Тут пророк снова пришел в себя, но, увидев стражников, счел за благо притвориться бесчувственным. Римляне заметили хитрость сумасшедшего и захотели ударить его. Но чем? У них не было желания пачкать руки, обувь, ножны. Валявшийся неподалеку «посох» Вениамина был такой же грязный, как и его хозяин. Не найдя предмета, с помощью которого удалось бы привести провидца в чувства, начальник дозора оторвал нескольких евреев от общения со сверхъестественным и велел им отнести прозорливца в участок.

Позже Тит Росций узнал, что римляне наказали Вениамина палками и навсегда запретили ему входить в Иерусалим. Быть может, следовало бы строже покарать детоубийцу, но, с другой стороны, всем было понятно, что преступник невменяем.

Сапфиру, у которой уже в пятнадцать лет появилась седина, спасла любовь мужа. Анания был так чуток и внимателен, что Сапфире не оставалось ничего иного, как крепиться и стараться не огорчать любимого слезами и горестными стенаниями. Успокаивал несчастную женщину и Тит Росций, который стал другом их семьи. Римлянин, правда, часто покидал Иерусалим, ибо изучал быт и нравы не только евреев, но и других восточных народов. Однако он неизменно возвращался в главный иудейский город и любил заходить в дом той женщины, которую спас. Общались они всегда при Анании (а иначе что бы сказали вездесущие соседи?!), но был ли здесь у Тита Росция Капитона только научный интерес? Вряд ли…

А Сапфира до сей поры нуждалась в сочувствии и утешении. После страшной встречи с пророком прошло уже несколько лет, но она не смогла стать матерью. Все средства оказались бессильны, и супруги уже почти потеряли надежду на то, что когда-нибудь их дом огласит звонкий детский крик…

Теперь, когда читатели знакомы с предысторией наших героев, мы продолжим рассказ об их нынешних приключениях.

Супруги закончили свой ужин, но Сапфира не стала сразу убирать посуду, а слегка прикоснулась к руке мужа, принуждая его остаться за столом. Анания понял, что жена хочет ему сообщить нечто важное.

— Да, милая, я слушаю.

— Я была сегодня в храме и увидела такое…

— Что?

— Чудо! Ты ведь знаешь, как много всяких калек просит милостыню у Красных дверей храма, и среди них был один хромой. Когда я, помолившись, уже выходила из храма, то встретила Симона по прозвищу Кефас и Иоанна, они проповедуют о каком-то Иисусе Назорее, считая его Спасителем и Сыном Божьим. Так вот, хромой попросил у Симона «на хлебушек», и Кефас с Иоанном сказали ему: «Посмотри на нас повнимательнее». Просящий, надеясь на щедрое подаяние, так и поступил. Тогда Симон молвил: «Серебра и золота нет у меня, а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи»! И с этими словами он прикоснулся к хромому, и у того вдруг укрепились ноги. Калека пошел, да так, словно никогда в жизни и не хромал!

— Неужели такое может быть? — удивился Анания. — Никогда не видел чудес.

— А вот мне сегодня довелось. Ты не представляешь, какой переполох вызвало это исцеление! Люди кричали, прыгали, славословили Бога! («Деяния святых апостолов», III, 1-11). Все калеки бросились к Симону, прося излечить и их. Но тут чудотворец поступил как-то странно: ухмыльнулся, пробурчал что-то вроде «хорошего понемножку» и поспешно удалился.

— Видно, не все достойны быть исцеленными, — предположил Анания.

— Наверное, так. Но знаешь, милый, что я подумала? Если Симон так легко смог излечить хромого, то ему по силам исцелить и меня.

— И у нас появятся дети… — мечтательно произнес супруг.

— Главное, чтобы Симон захотел помочь мне.

— Так ты завтра познакомься с ним, поговори, узнай побольше о его учении.

— Да, конечно.

На следующий день Анания пошел искать заказ на плотницкие работы, а Сапфира отправилась в храм. Но, к сожалению, ни Симона, ни Иоанна там не оказалось. Зато недалеко от этого большого, но бессмысленного сооружения стояли двое мужчин лет тридцати — тридцати пяти и с жаром говорили о Христе. Идущие в храм добропорядочные иудеи испуганно шарахались от грязных, одетых в лохмотья еретиков. А Сапфира подошла к ним и стала внимательно слушать.

