— Давайте лошадей, — приказал Унферт стражам. — А ты, Гутрик, помоги им. Ступай.

— Но, отец…

— И не спорь со мной, — резко оборвал его Унферт. — Это тебе наказание за богохульство.

Когда стражи и Гутрик удалились, Унферт опустился на снег рядом с Каином. Он собственной рукою отер от крови губы и нос раба.

— Ты скажешь мне, где взял это. Не то я убью тебя своими руками. Здесь и сейчас убью.

Виглаф в это время уже спускался по тем же четырем ступеням. Толпа расходилась, люди принимались за свои дела, ему тоже предстояло переделать множество дел до начала празднования. Взглянув в серое небо, Виглаф ругнул падающий снег и ветер, потом свои ноющие суставы. Заметил одинокую фигуру на парапете меж башнями. Помахал — фигура не ответила.

«О чем задумался, старина?» — мысленно спросил Виглаф не то самого себя, не то фигуру на парапете. Затем осторожно пустился в обратный путь, думая о чем-нибудь горячительном перед жарким пламенем очага.

Сани Унферта почти доехали до крепости, когда Тугрик остановил упряжку. Несмотря на премерзкую погоду, движение на дорогах оставалось оживленным. Жители отдаленных деревень прибывали в Хеорот на празднование Юла. Много саней, телег, верховых, много незнакомых лиц, множество нищих и бродяг. Ржут лошади, скрипят повозки, переругиваются возницы. Некоторые всем интересуются, жадно вглядываются в новые лица, в незнакомые дома, другим как будто ни до чего нет дела. Тут и сам себе кажешься незнакомым и спрашиваешь себя: а на кой демон ты здесь?

Каин сидел сзади, на месте жены и детей Гутрика, которым велено было остаться дома. Дети, конечно, расстроились, когда им приказали вылезти из саней, но жена Гутрика восприняла изменение расписания почти с таким же равнодушием, которое сейчас отражалось на физиономии Каина. Он тупо скользил взглядом по физиономиям прохожих. Ноги раба сковывали кандалы, чтобы не попытался снова удрать.

— Что ты вытворяешь? Чего ждешь? Трогай! — напустился на сына Унферт. — Нам нужно скорей увидеть короля. Мы и так потеряли слишком много времени.

Гутрик крепко держал вожжи и пристально всматривался на башни замка Беовульфа Одна из них прямая, мощная, вторая вычурная, взвивается вверх спиралью, как раковина какой-то гигантской улитки. Обе испещрены щербинами бойниц. Вся жизнь Гутрика прошла под сенью этих башен, всю жизнь жгла его бессильная злость. Ведь отец его мог бы стать королем, если бы не появился какой-то авантюрист с Востока и не победил монстра, в существование которого Гутрик не спешил уверовать. Какой-то темный замысел, заговор с целью обмануть простака Хродгара и захватить престол. Этот Беовульф придумал монстра Гренделя и его мамашу-демоницу и покорил данов с помощью своего хитроумия. Видно, проклятый гаут и его таны выпустили какого-то хищного зверя, которого никто не смог распознать. Натянули, скажем, на медведя еще пару шкур да рога присобачили. И выдали его за демона или даже мнимое отродье гигантов. Здешние лопухи и проглотили наживку, попались. А теперь еще и какой-то золотой рог какого-то древнего медопийцы…

— Отец, скажи мне, почему этот рог так важен? Вещь, конечно, дорогая, но что-то в нем еще, ведь так? Что-то еще с ним связано?

— Это тебя не касается. Нам нужно поспешить. Мы должны…

— Почему, отец? Почему должны? Кому мы что должны? Что такого важного в роге для королевских пьянок?

Унферт посмотрел на впряженных в сани лошадей так, как будто хотел подстегнуть их взглядом.

— Есть вещи, которые тебя не касаются.

— Если верить сказке, то рог полетел в глубокое озеро. Тогда как мог такой идиот, как Каин, вытащить его оттуда? Ведь он даже плавать не умеет.

— У меня нет времени выслушивать твои умствования. — Унферт потянулся к своей палке, но Гутрик ловко вышиб ее из саней, прежде чем отец успел до нее дотянуться.

Он повернулся к Каину:

— Эй, проснись! Ты плавать умеешь?

Каин подумал, поморгал и отрицательно помотал головой.

— Видишь, отец? Он даже не умеет плавать. Как он мог выудить рог со дна бездонного озера? Или из трясины? Разве что никто никогда этот рог туда не швырял. Разве что он был просто спрятан. Сплошное вранье, и в этом вранье лучше бы разобраться. Вреда не будет.

