ногами кустарник, сминая норы четвероногой мелочи вместе с обитателями. Вот оно уже достигло скалистой пропасти, за которой возвышались укрепления короля Хродгара. Чудовище поймало взглядом часового, шагающего по стене. Часовой тоже увидел чудовище, в глазах его проснулись растерянность и ужас.

«Он не верит, что я настоящий, — подумало существо, — и не сомневается, что я существую». И прежде чем часовой пришел в себя, понял, что нужно поднять тревогу, чудище перемахнуло через скальную расщелину.

— Слышал? — толкнул Унферт Эскхере.

— Что — слышал?

— Как будто гром. — Унферт не отрывал глаз от жирной собаки, валяющейся у ног короля. Пес навострил уши и напряженно всматривался во входную дверь. Он оскалил зубы, опасливо и тихо зарычал.

— Из-за этих баранов блеющих разве чтонибудь услышишь, — махнул рукой Эскхере. — И наш славный король тоже старается, храпит за троих.

Унферт положил руку на рукоять своего меча.

— Ты серьезно? — Эскхере повторил движение Унферта.

— Слушай! — прошипел Унферт.

— Ничего не слышу…

Пес поднялся. Шерсть на загривке его встала дыбом, он попятился подальше от входной двери, не сводя с нее глаз. Таны с дамами между троном и дверью продолжали безудержно веселиться.

— Что с ним? — озабоченно спросила королева Вальхтеов, указывая на рычащего пса, поджавшего хвост и пятящегося назад. Унферт лишь покосился на нее и снова уставилi я на дверь.

— Эскхере, глянь на дверь…

И тут дверь ожила. Страшный удар — и поверхность крепкого дверного полотна покрылась трещинами. Мощные железные петли выгнулись, но выдержали.

Король Хродгар дернулся, выпрямился, тоже уставился на дверь, ничего не понимая. Пение смолкло, все взгляды устремились к двери. Женщины с детьми и рабы начали отходить подальше от входа, заспешили в сторону трона. Мужчины схватились за мечи и кинжалы, за копья и топоры. Унферт решительно обнажил клинок, Эскхере последовал его примеру. И тут в Хеороте повисла жуткая, ошеломляющая, пустая тишина.

— Унферт, — прошептал король Хродгар, и его услышали все в зале. — На нас напали?

Но прежде чем мудрый советник успел открыть рот, раздался второй удар. Дверь слетела с петель. В зал полетели сотни острых, как стрелы, деревянных осколков, вонзаясь в лица и тела стоящих поблизости. Крупные куски дерева сбили с ног, покалечили и убили на месте еще несколько человек. Воздух всколыхнулся с такой силой, что костры, факелы и свечи мгновенно погасли, горящие угли рассыпались по всему залу, к потолку взметнулись облака пепла. Свет исчез.

Вальхтеов приказала своим подругам, компаньонкам и служанкам прятаться, кто куда сможет. Она стояла, вглядываясь в дверной проем, где вырисовывался в лунном свете силуэт громадного существа. Грудь чудовища вздымалась и опускалась, от него валил пар. «Какой-то древний ужас, — подумала Вальхтеов, — зло старых времен, из дней, когда боги еще не сковали Локи-Небоходца и его гнусных детей»[20].

— Мессир, — начала королева, но существо откинуло назад голову, широко разинуло пасть и издало оглушительный вопль. Никогда прежде она не слышала такого гнусного вопля, да и никто из многоопытных танов короля Хродгара ничего подобного не слыхивал. В этом вопле звучали горные лавины, падение королевств, боль последнего дня земли и моря.

Стены Хеорота содрогнулись от силы этого вопля, а погасшие костры внезапно вспыхнули с новой силой, взметнулись столбами горячего белого пламени, рассыпав снопы искр. Световая завеса скрыла чудовище и вход от тех, кто находился возле трона. Когда смолк вопль древнего чудища, в зале, где только что звучали смех и пение, уже раздавались стоны умирающих, крики искалеченных, перепуганных, плач женщин, гневные выкрики и ругань воинов. Чудовище тяжкой поступью продвигалось вперед.

