Синие глаза сверлили ее насквозь.
- Ты ведь сама в это не веришь, не так ли?
Гладиатор покачала головой.
- Я не знала. Я боялась... что это было предупреждение для тех, кто бросает вызов твоему господству.
Завоеватель откинулась на подушки, вытянула одну руку, положив на колено.
- Да.
Гладиатор затихла, узел в ее горле внезапно стал слишком большим, чтобы сглотнуть. Пальцы сжались на оружии, угрожая сломать или дерево, или кости.
Завоеватель изучала ее из-под полуприкрытых век.
- Чего ты ждешь? Ты ведь поэтому здесь, не так ли? Ради мести?
Голова кружилась от захлестывающих ее эмоций.
- Что?
- Поэтому Цезарь послал тебя сюда. Чтобы убить меня. Отомстить за Потейдию. Чего ты ждешь? Ты получила свой ответ. Я приказала разрушить твой дом, казнить твоих друзей. Теперь это должно быть легко.
Гладиатор дернула головой, абсолютно потрясенная.
- Я... я не... почему?
- Это имеет значение? Они мертвы. Это твой шанс.
- Это имеет значение!
- Разве имело значение, почему Каллисто убила твоего мужа? Ты отомстила ей.
- И заплатила за это своей душой! – Она с усилием понизила голос. – Когда я забрала ее жизнь, часть меня умерла, и часть ее осталась во мне. Я стольких убила с тех пор, что сбилась со счету. Я говорила себе, что ее убийство было добрым деянием, что я сделала это, чтобы спасти Потейдию. А теперь ты говоришь мне, что все их смерти – тоже мой деяние. Тогда, да, это имеет значение. Стоило ли вырезать весь поселок ради того, чтобы преподать мне урок.
Завоеватель подняла руку, заставляя дрожащего гладиатор замолчать.
- Военачальник по имени Дрэйко появился той зимой, он сделал себе имя, совершая набеги на поселения, лежащие в долинах к западу от Потейдии. Мои разведчики сообщали о том, что в его лагерь стекаются люди сотнями, и даже тысячами. Будь у него достаточно продовольствия и денег, он мог бы пойти маршем на Амфиполис. Я могла вывести Первую Армию из Македонии, преследовать его по всей Греции, загнать в ловушку и вынудить принять бой. Конечно, множество поселков попались бы на его пути, не говоря уж о том, что оставить северные границы незащищенными от Рима и Галлии, было явной глупостью. Или... я могла лишить его продовольствия и денег, и поселить страх в сердцах его людей одним ударом. После одной ночи распятий и огня, армия Дрэйко испарилась. Один этот акт безжалостности купил годы мира и процветания. Это не имело к тебе никакого отношения. Их смерти – не твоя ноша. Моя.
Раб сидела, безмолвная, пораженная жестоким суждением своей хозяйки, медленно погружаясь в пол, обдумывая ее объяснение. Ее признание. Взгляд упал на чобо в ее руке.
- Я почти ударила тебя. Ты хотела, чтобы я это сделала. За них.
Зена отвела взгляд.
Раб обдумывала это, другую скрытую сторону своей хозяйки, способную признать, что чувствует вину за страдания, которые причинила. И мало кто в Греции причинил столько же страданий, сколько Завоеватель. Она глубоко вздохнула, встречая измученный взгляд с пониманием, которое лежало глубже, чем большинство могло осознать.
- Не обращайся ко мне за наказанием за твои деяния. Тебе просто придется постараться изменить все в правильную сторону, начиная завтра с Королевы Терреи.
26 Serva Corpa
Раб тела
Завоеватель проснулась, когда небо посветлело, пораженная тем, что спала так долго. Она немедленно бросила взгляд на кровать, стоящую возле камина.
Пусто. Она вскочила на ноги прежде, чем заметила фигуру ниже кровати, путаница золотых волос пряталась под подушкой. Женщина все еще спала, прижав колени к груди, и был еще далека от пробуждения, судя по ритму дыхания. Раб заснула, прислонившись к ложу. Потребовалось некоторое убеждение, чтобы заставить ее лечь на кровать. И она ворочалась, пока Завоеватель не задремала. Или Леопард была очень тихой, когда перемещалась, или чуткая осторожность воина не выделила ее соседство. Ей нужно это запомнить.
Завоеватель собиралась было разбудить раба, но было еще рано, и ей нужно было подумать. Она натянула тунику для тренировки и, с мечом в руке, отправилась на крышу. Оттуда было видно большую часть дворца и нарождающийся восход солнца. И она могла упражняться вдали от любопытных глаз.