Унферт ожег сына яростным взглядом и с тоской глянул на лежащий в снегу посох.

— Зачем королю Беовульфу прятать свой рог? Туп ты неимоверно, Гутрик, и это неудивительно. Ума у тебя столько же, сколько и у той суки, которая тебя выкинула. Трогай!

Гутрик безмолвно проглотил оскорбление, продолжая развивать свои мысли, оглашать сомнения, которые так долго лелеял.

— Этому жулику Беовульфу нужно было показать, что он одолел демона ценой большой личной потери. Вот он и теряет приз, полученный за убийство Гренделя. И твой древний меч, заметь. Потерял рог, получил королевство. Неплохой торг, сказал бы я.

— Но рог уже был его, уже ему принадлежал, — настаивал Унферт, сжимая рог обеими руками. — Ты столь же глух, сколь глуп.

— Послушай, отец. Мы сделаем, как ты желаешь. Мы отвезем рог королю Беовульфу. Но прежде я бы показал этот рог еще кое-кому.

— Кому еще? — нахмурился Унферт.

Гутрик вздохнул и огляделся. К Хеороту подтягивался народ. Мимо прошла труппа актеров, по большей части карликов. Пронесли сооруженное из кожи и шкур чучело, которое должно было представлять монстра Гренделя, страховидное да страхолюдное, сразу напомнившее Гутрику о его подозрениях. Скоморохи собирались воспроизвести славное сражение во время праздничного представления.

— Провидице. Ясновидящей.

Унферт ужаснулся. Он затрепыхался, пытаясь выбраться из саней и добраться до своего посоха.

— Колдунье? Ведьме? Как посмел ты, изучавший учение Господа нашего Иисуса Христа, предложить такое? Да еще мне! Негодяй! Весь в свою мерзавку мать удался.

— Чего ты взбеленился, я ведь ношу твой крест!

— Это не мой крест, и крест ничего не значит, если ты не веришь в то, что этот символ представляет. Носить крест на груди и встречаться с ведьмами! Какой позор! Профанация веры!

Гутрик нахмурился, отпустил вожжи, схватил отца за плащ, удерживая его в санях.

— Она не ведьма. Она старуха. Очень старая женщина, старше, чем ты. Она очень много знает, отец. Ты ведь уважаешь знание. Ты сам много знаешь, — неловко подольстился Гутрик.

— Она много знает, потому что общается с духами и демонами, — огрызнулся Унферт. Посох все еще оставался вне досягаемости. — Она общается со злыми духами и хочет обмануть всех на свете.

— Мы только покажем ей рог и пойдем к королю, как ты того и желаешь.

— Идиотизм! Мы тратим время. Надо же, придумал — к ведьме обращаться! Сокровище это нужно показать королю Беовульфу — и никому другому. Трогай, мерзавец!

Унферт возбужденно размахивал рогом, и прохожие останавливались поглазеть на забавного старикана и на занятную сверкающую вещицу в его хилых руках.

— Похоже, ты свою штуковину всем встречным хочешь продемонстрировать, — заметил Гутрик. Унферт опомнился и немедленно засунул рог под одежду.

— У нас нет времени на твои глупости, — проворчал Унферт, хотя и не так рьяно. Чувствовалось, что спор утомил его.

— Отец, эта штуковина валялась где-то тридцать лет. Еще час-другой погоды не сделают.

— Тебе ли знать!

Гутрик обернулся к Каину:

— Достань палку хозяина. Видишь, она выпала из саней. — Каин показал на свои кандалы. Тугрик фыркнул. — Я тебя не заставляю бегать наперегонки с лошадьми. Доковыляешь. Или тебе помочь? — угрожающе прорычал Гутрик, приподнимаясь с места.

— Слушаю, господин.

И Каин неловко вывалился из саней.

— Знал я, знал, что ты в вере нетверд. Но что ты якшаешься с колдунами и ведьмами…

— Я якшаюсь с теми, от кого мне есть прок.

Гутрик снова посмотрел на труппу карликов и их кошмарного вида чучело. Детей пугать. Человеку нормальному на это и глянутьто противно. Один из карликов опустил на снег громадную голову чучела и дергал за веревочки, приводящие в действие челюсти. Зубов-то, зубов в пасть понапихали! Идиотский набор медвежьих и кабаньих клыков. С такими зубами и пасть-то не захлопнется. Какой-то ребенок испуганно вскрикнул и побежал спасаться к мамочке. Карлик засмеялся и зарычал вслед ребенку. Челюсти чучела клацали по воздуху.