По обе стороны от нас тянулись ряды узких беленых домиков, где раньше обитали кучеры. Тут и теперь кто-то жил, но в целом квартал выглядел несколько заброшенным. Девушка, не говоря ни слова, направилась к ступенькам, ведущим вниз, к двери подвала. Натаниэль, подталкивая перед собой Гирнека, последовал за ней. Я замыкал шествие.

Хозяин обернулся ко мне и сказал через плечо:

– Если она выкинет какой-нибудь фокус, убей ее.

– Нельзя ли уточнить? – осведомился я. – Какой именно фокус? Фокусы с картами или индийской веревкой считаются?

Он смерил меня убийственным взглядом.

– Все, что может нарушить мое соглашение с ней, все, что может причинить мне вред или способствовать ее бегству. Так ясно?

– Как божий день!

Девушка пошарила в темноте у двери и вытащила из какой-то щели ключ. Мгновением позже дверь со скрипом распахнулась. Не говоря ни слова, Китти переступила порог. Мы трое ввалились следом.

В течение некоторого времени мы петляли друг за другом по каким-то подвальным помещениям: Китти, Гирнек, Натаниэль и я словно плясали какую-то медленную и унылую летку-енку. Девушка, по всей видимости, хорошо знала дорогу. Она периодически щелкала выключателями, пригибалась перед низкими дверными проемами, в которых мы, остальные, стукались лбами, и ни разу не оглянулась назад. Это был настоящий лабиринт. Я даже начал подумывать о том, не уместнее ли сменить облик на минотавра.

Оглядываясь назад, я неизменно видел отсвет как минимум одного шара, летящего следом. За нами по-прежнему наблюдали издалека.

Когда девушка наконец остановились, мы очутились в небольшом боковом ответвлении главного подвала. Она включила хилую лампочку. Помещение было пустым, если не считать поленницы в дальнем углу. С потолка капала вода и ручейками расползалась по полу. Натаниэль сморщил нос.

– Ну? – бросил он. – Я ничего не вижу. Девчонка подошла к поленнице и ткнула ногой куда-то под бревна. Раздался скрип, и часть кирпичной стены медленно отошла в сторону, открыв зияющий черный провал.

– Стойте где стоите! Не входите туда.

Мой хозяин впервые оставил Гирнека одного, поспешно подошел и встал между Китти и потайной дверью.

– Бартимеус, войди внутрь и доложи о том, что ты там увидишь. Если посох там, принеси его мне.

Я приблизился к двери – куда более опасливо, чем то мне свойственно. Я окружил себя Щитом на случай, если внутри подстерегают какие-либо ловушки. Подходя к двери, я ощутил предостерегающую вибрацию на всех семи планах, что говорило о присутствии могущественной магии. Я осторожно просунул голову в дверь и огляделся.

За дверью обнаружилось нечто вроде шкафа-переростка: убогая дыра, наполовину заставленная дешевыми финтифлюшками, которые девчонка и ее приятели наворовали у волшебников. Стеклянные шары, металлические коробки – короче, разнообразное барахло, ничего особо ценного.[94]

Единственным исключением был предмет, небрежно прислоненный к стенке в дальнем углу, в неуместном соседстве с несколькими взрывающимися пиками.

Когда я видел посох издалека, поверх пылающих крыш Праги, он сверкал и потрескивал грозовой мощью. Из разрыва облаков к нему устремлялись молнии, опоясывающие небо, его огромная тень досягала до самых облаков. Целый город пал перед его гневом. А теперь он скромно стоял в пыльной каморке, и паук как ни в чем не бывало плел сеть между его резным набалдашником и трещиной в стене.

И тем не менее в нем по-прежнему дремала скрытая мощь. Его аура мощно пульсировала, наполняя комнату светом (на высших планах). Такие предметы – это не игрушки. Я взял посох Глэдстоуна двумя пальцами, опасливо и брезгливо, как человек, вынимающий червяка из яблока, вынес его из потайной кладовки и вручил своему хозяину.

Ох, как был счастлив Натаниэль! Облегчение буквально хлынуло из него наружу. Он взял у меня посох и принялся разглядывать, и аура артефакта озаряла черты его лица тусклым сиянием.

– Мистер Мэндрейк! – это заговорила девчонка.

