Его улыбающаяся физиономия начинала уже бесить Китти. Однако после ее последних слов он улыбаться перестал.

– Извините, госпожа Джонс. Дело действительно серьезное. И тем не менее вам удалось спастись. Как же это получилось?

– Сама не знаю. Я отбивалась – била руками эту тварь, когда она пыталась вцепиться мне в лицо, – но на самом деле ничего особенно я не делала. Она просто лопнула, как воздушный шарик. И люди, что напали на меня, тоже исчезли.

Она сделала большой глоток чая. Мистер Пеннифезер спокойно изучал ее, ничего не говоря. Лицо его оставалось серьезным, однако глаза искрились довольством.

– Это все этот волшебник, Тэллоу! – продолжала Китти. – Я знаю, это он! Он пытается отомстить мне за то, что я говорила на суде. Этот демон пропал, но он пришлет следующего. Я не знаю, что мне…

– Да съешьте же хоть кусочек эклера! – сказал мистер Пеннифезер. – Это первое, что вам стоит сделать. А потом, когда вы успокоитесь, я скажу вам одну вещь.

Китти слопала эклер в четыре укуса, запила его изрядным количеством чая и слегка успокоилась. Она огляделась по сторонам. Оттуда, где она сидела, ей была хорошо видна большая часть посетителей кофейни. Часть из них были туристами – они сидели, уткнувшись носом в яркие карты и путеводители. Остальные – молодежь, по всей вероятности – студенты, плюс несколько семей, выбравшихся отдохнуть. Похоже, в данный момент новое нападение ей не грозило.

– Ладно, – сказала она. – Выкладывайте, мистер Пеннифезер.

– Хорошо.

Старик промокнул губы аккуратно сложенной салфеточкой.

– К этому… инциденту я вскоре вернусь, но для начала мне хотелось бы сказать кое-что другое. Вам наверняка любопытно, отчего это я так заинтересовался вашими проблемами. Ну так вот: на самом деле меня интересуют не столько ваши проблемы, сколько вы сами. Кстати, ваши шестьсот фунтов – вот они!

Он улыбнулся и похлопал себя по нагрудному карману.

– Вы действительно получите их в конце нашей беседы. Итак. Я присутствовал в зале суда и слышал ваш рассказ о Черной Молотилке. Никто, кроме меня, вам не поверил: судья – из гордыни, прочие – из невежества. Но я навострил уши. «К чему бы ей лгать?» – спросил я себя. Ни к чему. Стало быть, это правда.

– Это и есть правда! – сказала Китти.

– Но никто из тех, кого зацепила Черная Молотилка – хотя бы и самым краем, – не уходил целым и невредимым, не унеся на себе ее следов. Это я тоже знаю.

– Откуда? – резко спросила Китти. – Вы что, волшебник?

Старик поморщился:

– Послушайте, вы можете оскорблять меня, как вам угодно: можете говорить, что я лысый урод, что я – старый дурень, воняющий кислой капустой, или еще что-нибудь, – но только не обзывайте меня волшебником! Это оскорбляет меня до глубины души. Разумеется, я кто угодно, только не волшебник. Но не одни волшебники владеют знаниями, госпожа Джонс. И мы тоже умеем читать, пусть даже мы и не погрязли во зле, подобно им. Вот вы, госпожа Джонс, читаете книжки?

Китти пожала плечами:

– Конечно. В школе.

– Нет-нет, это не то, что следует читать. Школьные книжки все написаны волшебниками, им верить нельзя. Однако я отвлекся… Поверьте мне: Черная Молотилка оставляет след на всем, к чему прикоснется. А вы утверждаете, что она коснулась вас, однако следов на вас не осталось. Это парадокс.

Китти подумала об исчерченном полосами лице Якоба и ощутила приступ вины.

– С этим я ничего поделать не могу.

– Тот демон, что напал на вас только что. Опишите его.

– Черненькие крылышки. Огромная красная пасть. Два тонких прямых рога…

– Толстый живот, покрытый шерстью? Без хвоста?

– Да, именно так. Старик кивнул:

– Мулер. Мелкий демон, не обладающий особой силой. Но в любом случае вы должны были потерять сознание от его отвратительной вони.

Китти наморщила нос:

– Он вонял, конечно, но не настолько уж сильно!

– К тому же мулеры обычно не взрываются. Они вцепляются тебе в волосы и висят так, пока хозяин не прикажет им отцепиться.

– Ну, а этот просто лопнул.

