Наверное, лица, пишущие на криминальную тему, специально употребляют этот термин, подчеркивая этим приверженность вора к соблюдению воровских традиций и понятий. Получалось – вор, соблюдающий закон. Можно привести и другую версию – человек, имеющий звание вора, как бы утвержденный воровским сообществом, иным словом, коронованный. Но эти версии так и остались невыясненными. А пока мне предстояла первая встреча с законником. Прибыв в следственный Бутырский изолятор, я вскоре увидел своего клиента. Это был грузин лет тридцати двух, высокий, опрятно выглядевший, в дорогом, хорошо сидящем на нем спортивном костюме. Лицо было тщательно выбрито, темные волосы причесаны, никаких татуировок на руках. Бросались в глаза красивые массивные кроссовки фирмы «Адидас Торшн», в то время рекламировавшиеся на телевидении, и чистейшие белоснежные носки. Тогда я не придал значения его опрятному виду, но потом, когда я общался со многими законниками, понял, что один из психологических элементов – это опрятный вид, наличие превосходства перед другими арестантами внешним видом. Потом до меня доходили легенды о пребывании в заключении воров в законе – тот же Шурик Захар сначала собственноручно мыл камеру, а потом заставлял сокамерников поддерживать чистоту. Все это впоследствии оказалось реальностью.
Мой клиент вошел, мы поздоровались, я представился и начал разговор. Тогда я должен был подготовить своего подопечного к очередному допросу, который должен был состояться через два дня. Необходимо было уточнить ряд позиций. Я достал блокнот и хотел было начать корректировку тех ответов на вопросы, которые могли возникнуть при допросе, но мой собеседник, увидев мой блокнот, резко перебил меня и сказал, что никаких показаний на предварительном следствии давать не будет – только на суде. Я удивился – почему, какая причина?
– Масть обязывает, – сказал он коротко, посмотрев на меня внимательно.
На следующий день состоялся допрос с участием следователей, который в принципе тут же и закончился, не начавшись, так как наш клиент моментально отказался давать какие-либо показания, аргументировав это тем, что все показания он будет давать на суде.
Мы с коллегой уже хотели выходить, как вдруг Давид наклонился ко мне и попросил прийти к нему на следующей неделе. Я пообещал. За это время, готовясь к визиту, я совершенно случайно в одном из московских киосков купил книгу «Москва бандитская». Надо сказать, что выход этой книги наделал много шума в криминальной Москве и люди с большим интересом читали ее. Я также приобрел такую и стал ее читать. Так получилось, что, идя к моему клиенту Дато, я взял с собой эту книгу. В следственном кабинете открыл ее, стал ожидать его. Вскоре его доставили. Он так же опрятно был одет, так же чист и аккуратен.
Я отложил книгу, и Давид стал просить меня срочно связаться с его женой, чтобы она подготовила ему медицинскую передачу. Неожиданно он бросил взгляд на книгу. Я увидел в его глазах интерес и предложил ему ее посмотреть. Он взял книгу и увидел там много фотографий, которые начал с интересом разглядывать.
Давид пытался вчитываться в текст. Я понял, что книга его очень заинтересовала. Мне ничего не оставалось, как предложить ему почитать ее. Прошла неделя. Я вновь появился в Бутырском изоляторе. Давид пришел ко мне в совершенно другом настроении. Он поблагодарил меня за книгу. Она ему в принципе понравилась. Я поинтересовался его отношением к тому, что там написано. Он попросил меня принести еще несколько книг – для таких же жуликов, которые сидят вместе с ним в Бутырке.
