Он был похож на разбойника с большой дороги, который только что ограбил замок, и теперь ворвался в спальню к леди, желая напоследок вкусить плотских удовольствий. Под расстегнутой рубашкой бурно вздымалась грудь. Пряди черных волос беспорядочно разметались по могучим плечам. «Как это ему, человеку знатному и благородному, удалось стать таким сильным?», — думала Кэтрин, боясь шевельнуться под одеялами. Конечно же, она знала, что Стефан, в отличие от других, не обращал внимания на титулы. Он был, в первую очередь, рыцарем. И любая работа, даже самая тяжелая, доставляла ему радость.
Он смотрел на девушку пристально, даже зло.
— Что случилось? Ты ужасно выглядишь. — Ярость, с которой Стефан произнес эти слова, выплеснулась, словно мощный взрыв.
— Ничего страшного, об этом даже не стоит говорить, — пролепетала Кэтрин и робко отвела взгляд.
— Откуда ты знаешь, о чем стоит и о чем не стоит говорить? Или молитвы подсказывают тебе это?
Девушка смотрела на Стефана лишь краешком глаза. Бриджи цвета бургундского вина плотно обтягивали его крепкие бедра и ноги. Растрепанные черные волосы сияли в первых солнечных лучах, обрамляя обветренные щеки. До чего же он был красив! Особенно полные мягкие губы, изогнутые, как всегда, в ироничной усмешке!
— Уходи, — единственное, что смогла произнести Кэтрин.
Стефан внезапно побледнел.
— Не заразилась ли ты чумой, Кэтрин? — в его шепоте слышалась мольба.
— Это не чума, — сердито ответила девушка. — Неужели я выгляжу, как умирающая?
— Нет… Но ты очень бледна. А за последние два года я видел много смертей, — печально ответил Стефан.
В его глазах появилось столько страдания и боли, что Кэтрин сжалилась над ним и мягко сказала:
— Не волнуйся, Стефан. Видит Бог, в ближайшем будущем я не собираюсь умирать ни от каких болезней.
Гай пригладил взъерошенные волосы, вздохнул и затем, словно вспомнив о том, что еще недавно был зол, пристально взглянул на нее.
— Что происходит? Ты в самом деле больна или ищешь предлог, чтобы оставаться в комнате? Если больна, то я не позволю тебе находиться здесь в одиночестве. Европа будет рядом, а врач тщательно осмотрит тебя.
— И ты всегда будешь будить меня с такой злостью, даже когда мы поженимся? — воспротивилась девушка. — Где тот веселый, обворожительный мужчина, с которым я познакомилась в харчевне?
— Не вижу причин для веселья, когда женщина, на которой я собираюсь жениться, больна, — ответил Стефан и присел на край кровати.
Как только он оказался от нее в такой близости, у Кэтрин перехватило дыхание. Нет, она не хотела верить, что чувство вспыхнуло в ней с такой силой! Внезапно ей захотелось дотронуться до его могучей груди, ощущая под пальцами гибкие мускулы. Ошеломленная своими желаниями, девушка в ужасе отпрянула от Стефана.
— Как вам не стыдно, милорд! — вскрикнула Кэтрин и выбралась из кровати. Завернувшись в одеяло, она быстро отошла к окну. — Вы намерены разговаривать с больной девушкой, сидя на ее постели?
— О, дьявол! — выругался Стефан. Он подошел к ней и, крепко схватив за руку, повернул к свету. Прикосновение к ее щеке было грубым и в то же время заботливым. — Так я и знал. Ты слишком резва для больной, моя девочка. Значит, ты солгала мне!.. Да ты плакала!
— Я думаю, милорд, когда вы закончите исследовать соль на моих щеках, вам не мешало бы заодно осмотреть и мои зубы. Тогда вы точно определите, что за животное приобрели в результате сделки с моим отцом.
Стефан сильно сжал ее запястье. И только когда Кэтрин едва не вскрикнула от боли, он убрал руки. Осознав, что причинил ей боль, он огорчился. Девушка собралась было сказать Стефану что-нибудь резкое, но, увидев на его лице мольбу о прощении, передумала. Все еще прикрываясь одеялом, она отвернулась к окну. Из ее глаз беспомощно катились слезы. Смятение, которое она испытывала в присутствии Стефана, было вызвано неразберихой ее собственных чувств.
— Да, я плакала, Стефан. Плакала, потому что сначала ты заставил меня нарушить клятву, данную брату, а потом пытался успокоить ласковыми речами, зная, что это всего лишь любовная игра.
Стефан стоял за ее спиной и опустошенно глядел в окно.
— Я недооценил тебя. Мне казалось, что ты доверяешь мне, Кэтрин.
— Так оно и есть. И в этом все дело, — прошептала она, всхлипывая.
