- Разве ты не слышал? Пять тысяч римских легионеров высадились в Никополисе неделю назад. К сожалению для вашей королевы, она оказалась перед необходимостью выбирать между моим правлением и стремлениями Цезаря. Еще хуже дело обстоит, если Клеопатра сама их пригласила. Есть мало вещей, которые я ненавижу больше, чем предательство на благо Цезаря.

Амун открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент цепь сжалась вокруг его горла. Толстые ухоженные руки вцепились в звенья, сошлись на кандалах Леопарда. Вены мужчины вздулись от напряжения, лицо покраснело от недостатка воздуха. Офицер, сидящий около него, поднялся и поймал пятку Леопарда шеей еще до того, как успел достать из ножен меч. Гладиатор сильнее натянула цепь на горле делегата, держась на безопасном расстоянии от его локтей, позволяя времени закончить эту работу.

За эту долгую молчаливую минуту, перемежаемую случайными движениями ног эмиссара, Завоеватель сумела разглядеть кое-что в гладиаторе. Не тот демон, которого она знала в своем собственном сердце, всегда жаждущий острых ощущений от убийства. Нет, эта сущность в ее рабе была безжизненной, отдаленной, бесчувственной. Вместо своевольной юной женщины стояло мертвое тело, намеренное выполнить свою задачу. Стрела, спущенная с тетивы. Разве что стрела чувствовала больше.

Это было создание Цезаря.

Завоеватель положила руку на напряженное запястье гладиатора, заглянула в равнодушные зеленые глаза, приказывая им посмотреть на нее. Что они и сделали, холодные и отдаленные. Воин слегка дернула головой.

Немедленно гладиатор ослабила хватку, некоторая теплота вернулась к ее глазам. Но это существо все еще скрывалось там, ожидая приказа прикончить его.

Завоеватель повысила голос, перекрывая бормотание толпы.

- Амун, также известный как Марк Лицентий, агент Рима, ты обвиняешься в мятеже. Наказание – смерть через распятие. Тебе есть что сказать?

Мужчина что-то невнятно пробулькал. Повинуясь кивку хозяйки, раб сняла цепь с его фиолетовй шеи, пинком оттолкнув его к краю платформы. Дыхание вырывалось из горла Амуна с хрипами, он растирал руками шею. Суженные глаза остановились на гладиаторе.

- Глупая девчонка.

- Побереги дыхание, шпион. Глаза и уши Цезаря присоединятся к тебе в Татаре. – Завоеватель сделала движение кистью. Охранники вывели на площадь закованных в цепи служащих пленника, а также нескольких солдат и гражданских.

Делегат пробежался глазами по лицам арестованных. Какая-то внутренняя сила покинула его, заставляя казаться более старым и слабым.

- Тебе есть что предложить, шпион? Информацию о заговоре Цезаря против Греции? – Завоеватель не ожидала ответа. Людей, подобных Амуну, специально выбирают для таких заданий за их фанатичную преданность. Нет, его сеть информаторов уже оказалась весьма разговорчивой.

Делегат выпрямился.

- Это только вопрос времени, Зена. Цезарь будет управлять Грецией независимо от того, умрешь ты или нет.

Завоеватель изучала его лицо, его позу; улыбнулась, удостоверившись, что у него больше нет карт в рукавах, только слова.

- Кинетос? – Обратилась она к запыхавшемуся палачу. – Прежде чем начать, принеси мне его язык. – Воин пробежалась глазами по арестованным. – Всех их.

Палач подчинился, быстрый и опытный, глухой в реву толпы. Однако что-то заставило Завоевателя пробежаться глазами по лицам в толпе. Они могли упустить кого-то. Слово все еще могло вернуться в Рим. Люди отвечали взглядами неприветливыми и злобными, сердитыми на египтянина, заговорщиков, солдат, гладиатора и даже Завоевателя. На несколько дней ее явная харизма и сила заставят их держать себя в руках. Как и ее армию. Как и ее врагов.

Нож палача глубоко врезался в плоть. Руки в унисон взлетели вверх, крики делегата утонули в слитном победном кличе. Через секунду грубый язык лег в ее ладонь, теплый и тяжелый. Завоеватель улыбнулась. Ничто не объединяет толпу так, как общий враг. С быстрой улыбкой на губах она повернулась к гладиатору...

