Конечно, они все-таки сделали это. К тому времени, как Драконы догнали ее, схватка уже шла всерьез. Завоеватель скакала вдоль линии фронта туда-сюда, сражая любого, кто угрожал прорваться сквозь утончившуюся оборону ее армии.

Раздались выкрики со стороны тыла. Дым, поднимающийся над деревьями за их спинами, становился все более густым с каждой секундой. При виде первых отблеском пламени у нее сжался желудок.

- Лагерь атакован! – Завопил один из ее солдат. – Они окружают нас! – Храбрость начала покидать ее солдат.

Завоеватель приподнялась на стременах и повысила голос, перекрикивая звуки боя.

- Слушайте меня! Они отрезали нам путь к отступлению, и пощады не будет. Пусть вам суждено умереть сегодня, но каждый заберет пятерых ублюдков с собой в Тартар!

Было это правдой или нет, но эти слова всколыхнули ее солдат. С мрачной решимостью они двинулись вперед. И Завоеватель получила возможность вновь обратить внимание на горящий лагерь. Обычно римляне были достаточно сообразительны, чтобы не лишать врагов пути к отступлению. Что-то было не так, и в чем бы ни состояла проблема, гладиатор явно была в самом ее центре.

Джоксер хорош. Он бы вытащил ее из этого. Он уволок бы ее на другой край известного мира, чтобы освободить от всего этого. Так почему же ее желудок сжался так, будто она проглотила змею?

- Кадмус! – завопила Зена, продолжая действовать мечом.

Казалось, Дракону понадобилась целая вечность, чтобы вырваться из боя.

- Завоеватель? – пропыхтел он.

- Выясни, что случилось с нашим лагерем.

Солдат кивнул и побежал в тыл.

Время тянулось медленно. На долгий момент Гелиос завис над верхушками деревьев, и, казалось, что он собирается поджечь тонкие ветви, не желая двигаться. Внезапно он уже пылал высоко в дымном небе, крошечный, но раскаляющий добела ее руки и шею. Тела, валяющиеся под ногами, делали бой еще более предательским, превращая утоптанную землю в грязь цвета ржавчины. Снова и снова римляне волнами наседали на них, натягивая тонкую линию Драконов, угрожающую прорваться как нарыв на незащищенные фланги ее армии, чтобы быть отброшенными назад с новой силой. И каждый раз, приподнимаясь в седле, Завоеватель видела, что все меньше и меньше Драконов еще стояли на ногах.

Зена не могла вспомнить последний раз, когда приходилось сражаться так долго. Ей становилось все труднее скрывать свое истощение, и ее враги навострили уши. С каждым усталым движением меча какой-нибудь молодой солдат решался испытать судьбу, дабы стать человеком, убившим Завоевателя. И каждый раз ей удавалось собрать силы, чтобы победить его, и следующего, и следующего...

- Завоеватель! – Кадмус, должно быть, выкрикнул ее имя раз шесть, прежде чем его голос проник в ее сознание. Она не могла развернуть лошадь, не могла оторваться от группы весьма настойчивых легионеров.

- Рапорт! – кинула она через плечо, блокируя шакрамом гладиус и одновременно отпихивая ногой солдата, сковавшего своим оружием ее меч.

Кадмус прыгнул вперед, щитом и мечом прикрывая ее фланг.

- Лагерь пылает, - завопил он. – Огонь распространился на лес.

- Моя палатка?

Дракон оттолкнул своего противника на меч другого легионера.

- Сожжена до основания. Вокруг следы копыт.

Взгляд ее машинально скользнул по восточному хребту, ужасная правда осела в ее желудке. Если Брут не привел с собой еще одну боевую единицу конницы, значит, она была предана. Следующий вопрос горел в ее груди, но она не знала, как спросить.

- Капитан Джоксер?..

- Мертв.

Слово кулаком ударило ее под ребра. Если Джоксер мертв... Зена моментально придумала с десяток мрачных сценариев. Она убежала. Она была захвачена. Она была...

Мертва.

47 Dominus Proditoris

Бог предателей

Боль и тошнота вернули ее в сознание, к напряженному конскому крупу, бьющему ее по носу. Каждый удар копыт о землю напоминал, что она лежит на животе, резкой и ноющей болью отражаясь в ее боку, плече и голове. Веревка стягивала ее запястья за спиной так сильно, что она едва могла чувствовать пальцы. Она медленно приоткрыла глаза и прищурилась, разглядев размытый золотистый круп, к потной шкуре которого была прижата ее щека.

