— Да.

— У нее что, лошадиное лицо?

— Я бы так не сказал.

А в порыве страсти она ошеломительно хороша. Он хотел уложить ее в постель и сделать своей. При воспоминании о том, как она извивалась под ним в Фальконвелл-Мэноре, ему пришлось переступить с ноги на ногу, чтобы поправить бриджи, внезапно ставшие тесными.

Борн провел рукой по лицу.

— Мне нужно встретиться с Темплом на ринге.

— А может, тебе стоит вернуться домой и подтвердить свой брак с женщиной, которую ты так страстно любишь? Господь свидетель, это куда более приятное занятие, чем позволить Темплу надрать тебе на ринге задницу.

«Даже если ты заслуживаешь взбучки».

Какое-то время Борн обдумывал это предложение. Проигрывал варианты того, что произойдет, если он вернется домой и придет к своей невинной жене. Воображал, каково это будет — уложить ее в свою постель и предъявить супружеские права, назвать ее своей. Показать приключение, о котором она просила, даже не догадываясь об этом. Ее шелковистые волосы прилипнут к грубой щетине у него на подбородке, ее полные губы со вздохом раскроются, когда он будет гладить ее нежную кожу, она закричит от наслаждения, которое он ей подарит.

Порочное, чудесное искушение.

Но она не остановится на этом. Она потребует большего. Больше, чем он готов ей дать.

Его взгляд вернулся к колесу рулетки, приковавшись к месту, куда упал маленький белый шарик.

Он снова повернулся к Кроссу.

— Есть еще кое-что.

— Не сомневаюсь.

— Я согласился вернуться в общество.

— Боже правый! Зачем?

— Ее сестрам нужно найти пару.

Кросс выругался, вложив все свое изумление в единственное грязное слово.

— Это Нидэм тебя убедил вернуться? Блестяще!

Борн не стал рассказывать правду — что такие условия выговорила его жена. Весьма успешно. Зато сказал:

— У него имеется информация, которая погубит Лэнгфорда.

У Кросса расширились глаза.

— Как такое возможно?

— Мы не посмотрели в нужном месте.

— Ты уверен, что...

— Это его уничтожит.

— И Нидэм отдаст ее тебе, когда сестры будут пристроены?

— Это не займет много времени; похоже, одна из них уже на полпути к алтарю с Каслтоном.

Брови Кросса взлетели вверх.

— Каслтон — болван.

Борн неопределенно пожал плечом:

— Он не первый аристократ, кто женится на женщине, превосходящей его в умственном отношении. Да и не последний.

— Ты бы позволил своей незамужней сестре выйти за него?

— У меня нет незамужних сестер.

— Похоже, теперь у тебя их две.

Борн прекрасно расслышал неодобрение в словах Кросса... понял, что тот ему говорит. Он и сам знал, что Каслтон обречет любую женщину с мозгами на пожизненную скуку.

А Пенелопа будет страдать, зная, что еще одна ее сестра сделала неудачную партию.

Он отмахнулся от воспоминания.

— Это практически решено. И на шаг приближает меня к Лэнгфорду. Я не собираюсь их останавливать. Кроме того, большинство светских женщин страдают от своих мужей.

Кросс выгнул бровь.

— Ты должен представить ее кому-нибудь другому. Кому-нибудь с парой извилин в голове.

Теперь бровь выгнул Борн.

— Ты предлагаешь свои услуги?

Кросс сердито глянул на него.

— Наверняка кто-нибудь да есть.

— Зачем искать еще кого-нибудь, если Каслтон уже тут и готов жениться?

— Ты равнодушный ублюдок.

— Я делаю то, что требуется. Может, это ты слишком размягчился?

— А ты такой же жесткий, каким был всегда. — Борн не ответил, и Кросс настойчиво продолжил: — Для истинного возвращения в общество придется обратиться к Чейзу. Это единственный способ отпереть все нужные тебе двери.

Борн кивнул, выпрямился, сделал глубокий вдох и аккуратно поправил рукава сюртука.

— Значит, нужно найти Чейза. — Он посмотрел прямо в серые глаза Кросса. — Ты начнешь распространять слух...

Кросс кивнул:

— О том, как тебя сразила любовь.