...которая мчалась к ней, вытянув вперед скованные руки. Инстинкт взял верх над Завоевателем, она развернула ладонь, чтобы разбить рабу нос.

Рефлексы немедленно пришли в боевую готовность, когда она шестым чувством различила за воплями толпы щелчок тетивы. Завоеватель развернулась, чувствуя стрелу, нацеленную ей в грудь, ее руки начали движение сами по себе, когда Леопард прыгнула. Раб достигла ее первой, и они обе полетели на платформу.

Все начали двигаться одновременно. Солдаты врезались в толпу. Гражданские рассеялись подобно сухим листьям. Хаос прорезал быстро приближающийся голос Беллерофона.

- Убить ассасина!

- Нет! – Завоеватель спихнула с себя гладиатора и вскочила на ноги. – Я хочу получить его живым. – В четыре длинных шага она оказалась посреди площади и подняла брошенный лук. Работа мастера выглядела слишком знакомой. Она пропустила перья и бусинки между большим и указательным пальцами, гнев закипал в ее животе. – Я хочу получить ЕЕ живой.

Знакомое присутствие позади ее локтя. Не оборачиваясь, она понизила голос, чтобы следующую фразу слышала только раб.

- Это было глупо с твоей стороны. Я могу сама позаботиться о себе.

Завоеватель ощутила кивок раба по скрипу кожи и неровному выдоху.

- Джоксер! – Она бросила лук дракону. – Отнеси его в мои покои. Кинетос? Заканчивай свою работу. Сначала – этого трижды проклятого сына шакала Амуна.

Беллерофон подбежал к ней и отсалютовал.

- Завоеватель, ворота заперты, свободные солдаты распределены по стенам. Горожане сообщили о странной женщине, которая бежала к району храмов. Мы сконцентрируем свои поиски там – пройдемся четырьмя командами от дома к дому. Мы найдем ее.

- Я очень разочарована, капитан. Дай мне свой меч.

Дракон побледнел, но еще сохранял самообладание.

- Завоеватель?

- Я ведь не могу идти охотиться без меча, не так ли?

Мужчина облегченно выдохнул, подавая ей свой меч.

Ей больше нравилось, когда он обливался потом.

- В твоих интересах, чтобы она была найдена, Беллерофон. Иначе мне придется начать задавать вопросы о том, как женщине с луком удалось пройти мимо твоей охраны.

Он отсалютовал.

- Как прикажете. – Выкрикивая приказы, капитан удалился, спеша оказаться как можно дальше от нее. Благоразумный поступок.

Завоеватель осветила свою неподвижную компаньонку жестокой усмешкой.

- Я говорила тебе, что эти суки покажутся. Ты успела разглядеть лицо этой женщины? – Леопард ответила одним напряженным кивком. Завоеватель не могла сдержать улыбку. – Тогда идем. Я хочу поохотиться на кролика.

Гладиатору приходилось почти бежать, чтобы не отстать от воина, когда та двигалась по улицам мимо зданий, повозок и магазинов, устрашающе пустынных летним полднем. Едва заметив Завоевателя, люди спешно скрывались в тени дверных и оконных проемов, как стайки мелких рыбешек, побитые и растрепанные после того, как здесь прошли солдаты. Одна из женщин прижимала кричащего младенца к груди, свежая кровь сочилась из ее разбитой губы. Она не стала прятаться от пристального взгляда Разрушителя, ее лицо не скрывало эмоций – рассвирепевшая, как Аид, и бессильная что-либо сделать. Мурашки пробежали по коже Завоевателя, холодный ветерок уязвимости коснулся ее огрубевшей души.

Одежда и мебель вылетали через дверь на улицу – жертвы усилий команды солдат. Завоеватель без замедления пролетела мимо, лишь через пару шагов почувствовав отсутствие своей тени. Гладиатор стояла, будто замороженная, ее пристальный взгляд был прикован к стоящему возле дома семейству и молодой женщине, на которую одевали кандалы.

- Идем, - рявкнула Завоеватель, неопределенно махнув мечем. Медленно, Леопард последовала за ней, хотя ее взгляд задержался на картине обыска.

Наконец, они приблизились к старому растрескавшемуся зданию храма. Виноградные лозы поднимались по арке дверного проема, подсушенные жаром конца лета. Здание выглядело бы брошенным, если бы не подметенное крыльцо и тусклые огни факелов в темном проеме.