Она теперь стояла рядом с Гирнеком, обняв его за плечи одной рукой, словно желая защитить. Невидимый фолиот переполз на противоположное плечо Гирнека и смотрел на Китти с глубоким недоверием. Возможно, он чуял ее врожденную устойчивость к магии.

– Мистер Мэндрейк, – сказала она, – я свою часть сделки выполнила. Теперь вы должны нас освободить.

– Да-да. – Мой хозяин даже не соизволил поднять голову – он разглядывал посох. Разумеется. Я сейчас отдам соответствующие распоряжения. Вам дадут сопровождающих. Но для начала давайте выберемся из этого мрачного места.

К тому времени, как мы вышли из подвала, лучи утреннего солнца уже коснулись стен конюшен и слабо отсвечивали на хромированных боках лимузина, стоящего на противоположной стороне проезда. Шофер сидел на своем месте, точно каменный, глядя прямо перед собой. Такое впечатление, что за все то время, что нас не было, он ни разу не шелохнулся. Тут девушка повторила свою попытку. Она очень устала. В ее голосе не слышалось особой надежды.

– Нам не нужны сопровождающие, мистер Мэндрейк, – сказала она. – Отсюда мы и сами доберемся, куда нам надо.

Мой хозяин как раз поднялся по лестнице, сжимая в руке посох. Поначалу он как будто не услышал ее. Он пребывал далеко отсюда, и мысли его были заняты другим. Потом моргнул, остановился как вкопанный и уставился на Китти, точно впервые увидел.

– Вы же обещали, – сказала девушка.

– Обещал… – Он рассеянно нахмурился.

– Обещали отпустить нас.

Я заметил, что она слегка подалась вперед, словно готовясь к рывку. Мне стало интересно, что же она сделает.

– Ах да!

Было время, пару лет тому назад, когда Натаниэль выполнил бы любой уговор, который он заключил. Он счел бы ниже своего достоинства нарушить обещание, даже невзирая на вражду с девчонкой. Возможно, даже и теперь ему было отчасти не по душе то, что он делает. И уж конечно он немного поколебался, словно действительно не знал, на что решиться. Потом я увидел, как он стрельнул глазами наверх, в сторону красных шаров, которые вынырнули из подвала и снова висели в небе. Глаза его потемнели. Его хозяева смотрели на него – и это решило дело.

Разговаривая, он поправлял манжеты, но теперь его сходство с прочими волшебниками было прочнее и глубже, чем это поверхностное подражание.

– Обещания, данные террористам, вряд ли к чему-то обязывают, госпожа Джонс, – произнес он. – Наш уговор недействителен. Вас подвергнут допросу и будут судить за измену. Я лично доставлю вас в Тауэр. И не пытайтесь ничего предпринять! – Он угрожающе повысил голос: девушка сунула руку за пазуху. — Жизнь вашего друга висит на волоске. Софокл, покажись!

Ухмыляющийся фолиот на плечах Гирнека сделался видимым на первом плане, нагло подмигнул девчонке и щелкнул зубами возле уха Гирнека.

Девушка ссутулилась и поникла.

– Хорошо… – сказала она.

– Ваше оружие – или что там у вас за пазухой. Покажите его. Медленно.

Она заколебалась.

– Это не оружие…

Голос Натаниэля сделался грозным.

– У меня нет времени на эти штучки! Покажите его, или ваш друг останется без уха!

– Это не оружие. Это подарок.

С этими словами она вытащила руку из-за пазухи. У нее в пальцах сверкнуло что-то маленькое, круглое, блестящее. Бронзовый диск.

Глаза Натаниэля расширились.

– Но ведь это же мое! Мое гадательное зеркало![95]

Девушка кивнула:

– Получите его обратно.

Она взмахнула рукой. Диск, вращаясь, взлетел высоко в небо. Мы инстинктивно проводили его взглядом: Натаниэль, фолиот и я. Пока мы глазели, девчонка действовала. Она протянула руки, ухватила фолиота за тощую шею и сдернула его с плеч Гирнека. Застигнутый врасплох бес выпустил из когтей свою добычу, его лапы беспомощно замолотили но воздуху, однако тонкий хвост обвился вокруг лица Гирнека, хлестнув, точно кнут, и принялся стягиваться тугой петлей. Гирнек вскрикнул, пытаясь сорвать с себя хвост.