- Ну, - протянула она, закрыв глаза. – Желтые розы – к разлуке.

- Это тебе мама сказала? – он быстро разделся до трусов. – Я в ванную. Жуткий был полет плюс нелетная погода. Должен был прилететь еще вчера вечером.

- Бабушка, - она попыталась подняться.

- Что, бабушка, - он обернулся на пороге.

- Бабушка сказала про желтые розы, - лежа, она подтянула пакеты к себе. – Что привез?

- Что можно привезти из Италии? – закрывая дверь в ванную, ответил он. – Пармской ветчины.

- Не сезон, - прошептала она закрытой двери. – Ой!

Сорвавшись с кровати, она судорожно пыталась найти следы пребывания вчерашнего гостя, но в спальне не было ничего компрометирующего. Беглый осмотр коридора тоже ничего не дал, кроме мужнего мобильника на комоде. Мобильник был невесел – весь дрожал и тихонько всхлипывал. Любопытствуя, она пробежалась по его гладким клавишам. Экран отозвался текстом – «Было здорово, котик». Коротко вздохнув, она положила телефон на место и пошла на кухню варить кофе.

СУКИН СЫН

- Бам-бам, бам-бам, - часы в соседней комнате просто сорвались с катушек, не позволяя спать в предрассветный час. – Баааа-ааааааам!

Гулкий звон сменился глухим скрипом, как будто маленький горбатый часовщик внутри зашелся в старческом кашле.

- Люся! – Потомакин приподнялся на локте, вглядываясь в серость прямоугольника открытой двери. – Спишь?

- Поспишь тут, - приглушенный длинным коридором, голос Люси прорвал пелену тумана. – Ё-о! Чтоб ты так жил!

Потомакин подскочил на взвизгнувшей протестно всеми своими пружинами бывшей бабкиной кровати, и босыми ногами попытался нашарить тапки.

- Люсь! Что случилось? – прислушался, наклонив лысую голову к коридору. – Что с тобой, Люся?

За тапками пришлось лезть под кровать. Первый нашелся быстро, а со вторым пришлось повозиться.  Зато, был обнаружен пропавший где-то в апреле портфель.  Громко шаркая подошвами кожаных тапок, пытаясь заглушить непонятно откуда взявшийся страх, Потомакин шел наощупь по длинному коридору.

- Ах, чтоб тебя! – Люся повторяла снова и снова. – Вот, сукин сын!

- Люся, я уже здесь, - неуверенно подал голос Потомакин. – Ты в порядке?

Он сначала заглянул в сумрак ее комнаты, а затем протиснулся боком в узкий дверной проем.

- Су-у-укин сын! – монотонила Люся, покачиваясь, как китайский болванчик. – Ах, чтоб тебя!

Нашарив на старых обоях выключатель, Потомакин уверенно ткнул в него пальцем.

Удар переменного тока, быстро пробравшись от указательного пальца до мозга, помимо искр, брызнувших из глаз в темноту, вызвал короткий паралич ног. Потомакин рухнул на пол с глухим стоном: «Ё-о! Ах, чтоб тебя! Су-у-укин сы-ы-ын!»

ДЖЕНТЛЬМЕНЫ У ДАЧИ

                                                       Вот кот – бегемот,

                                                       Вот тот, кто не пьет,

                                                       Вот мот, а вот – жмот,

                                                       Такой вот компот.

                                                      (Из взрослой считалочки)

Порнуха уже не радовала. Может позвонить Ксюхе? И что? Приедет, будет долго пыхтеть в коридоре, стягивая узкие в голенищах сапоги. Потом в ванную – припудрить вспотевшее лицо. Из ванной она выйдет уже в шелковом халате, запахнутом на выпуклых премудростях ее богатого тела. Странно, халат и зубная щетка давно прописались в его квартире, а разговоров о замужестве не было, и нет. А, ведь, уже два года встречаемся. Молодец Ксюха, кремень. И делает в постели все, что скажешь. А готовит? Это отдельная песня. Всегда приносит с собой пластиковые контейнеры с разной «вкусняшкой». Кстати, не мешало бы поесть. Внутри холодильника было как-то тускло и уныло. На нижней стеклянной полке задумчиво шевелил длинными усами таракан.

- Чего надо? – голос показался знакомым.