Я был удивлен, ибо уже выступал в роли какого-то библиотекаря. К тому времени в Бутырке сидели такие авторитеты, как Дато Ташкентский, Робинзон, Якутенок. Позже появился Петруха, ставший впоследствии моим клиентом. Книги я принес и передал Дато. Вскоре, прочтя книгу «Москва бандитская» от корки до корки, я поинтересовался его мнением о ней. И вот тут началась наша своеобразная читательская конференция по поводу прочитанного. Я сделал для себя очень много открытий в отношении психологии воров, их понятий, законов, традиций и правил, которых они придерживаются, жизни, которую они ведут. Эти высказывания Дато, а позже и Петрухи, совпадали со многим, изложенным в книгах этой тематики, но кое-что существенным образом отличалось. Например, я узнал, что понятия «вор» и «жулик», которые употребляют законники в своем обиходном языке, имеют разные контексты и могут употребляться в разных значениях. Что касается блатного языка, жаргона, или фени, как мы его называем, то здесь тоже произошла определенная эволюция. Совершенно нельзя сказать, что все законники или авторитеты говорят только на фене. Наоборот, на воле, как показали мои наблюдения, они редко употребляют воровские выражения. Конечно, когда они пребывают в следственном изоляторе, в тюрьме, то многие слова приобретают символику тюрьмы, без них невозможно обойтись – например, шконка (кровать), хата (камера), малява (записочка) и так далее. Но утверждать, что все законники говорят на стопроцентном блатном языке, было бы неверно. Наоборот, сейчас блатной язык стал адаптироваться именно к нашей, гражданской жизни. И часто наше общество, особенно депутаты или иные государственные чиновники, с экранов употребляют как раз блатные термины – «наезд», «общак», «разборка» и так далее.
Следующим открытием было то, что все законники практически очень хорошо знают свою историю – историю появления воров и их традиций. Но вместе с тем на мой вопрос, когда же они, законники, возникли, никто конкретной даты назвать не мог. Вероятно, никто и не знает, когда они появились. Примерно можно сказать, что законники возникли в конце тридцатых годов, и появились они от тогдашних представителей преступного мира, называвшихся в то время паханами. Паханы, в свою очередь, произошли от жиганов.
Однажды при встрече с законником я попал на импровизированную лекцию о воровских понятиях. Не помню, какая причина положила начало нашему разговору на эту тему, но он продолжался более двух часов. А началось с того, что законник сказал:
– Какова роль законников в преступности? Преступность всегда была и будет. Мы, законники, никакого вреда обществу не приносим, наоборот, являемся регуляторами. У нас больше запретов, чем возможностей. Например, раньше законник должен был не работать, не служить в армии, не иметь прописку, семью, не окружать себя роскошью, не иметь оружия, не прибегать к насилию, к убийству, кроме случаев крайней необходимости. Конечно, сейчас многие эти запреты сняты, ситуация изменилась. Главное раньше было – иметь приверженность к воровской идее и определенный уголовный опыт, то есть количество ходок. Сейчас уголовный опыт практически значения не имеет. Главное – законник должен выделяться из общей массы братвы, то есть иметь какие-то организаторские и психологические способности и, самое главное, не иметь косяков. Законниками становятся тогда, когда человека принимают путем так называемой коронации. Он получает масть законника. У нас много писали об этом.
Коронация – это вроде приема в партию: не менее двух рекомендаций от воров, это обязательная формальная процедура на каком-либо сходняке. На самом деле никто не может сказать, в какой обстановке должна проходить коронация. Все мои клиенты, которых я спрашивал об этом, как-то уклонялись от ответа – у каждого была своя коронация. Обычно на коронации человек получал определенную кличку и право нанесения воровской татуировки. Иногда звание законника можно и купить, внеся в общак значительную сумму денег. Таких людей, которые покупали звания, называли «апельсины» – в основном их покупают грузины. Но часто такое звание требовало подтверждения на зоне. Если человек не подтверждал этого звания, не заслуживал определенного уважения среди зэков, то его опускали в разряд мужиков. Это самая распространенная каста заключенных.
Воровские сходки являются весьма обычным и традиционным явлением в жизни криминального мира. Но не следует полагать, что на воровских сходках присутствуют только законники. Как правило, там участвуют и представители других каст криминального мира. На таких сходках, как правило, обсуждаются вопросы, связанные с разделом сфер влияния, может быть коронация того или иного авторитета или процедура обратного свойства – развенчивания. Чаще всего на сходках обсуждается смерть того или иного крупного авторитета.