Колесница Аполлона уже выехала на небо, когда Завоеватель вернулась в свои палаты. Она тихо присела рядом с кроватью и собиралась коснуться плеча спящей женщины, но передумала.
- Parda? – Когда раб не пошевелилась, воин попробовала снова, громче. – Габриель?
Раб дернулась, махнула рукой. Потом быстро поднялась на ноги, смаргивая сон.
- Ты должна прислуживать мне сегодня. Видалис пришлет мальчиков с горячей водой для ванны и слуг с завтраком. Мне нужно помыться. Как и тебе. Помни свои обязанности по дегустации, держись ближе ко мне, делай то, что я говорю, без колебаний. Прежде всего, слушай. Ты сделаешь это?
Удивительно, что она превратила приказ в вопрос. Странно успокоенная этим, своенравная женщина кивнула без колебаний. Должно быть, сонливость притупила ее упрямство. Завоеватель стянула пропитанную потом тунику и бросила ее рабу тела, пересекая просторную палату.
Натягивая потертое платье на плечи, она поймала взгляд Леопарда, изучающий ее, и почувствовала странный трепет нервозности. Эти молодые глаза видели слишком много шрамов, рельефную карту ошибок воина? Или слишком мало, думая, что она позволяет другим сражаться вместо нее? Не стало ли ее телосложение хилым от возраста и долгого времени проведенного вдали от поля битвы? Когда Завоеватель снова посмотрела, это выражение было тщательно спрятано. Момент самоосмысления обернулся грубостью. Боги, какой идиотизм, беспокоиться о том, что жалкий раб думает о Разрушителе Наций.
И все же ее мысли продолжали возвращаться к тому взгляду, и воин вынудила себя признать, что она беспокоится. Не потому, что женщина имела какое-то влияние на жизнь Завоевателя, а из-за того, с какой честностью она вчера говорила о своей жизни, и что это для нее значило.
Глупость, все эти разговоры о чести и равенстве. Слова, которые молодая Зена однажды произнесла, ведя людей за собой на защиту Амфиполиса. Слова, которые убедили ее доверять красивому молодому Цезарю. Слова, которые она вытравила из своей души, чтобы создать себе имя, при звуке которого дрожали сильные люди далеко на востоке и севере. Слова, которые она однажды снова использовала в Греции, чтобы получать доверие, земли и власть. Слова, которые снедали ее, когда она стала старше, оглядываясь назад на свою жизнь, долгую по деяниям и короткую по смыслу.
Раб последовала за ней в вестибюль, и замерла при виде неисчислимых шелков, тканей и кож, аккуратно устроенных на полках и вешалках. Обеспокоенная, воин быстро перебирала одежды.
- Это все Видалис. Он думает, что правитель Греции должен иметь обширный гардероб. – Она выбрала длинное белое платье, отделанное золотом, приложила к себе. – Подарок из земли фараонов. Это подойдет.
Тихий стук в дверь. Завоеватель повернулась к рабу, указала глазами в ту сторону и смотрела, как та поспешно уходит. С тревогой воин прислушивалась, ожидая неприятностей. Гладиатор, казалось, знала только сражения и, безусловно, не могла воспользоваться искусством беседы. Ее взаимодействия с остальными подчиненными Завоевателя, похоже, всегда заканчивались жертвами.
Когда первый мальчик с ведром воды вошел внутрь, она вздохнула с облегчением.
Затем принесли поднос с едой. Без указания раб исследовала содержимое, аккуратно попробовала по кусочку от каждого блюда и пригубила вина, глянула на Завоевателя перед тем, как предложить маленькую тарелку с хлебом и ягодами и кубок вина. Маленькая улыбка появилась на губах Зены.
- Ах, Завоеватель! И ваш новый раб тела. Как мило.
Тон Видалиса, однако, говорил об обратном. Мужчина мелькал между движущимися как муравьи мальчиками, в чем его объемы совсем ему не мешали. Управляющий кивнул на пустую кровать у входа.
- Я уберу ее сегодня. Сердце разрывается, что мы потеряли Никлоса. Такой позор, что он не будет служить вам во время этого, очень важного, визита. – Раб не пропустила колкость и ощетинилась. Управляющий не удостоил ее и взглядом. – Я принес вещи, которые вы заказывали. – Он развернул длинную белую тунику в римском стиле и держал ее на вытянутых руках, примеряя к светловолосому рабу. – Мне нужно увидеть это на ее мужеподобной фигуре, чтобы подогнать...