Девушка ощущала его близость каждой клеточкой своего тела. Эта близость рождала желание чего-то большего, грозящего сорвать все оковы и вырваться на свободу, подобно дикому табуну.
Смахнув слезы, она повернулась к Стефану. В ее глазах сверкнула решимость.
— Пусть тебя не беспокоят перепады моего настроения и не мучает, что я не познаю тебя раньше… чем мы станем мужем и женой. — От смущения девушка запнулась. — У меня есть своя честь, и мне не нравится, что ты пытаешься вытрясти ее из меня так же легко, как пыль из коврика.
Стефан сел на стул и, вытянув длинные ноги, задумчиво посмотрел на девушку.
— Честь, Кэтрин, — начал он после недолгой паузы, — нельзя вытряхнуть, как пыль. Достоинство, так же, как истинное благородство, живет в наших сердцах. И ты сохранила бы его даже в том случае, если бы я овладел тобою, не обещая жениться.
— Не богохульствуй, Стефан. Ты сам знаешь, что значит для женщины честь. Лишиться ее — значит опозориться на всю жизнь! Как ты можешь даже говорить об этом?
— Я многое повидал на своем веку. — Гай скрестил руки на груди. — Я знаю цену и жизни и смерти, и могу сказать точно, что для женщины нет ничего достойнее, чем отдаться мужчине по любви.
— Не говори о любви. — Кэтрин залилась пунцовой краской. Она чувствовала себя, как зверек, пойманный в западню. — Любовь ничего не значит, — быстро проговорила она, сожалея о том, что беседа приняла такой оборот. — И я не желаю, чтобы моя жизнь зависела от капризов сердца. Мне не хочется говорить об этом. Ты вторгся в мою жизнь и в мои мысли, ты заставил меня желать твоих прикосновений. Я даже пошла против твоей семьи! Но путь, который ты избрал, чтобы заставить меня страдать, мне не по душе! Я до сих пор не знаю о тебе ничего, кроме того, что ты убил человека, что отец твой болен, а старший брат еще безнравственнее, чем ты. И тебе хочется, чтобы я пала перед тобой в порыве бездумной страсти?! Нет, Стефан. Я лучше останусь в своей комнате, чем изберу путь тех несчастных девушек, что были до меня.
Стефан в недоумении изогнул брови. Подойдя вплотную, он легко, как тростинку, поднял девушку и вопросительно заглянул ей в глаза.
— Чего ты так боишься, Кэтрин? — спросил он охрипшим голосом. — Почему вместо привязанности и любви выбираешь гордое одиночество? Неужели я такой отвратительный? Я никогда не обижал тебя! Я не уродлив, не глуп! Так почему же ты не радуешься тому, что выходишь замуж за человека, который с гордостью и любовью назовет тебя своей женой?
— Потому, что это может когда-нибудь кончиться, — чуть слышно прошептала девушка, — и потому, что ты не знаешь жалости. Я так любила брата, я любила Агнессу, но их забрала чума. Что принесла мне любовь, кроме слез и горя? — Страшные воспоминания охватили девичье сердце, и слезы медленно катились из ее глаз. — Где ты был, Стефан, когда я засыпала землей холодное тело Джорджа? Никого не было со мной рядом, и даже родители не пришли проводить его в последний путь. Никто не хотел рисковать своей жизнью! — Голос Кэтрин, словно кинжалом, рассекал пространство между ними, кровь пульсировала в висках. — Где ты был? — сдавленный крик вырвался из ее груди. Маска боли исказила лицо. — И где ты будешь, если вернется чума? Ты покинешь меня, как мой брат, и оставишь меня одну вместе с моей любовью?.. Я не хочу больше испытывать боль утрат и одиночество, — горько прошептала девушка, прижав ладони к глазам.
— Кэтрин, — тихо сказал Стефан, гладя ее по волосам.
В одном этом слове она услышала столько сострадания и желания избавить ее от боли, что слезы с новой силой хлынули из глаз. Кэтрин упала в его объятия. Долго стояли они так, пока хрупкие плечи девушки содроглись от рыданий, и она освобождалась от ужасов прошлого, страхов и отчаяния. Наконец она утихла, и лишь отдельные всхлипывания вырывались теперь из ее груди. Прижавшись к Стефану, она чувствовала, как слезы соединяют их тела, рождая гармонию и совершенство чувств. Как приятно было стоять в кольце его нежных и в то же время крепких рук! Чувствовать тепло огня и слышать вой холодного ветра на улице. Обняв Стефана, Кэтрин прижималась к его груди, слушая биение сердца. Никакая преграда не могла разъединить их души, слившиеся в едином ритме взаимопонимания и любви. Так стояли они, пока красные угли не напомнили характерным потрескиванием, что в камин пора подкидывать дрова.