Так, они приходили за ней, не за Джоксером. Кто хочет заполучить ее? Куда они ее везут?

Она с трудом сфокусировала взгляд на всаднике позади нее и отчетливо различила римский шлем.

Они везут ее обратно к Цезарю.

Гладиатор резко выгнулась и почти успела соскользнуть с лошади, прежде чем сильная рука прижала ее голову обратно к конскому крупу. Звезды заплясали перед ее глазами, и тошнота, поселившаяся в ее желудке, вылилась в волну полупереваренной овсянки, запачкавшей двигавшиеся внизу копыта. У Леопарда не было сил на вторую попытку, но она все равно дернулась и попыталась лягнуть похитителя. Мужчине пришлось потрудиться, чтобы удержать ее на месте. Когда лошадь остановилась, он с удовольствием сбросил ее на землю.

Учитывая связанные руки, она ожидала твердого приземления, но не была голова к вспышке огненной боли, прожегшей ее плечо и грудь, образуя дугу, задевающую спину и бок. Леопард лежала на земле, неспособная вдохнуть или пошевелиться, крепко зажмурившись, чтобы не видеть вращающийся мир. Кто-то схватил ее за руку и дернул, подняв на дрожащие колени, что вызвало очередной всплеск огня в ее плече.

- У вас было строгое распоряжение не травмировать ее.

Несмотря на странные металлические нотки в этом голосе, она узнала говорившего, и могла предполагать, где она была. Моргая и щурясь, она оглядела римский лагерь – почти пустой, не считая Брута и его личной охраны.

- Она пыталась сбежать. По крайней мере, она цела. – Пелагриос прижал ладонь к пропитанному кровью бинту на своем локте.

Брут приподнял ее подбородок, чтобы осмотреть его, потом наклонил ее голову набок и нахмурился, разглядывая висок. Ее кожа зудела в тех местах, где кровь запеклась на лице, висок пульсировал, откликаясь болью на каждый удар сердца. Брут впился взглядом в Пелагриоса.

- Радуйся, что ты все еще полезен для Рима. В палатку ее.

Рука сжалась на ее локте, и Леопард последовала вперед, напрягаясь от каждого рывка, который вызывал острую боль в ее плече. Она глянула на свою руку, но не заметила никаких явных повреждений. Сломана? Эта мысль вызвала холодную дрожь. Учитывая это, и то, что другое плечо было задето стрелой, ей будет трудно сражаться.

Отдаленные крики, лязг металла и пение сигнальных рожков доносились из-за деревьев. Значит, она все еще была недалеко от места битвы. По крайней мере, она не на пути к Риму.

Брут шел впереди нее к палатке. К его палатке. Хотя эта была больше той, что она помнила, но помещению все еще не хватало обстановки или украшений. Брута никогда не волновала показуха.

- Ждите снаружи, - приказал он Пелагриосу и его людям.

- Она сбежит в тот же миг, как ты отвернешься, - предупредил лейтенант.

Брут невозмутимо смотрел на него, терпеливо ожидая. Через несколько мгновений Пелагриос нахмурился и скрылся за откидным пологом. Брут подошел к женщине, остановившись, когда их взгляды встретились.

- Ты в порядке?

Разбитая, окровавленная и связанная, Леопард игнорировала вопрос. Она провела много месяцев в этой палатке, и теперь разглядывала знакомую кровать, сундук и стол. Последний покрывали свитки и карты, но с того места, где она стояла, разглядеть что-либо на них было невозможно.

Брут сделала два шага в сторону, становясь на пути ее взгляда.

- Она причинила тебе боль?

Сердитый взгляд резанул по нему. Он спрашивает теперь, после всех этих лет, не причинил ли ей боль ее хозяин? Что ж, ему как-то удавалось закрывать на это глаза, когда раны были нанесены ей Цезарем.

Возможно, он мог читать ее мысли. Или, возможно, его собственное лицемерие всколыхнуло даже его зачатки совести. Брут отвернулся и задумчиво коснулся свитка, лежащего на столе.

- Знакомая ситуация, не так ли? Странная женщина стоит связанной в моей палатке, заливает кровью мой любимый египетский ковер, обвиняется в том, что шпионит на Завоевателя. Как я помню, я и тогда был в недоумении насчет того, что с ней делать.