Четыре ближайших к двери тана атаковали чудище, но оно с легкостью перехватило одного из нападающих и, используя его в качестве дубинки, смело троих оставшихся. Двоих оно отбросило так, что они свалили скамью и влетели под длинный стол. Третий взметнулся в воздух, беспомощно размахивая руками и ногами, пронесся сквозь пламя, над головами еще сидящих за столами, над троном, врезался в стену и рухнул на пол.

— Меч! — закричал король, пытаясь подняться. — Меч мне!

Чудовище, все еще держа четвертого воина за сломанную лодыжку, подняло его до уровня своих глаз, посмотрело в его окровавленное лицо и дало ему возможность взглянуть в глаза своей неминуемой смерти. После этого небрежно швырнуло умирающего в костер, мгновенно вспыхнувший с новой силой, как будто ждавший кровавой жертвы. И снова чудовище испустило жуткий, леденящий кровь вопль.

Эскхере схватил королеву Вальхтеов за руку и потащил ее за опрокинутый стол.

— Спрячься, государыня моя. Не шевелись и не выглядывай.

Но она не могла не выглядывать. Она не приучена была прятаться от опасности. Как только Эскхере выпустил ее руку, Вальхтеов высунулась из-за края стола, всматриваясь в направлении огней, в направлении, откуда надвигалось грозное чудище. Разобрать она смогла лишь неясные очертания враждебного существа и напрасно жертвующих собою танов. Эти мечущиеся фигуры напомнили ей театр теней, которым мать в детстве баловала ее перед сном. С ужасом наблюдала она, как гибли воины, как разлетались в стороны их разорванные тела, оторванные руки и ноги.

— За что нам эта кара, — шептала она. — Кто наказал наш дом?

— Спрячься, государыня, — настаивал Эскхере. В этот момент еще одно тело пронеслось сквозь пламя, одежда его вспыхнула, и пылающее туловище врезалось в группу женщин, жмущихся к стене. Пламя тут же перекинулось на их одежду и волосы. Прежде чем Эскхере успел вмешаться, Вальхтеов схватила ковш меда и, подскочив к кричащим женщинам, опрокинула жидкость на огонь. Эскхере выругался и бросился к королеве, но тут между ними пролетел боевой топор, так близко, что королева почувствовала дуновение вызванного им ветерка. Пустой ковш выскользнул из пальцев королевы и грохнулся об пол. Эскхере схватил ее за руки и потащил все в то же ненадежное укрытие, под защиту опрокинутого стола.

— Видел? — пробормотала королева. — Топор…

— Да, государыня, топор. Этот чертов топор чуть не снес твою дурную головушку.

— Нет, я не об этом. Видел, как он попал в монстра? Просто отскочил, как от скалы. Невероятно…

Теперь чудовище обратилось к опрокинутому столу, за которым прятались королева и Эскхере и из-за которого кто-то швырнул топор в чудище. Оно выступило вперед, вышло из-за сияния пламени, и наконец Вальхтеов увидела его истинный облик, а не тень и не силуэт. Очевидно, чудовище все же почувствовало удар топора, ибо задержалось и пригнуло голову, уставилось на тот участок шкуры, по которому скользнуло, не причинив вреда, острое, словно бритва, лезвие. Вальхтеов увидела, как обнажились в оскале зубы, мощные, будто клыки моржа-секача. Неожиданно быстро и ловко чудище рванулось вперед, схватило Эскхере и высоко подняло его.

— Беги, государыня, беги! — крикнул Эскхере, но королева не в состоянии была даже пошевелиться. Словно околдованная, смотрела она, не в силах отвести взгляда, как когти погрузились в Эскхере и тело советника лопнуло, разорванное пополам. Кровь Эскхере хлынула на голову чудовища, на поднятое вверх лицо Вальхтеов, а потом зашипела, сгорая и испаряясь в пламени костра.