Борт мгновение помедлил и кивнул.

Кросс заметил:

— Если хочешь, чтобы тебе поверили, придется постараться получше. — Проигнорировав сказанное, Борн повернулся и собрался уходить, но Кросс добавил ему в спину: — И еще одно. Если отмщение зависит от брака и незапятнанной репутации, рекомендую обеспечить и то, и другое как можно быстрее.

Брови Борна резко сошлись вместе.

— Это ты о чем?

Кросс самодовольно усмехнулся:

— Просто предлагаю тебе обеспечить невозможность твоей жене аннулировать брак. Уложи ее в постель, Борн. И поскорее.

Борн не успел ответить — у главного входа в клуб, за полуоткрытыми дубовыми дверями внезапно началась какая-то суматоха.

— Да я плевать хотел на то, что не член клуба! Вы меня впустите, или моей жизненной целью станет уничтожение этого места... и вас вместе с ним.

Борн с Кроссом переглянулись. Кросс небрежно произнес:

— Ты заметил, они обещают всегда одно и то же, но им никогда не хватает силы выполнить обещание?

Борн кивнул и направился к двери, толкнул ее и обнаружил Бруно и Эзриела, двух привратников, удерживающих лицом к стене мужчину среднего роста и среднего сложения.

— Джентльмены, — протянул он. — Что здесь происходит?

Эзриел повернулся к нему.

— Это к тебе.

Тут человек начал вырываться по-настоящему.

— Борн! Или ты поговоришь со мной сейчас, или встретимся на рассвете!

Он узнал голос.

Томми.

Прошло девять лет с тех пор, как он в последний раз видел Томми Оллеса, с той самой ночи, как его отец с наслаждением отнял все, принадлежавшее Борну. С тех пор как Томми предпочел другу наследство — его наследство.

Девять лет, и все же то предательство снова пронзило его насквозь. То, как друг повернулся к нему спиной. То, как он смирился с поступком отца.

— Ну что ж, я не откажусь встретиться с тобой на рассвете, — произнес он. — Сказать по правде, на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем делать такое предложение.

Томми повернул к Борну голову, прижатую к обитой бархатом стене.

— Отзови своих псов.

Эзриел зарычал, Бруно ткнул Томми так, что тот ударился о стену. Услышав его стон, Борн предостерег:

— Ты поосторожнее, они не любят дурных манер.

Бруно высоко завернул Томми руку. Тот поморщился.

Должно быть, Нидэм рассказал Томми про планы Борна и их соглашение. Больше ничто не могло привести сына Лэнгфорда на встречу с Борном и его гневом.

— Того, что ты ищешь, тут нет.

— Чертовски надеюсь, что она не тут.

Она.

Одно это слово, и все встало на свои места.

Томми явился не за документом Нидэма. Скорее всего он даже не знает о его существовании.

Он явился за Пенелопой.

Он явился за Фальконвеллом.

— Отпустите его.

Отпущенный Томми поправил сюртук и кинул ненавидящий взгляд на привратников.

— Благодарю.

Бруно и Эзриел отступили назад, но не покинули маленькое помещение, готовые кинуться на помощь боссу, если она вдруг понадобится.

Первым заговорил Борн:

— Я выражусь очень ясно. Я женился на Пенелопе сегодня утром и таким образом закрепил Фальконвелл за собой. Ни ты, ни твой отец к нему не прикоснетесь. Более того, если я обнаружу, что ты хоть ногой ступил на мою землю, то прикажу тебя арестовать за нарушение границ частной собственности.

Томми вытер ладонью распухшую губу и расхохотался безрадостно и глухо.

— Думаешь, я не знал, что ты за ним прибежишь? Я знал, ты пойдешь на все, что угодно, причем в ту же секунду, как он ускользнет из рук отца. Почему, как ты думаешь, я попытался первым на ней жениться?

Слова словно громом прогремели в маленьком помещеньице, и Борн искренне порадовался полумраку, скрывшему его изумление.

Женихом был Томми.

Разумеется, мог бы и догадаться. Мог бы сообразить, что Томми Оллес по-прежнему является частью мира Пенелопы. Ее жизни. Мог бы предположить, что он нацелится на Фальконвелл сразу же, как только тот перестал быть его наследством.