Я захлопнул дверь, воровато оглянувшись вокруг. Зачем-то открыл ящик серванта с посудой, оставшейся после смерти бабушки. Внутри ящика лежал выцветший журнал «Огонек» №3 за март 1970-го года. На обложке синими чернилами кто-то криво написал: «Джентльмены у Дачи».

- Сашка, - прошелестело за спиной.

- Бабуля? – я присел на табуретку, журнал выпал из рук. – Ты где? Ты же умерла.

- Да умерла я, умерла, - голос звучал внутри моей головы. – Внучек, Сашка, слушай меня.

Я встряхнул головой, еще раз обвел кухню глазами. Таракан выбрался наружу, торжествующе глядя в мою сторону.

- Бабуль, я сошел с ума? – согнувшись, я поднял с пола журнал и начал медленно сворачивать его в тугую трубку. – Или ты явилась оттуда что-то мне сказать? Может, наследство какое где спрятала, а?

 Бабка хихикнула. Так, как хихикала только она еще при жизни.

- Ага, наследство. Слушай меня внимательно…

Кивнув, я «черной молнией» метнулся к холодильнику, зажав в правой, ударной руке карающий меч правосудия. Короткий замах – и враг повержен.

- Ой, Сашка, - бабкин голос в голове печально выдохнул. – Как был дебилом, так им и остался.

То, что осталось от таракана, судорожно дернуло лапкой и затихло. Я заинтересованно рассматривал обложку журнала. Вытянутой лапкой насекомое указывало на слово «Дача» в корявой надписи.

- Бабушка, бабуль, - кухня ответила обычной тишиной. – Ты где? Что ж ты хотела сказать-то?

Оглянувшись для самоуспокоения, я аккуратно положил журнал с прилипшими останками в мусорное ведро и накрыл его крышкой. Все-таки, надо позвонить Ксюхе.

МЕНТ

- Аааааааа, - кричал волосатый мужик, обхватив руками голову. Начинал кричать звонко. Потом глухо подвывал, судорожно всхлипывая после каждого удара.

Половницкий вошел в раж, ухая, как при рубке дров. Фуражка откатилась в сторону, вены опасно вздулись на красном лице. Мешал галстук.

- Сука, сука, - пришептывал он размеренно сквозь сжатые зубы.

- Скажите, подсудимый, - прокурор поблескивал круглыми очками в сторону решетки. – А вы видели, что потерпевший не вооружен?

- Нет, - Половницкий неловко стоял, сложив руки за спиной. – Когда я вошел в комнату, он полез за чем-то в карман.

- И вы подумали…

- Что это пистолет, - закончил он за прокурора. Посмотрел в сторону жены, спрятавшей лицо в ладонях. – Ну, или нож.

- А почему вы использовали бейсбольную биту вместо табельного оружия? – прокурор собрал бумаги на столе в аккуратную стопку. – Ведь у вас же есть инструкции, как нужно поступать в такой ситуации. Или нет?

«Кормушка» открылась с привычным стуком. Алюминиевая миска, глухо стукнув об обитый железом край, вылила часть своего содержимого. Половницкий подошел к окошку, протянув руку к еде.

- Готовься, мусор, к ночи, - глухой голос снаружи проник внутрь камеры. Оттолкнувшись от стен, сполз по ногам легкой дрожью страха.

- Ты кто? – нарочито смело крикнул Половницкий. Голос предательски дрогнул. Каркающий смех слился с ударом захлопнувшейся «кормушки».

Всю ночь он не спал, забывшись лишь под утро. Вздрогнув, открыл глаза, пытаясь пошевелить затекшей рукой. Обе руки были пристегнуты наручниками к нарам, ноги – тоже. Осторожно повернув голову, Половницкий увидел женскую фигуру на фоне грязной стены.

- Очнулся, мент? – женщина присела на корточки. – Знаешь, кто я?

- Нет, - Половницкий почему-то задрожал, мельком глянув в ее черные глаза.

- Помнишь, как ты убивал моего мужа? – выдержав паузу, она плюнула ему в лицо.

- Это был приказ, - Половницкий отвернулся к стене.

- Приказ убивать? – она взяла его за лицо, повернув к себе. Холодная сталь ножа мягко скользнула по щетине у кадыка. – Или ты просто маньяк?