– Дорогая госпожа Джонс, вы уж простите мне, что я так веселюсь. Видите ли, меня просто очень радует то, что вы мне говорите. Это означает, всего-навсего, что вы обладаете особым даром: врожденной устойчивостью к магии.

Он поудобнее устроился на стуле, подозвал официанта и с улыбкой заказал еще кофе, чаю и пирожных, не обращая внимания на ошеломленное лицо Китти. Все время, пока не принесли заказ, он только сидел и улыбался ей через стол, время от времени хихикая себе под нос. Китти заставила себя оставаться вежливой. Денег-то она пока не получила, они все еще у него в кармане…

– Мистер Пеннифезер, – сказала она наконец, – я очень извиняюсь, но я совершенно вас не понимаю.

– Чего же тут непонятного? Мелкая магия – как насчет более серьезных вещей, мы пока еще не знаем, – на вас не влияет, ну, или почти не влияет.

Китти покачала головой:

– Чушь. Я ведь потеряла сознание от Черной Молотилки!

– Я сказал – «почти». Вы не полностью неуязвимы. Я, кстати, тоже, однако мне довелось пережить нападение трех фолиотов одновременно, что, на мой взгляд, довольно необычно.

Китти это ничего не говорило. Она взглянула на него непонимающе. Мистер Пеннифезер нетерпеливо махнул рукой:

– Я хочу сказать, что мы с вами – и кое-кто еще, поскольку мы не одни такие, – способны противостоять некоторым заклинаниям волшебников! Мы не волшебники – но мы и не бессильны перед ними, в отличие от большинства «простолюдинов», – в последнее слово он вложил немало яда, – этой несчастной, забытой Богом страны. Голова у Китти шла кругом, однако же она все еще относилась к услышанному скептически и не готова была ему поверить.

– По-моему, все это фигня, – сказала она. – Никогда не слышала о такой «устойчивости». Я хочу одного: не попасть в тюрьму.

– Да ну?

Мистер Пеннифезер небрежно сунул руку в карман пиджака.

– В таком случае, вот ваши деньги. Берите и убирайтесь. Отлично. Однако сдается мне, что вам хочется не только этого. По лицу вижу. Вам хочется нескольких вещей. Отомстить за вашего друга Якоба. Переменить то, как устроена наша жизнь. Жить в стране, где такие люди, как Джулиус Тэллоу, не катались бы как сыр в масле и не ходили бы задрав нос. Не все страны такие, как наша, – кое-где волшебников нет вообще! Ни единого! Подумайте об этом в следующий раз, как пойдете навещать своего друга в больнице. И я говорю вам, – продолжал он, понизив голос, – что вы можете что-то изменить. Если послушаете меня.

Китти смотрела на чаинки, оставшиеся на дне ее чашки, и видела вместо них изуродованное лицо Якоба. Она вздохнула:

– Я не знаю…

Она подняла голову и посмотрела на мистера Пеннифезера. Старик улыбался ей, однако глаза его блестели тем же злым блеском, который Китти видела в них, когда его толкнули на набережной.

– Волшебники причинили вам зло, – сдержанно сказал он. – Вместе мы сможем поднять меч возмездия. Но только если сперва вы окажете мне содействие. Помогите мне, а я помогу вам. Это честная сделка.

На миг перед Китти вновь всплыло лицо Тэллоу, самодовольно ухмыляющееся в зале суда, исполненное самоуверенности. Он рассчитывал на то, что дружки его поддержат… Китти содрогнулась от отвращения.

– Сперва скажите, в чем вам нужна моя помощь.

Кто-то, сидевший за два столика от них, громко кашлянул, и в душе у Китти словно вдруг упала тяжелая штора: она осознала, в какой опасности она находится. Она сидит среди чужих людей и открыто ведет разговоры о государственной измене!

– Да мы с ума сошли! – прошипела она. – Нас же кто угодно подслушать может! Вызовут ночную полицию – и нас заберут!

На это старик только рассмеялся.

– Никто нас не подслушает, – сказал он. – Не бойтесь, госпожа Джонс. Все предусмотрено.

Но Китти его не слушала. Ее внимание привлекла белокурая девушка, сидящая за столиком за левым плечом мистера Пеннифезера. Стакан девушки давно был пуст, однако она все сидела, по-видимому, поглощенная чтением. Голова ее была опущена, взор скромно потуплен; рука теребила уголок страницы. Но Китти внезапно заподозрила, что все это – сплошное притворство. Она смутно припоминала, как эта девушка села за столик. Все это время она просидела, не меняя позы, и, хотя Китти было ее прекрасно видно, девочка не припоминала, чтобы девушка хоть раз перевернула страницу.