— И послал Бог к людям Сына Своего единственного, дабы тот искупил грехи человеческие, — вещал высокий худой проповедник, а его маленький и толстый «коллега» тревожно озирался по сторонам, опасаясь, как бы их не наказали за незаконную проповедь.

— Скажите, это ваш учитель Симон вчера исцелил хромого? — спросила Сапфира.

— Наш. Но только мы называем его не учителем, а князем апостолов, и не Симоном, а Кефасом, по-гречески Петром, то есть камнем, ибо сказал ему Сын Божий: «Ты будешь тем камнем, на котором я построю свою Церковь» («Евангелие от Матфея», XVI, 18), — ответил полный мужчина.

— Он великий чудотворец! — в словах Сапфиры слышалось неподдельное восхищение.

— Кефас говорит, что творит он сие не своей силой, а Божией, — вступил в разговор худой.

«Не всё ли мне равно, как он это делает, — подумала несчастная красавица, — мне бы только излечиться от бесплодия».

— Меня зовут Иов, — дружелюбно сказал маленький толстый проповедник, — а это Иеремия. Мы признали Спасителя.

— А я Сапфира. Мы с мужем хотели бы встретиться с Кефасом. А там, быть может, и вступим в вашу общину.

— Чем же владеет твой муж? — спросил Иеремия.

— У нас дом и небольшой участок земли. Но разве это важно?

— Еще бы! — ответил Иеремия. — Каждый приобщившийся к истинной вере приносит всё свое имущество и возлагает его к ногам апостолов («Деяния святых апостолов», IV, 34–37).

Сапфира не поняла смысл сказанного и попросила Иеремию повторить. Тогда оба проповедника принялись с жаром убеждать молодую женщину в том, что лучше всем единоверцам жить вместе, а свое имущество отдать Церкви. Жена Анании, однако, никак не могла взять в толк столь странное правило, но высказать свои соображения на этот счет так и не решилась. Она лишь смущенно улыбнулась проповедникам и спросила:

— Так когда мы с мужем встретимся с Кефасом?

— Я скажу ему, — ответил Иов. — Подойди к нам завтра, и получишь ответ.

— Хорошо, — сказала Сапфира и попрощалась с сектантами.

Анания был потрясен, когда жена сообщила ему, что для вступления в общину Кефаса им нужно расстаться со всем своим имуществом.

— А где же мы будем жить и растить детей? — спросил плотник.

— У них большой дом, и всё в нем общее.

Анания молча пожал плечами.

— Быть может, — продолжала Сапфира, — лучше жить в одной большой, дружной семье, где и помогут, и посоветуют. А волшебник Кефас излечит меня от бесплодия…

— Хорошо, милая, давай завтра сходим к храму и во всём разберемся.

На следующий день возле культового сооружения из христиан[2]  крутился один Иов. Супруги подошли к нему и поздоровались.

— Мир и вам! — молвил в ответ проповедник. — Я обо всём с Кефасом договорился, и он вас ждет.

— А где Иеремия? — спросила Сапфира.

— Он занят. Но не беспокойтесь, я сам отведу вас к князю апостолов.

— Это далеко? — полюбопытствовал Анания.

— Да, — ответил Иов, — однако путь к Истине еще длиннее.

Но Иерусалим — небольшой городишко, и пока супруги пытались постичь смысл последней фразы Иова, путь их завершился и спутники оказались перед ветхим трехэтажным зданием, обнесенным довольно высоким забором. Иов постучал в ворота, и в смотровом окошке калитки показалась перекошенная физиономия пожилого привратника Товии.

— Пусти, их ждет Кефас.

— Ладно, — поморщился Товия, не любивший отпирать калитку.

Гости и Иов вошли и осмотрелись. Во дворе какой-то верующий стоял на одной ноге на врытом в землю столбе. И так как этот столб был довольно высок, Анании такое занятие показалось небезопасным.

— Чего ради он там стоит? — спросил плотник у Иова.

— Кто? А, Иосиф! Его на днях сильно искушал Сатана, даже послал за ним роскошную колесницу — приезжай, мол, ко мне в преисподнюю. Иосиф уже ступил в нее одной ногой и только тогда догадался обратиться с молитвою к Господу нашему. И колесница растаяла в воздухе, а Иосиф рассказал обо всем Кефасу. Тот и наложил на него епитимью.