Ни одна из этих мыслей не способствовала здоровому сну.

В час тридцать ночи в подвале вновь раздалось гудение. Виктор выскользнул из кровати, натянул джинсы, которые пришлось купить в городке, поскольку компьютер снабдил его всего одной сменой одежды. Всунув ноги в тапочки, он вышел в коридор и спустился по лестнице в темную гостиную. Храбрец вырвался за ним, скатился по ступенькам и поднял дикий тарарам, неистово кидаясь на дверь подвала.

В подвале они застыли бок о бок, равно испуганные, человек и собака. Свет не горел, и на стене вновь ярко сиял голубой круг, но испугало их не это. Позади круга маячили серые расплывчатые тени. Ничего определенного. Ничего узнаваемого. Какая-то мешанина, в которой с трудом угадывалась путаница проводов, подпорок и трубок. Поверх всего этого восседала смутная фигура. Она двигалась.

Внезапно из голубого тумана выплыла еще одна тень. У нее были тощие ноги, как будто вовсе без мышц, и плоские, точно расплющенные, ступни, с фут шириной, не меньше. И странная форма головы: узкий, в полтора раза больше человеческого, череп с ненормально высоким лбом. И все это ясно говорило Виктору, что существа в голубом сияющем кругу – не люди.

Храбрец тоже это почуял. Впервые Солсбери видел, как пес бесится от ярости. Шерсть на его загривке встала дыбом, он свирепо зарычал и всем телом бросился на голубое пятно. И отлетел от стены. Не угомонившись, он проделал это упражнение еще пару раз и убедился, что серые фигуры ему не достать. Тогда пес прижался к ноге Виктора, довольствуясь тем, что можно скалить зубы, сверкать глазами и браниться по-собачьи в лицо незваным гостям.

Вдруг голубое свечение вспыхнуло ярче, тени проявились отчетливей. Потом раздался треск, резкий хруст, точно сухая ветка подломилась под каблуком. Звон смолк и сменился призрачной тишиной. Голубое сияние угасло, но круг остался, и через него теперь было видно, как через обычное окно.

Но окно это выходило не на улицу, да и вообще не на Землю. Не на ту Землю, которую знал Виктор.

Машина по ту сторону круга – очевидно, именно она должна была установить контакт с этим миром, именно она излучала голубое сияние – представляла собой замысловатую путаницу чего-то смутно похожего на конденсаторы, транзисторы, датчики и провода. Вверху на ней крепилось кресло, в котором сидело существо из кошмарного сна. Второе существо стояло рядом с машиной, глядя в окно.

Оба смотрели прямо на Солсбери.

Безволосые серые головы плотно облеплены крупной чешуей. Над покатым лбом выступает костистый гребень, надбровья выдаются над запавшими глазами дюйма на два. А глаза… В них горит багровое пламя, вспыхивают малиновые, алые, кровавые искры…

Виктор с трудом оторвал взгляд от горящих глаз и быстро оглядел остальное. На лице вместо носа – пять вертикальных щелей, равномерно расположенных над пульсирующей впадиной, которая, очевидно, служила ртом. Голова держится на иссохшем теле, обтянутом лакированной змеиной кожей. Напряженные мышцы под ней натянуты, точно тонкие веревки, покрытые глазурью.

Виктор невольно попятился за старый верстак. Ему опять захотелось, чтобы железный Виктор перехватил командование. Но железный Виктор исчез. От его альтер-эго не осталось и следа. Программа завершилась. Может быть, это временный перерыв. Но сейчас он был предоставлен самому себе.

Храбрец раболепно съежился у его ног, отчаянно ерзая и пытаясь подползти под штанину, откуда не было бы видно этих страшилищ и откуда он ни за какие коврижки не согласился бы выглянуть.

Солсбери бросил взгляд на подвальную лестницу и запоздало понял, что к ней можно пройти лишь мимо окна, в котором караулили демоны. Тут остатки его храбрости точно сквозняком сдуло. И как раз в этот момент теневое чудовище, стоявшее у машины, – то, которое было видно яснее, – подняло длинную костистую руку с шестью трехсуставчатыми пальцами и сделало вид, будто тянется и хватает его.

Бывает, что ужас придает отвагу. Но Виктора он полностью парализовал. Тело его застыло, точно проржавевший стальной каркас. И какой-то дьявол пришпилил ему открытые веки, так что он даже не мог зажмуриться, чтобы отогнать кошмар.

Потом светлый портал замерцал, вспыхнул ярче, потускнел и внезапно пропал, точно вышло из строя какое-то хрупкое электронное звено между чужим миром и стеной подвала. Солсбери тупо уставился на чистый кафель, где всего лишь за мгновение до этого находилось окно в ад. Ноги его подкосились, и тело, до того неподатливо застывшее, обратилось в кисель. Веки дрогнули и сморгнули – иголок как не бывало. Но теперь, когда его отпустил ужас, он опять не мог двинуться с места, только лихорадочно хватал ртом воздух.

Храбрец опомнился быстрей, вскочил и бросился на стену. Упал, вновь бросился с разбега, на лету ударился лапами, опять свалился и посмотрел на Виктора умоляющими глазами. Неужели хозяин не может сделать что-нибудь с этими штуками в стене?

Под собачьим взглядом к Виктору вернулась способность соображать. Он развел руками в адрес пса, затем оказался на лестнице и рванул наверх, прыгая через две ступеньки. Сзади пыхтел и толкался Храбрец, отчаянно пытающийся ни на дюйм не отстать от хозяина. Солсбери взлетел на второй этаж, в спальню, где поместил свои ящики, и распахнул дверь немного энергичней, чем требовалось, так что она грохнулась о стену, и стена заходила ходуном, точно живая. Он подскочил к компьютеру и отвесил ему солидный пинок. Жгучая боль прострелила ногу, но он не обратил на нее внимания и пнул еще раз. К этому времени к нему присоединился Храбрец, который принялся фыркать и сопеть, нетерпеливо вытанцовывая вокруг безмолвного ящика.

– А ну, давай инструкции! – скомандовал Виктор компьютеру.

Тот все еще был не в духе.

– Ты, железяка чертова!

Молчание.

Он припомнил верстак в подвале и опять побежал вниз. Храбрец дошел с ним до верха лестницы и понаблюдал, как хозяин спускался, но за ним не последовал. В подвале Виктор отыскал инструменты, разложенные на полках и развешенные на крюках в стене. Он подобрал среднего веса лом и притащил его в спальню, чувствуя себя как пещерный человек в родимом каменном веке.

Прочно утвердившись над ящиком с компьютером, он угрожающе замахнулся ломом.

– Инструкции, или я разделаю тебя под орех!

В его крови бушевала здоровая доза адреналина, напружиненные нервы толкались и отпихивали друг друга, точно живые, разумные и возбужденные существа. Происходило что-то, чего он не мог понять. В дело вмешались морщинистые, кожистые человекоящеры со ртами-воронками. И что-то еще надвигается. Стоит на них только взглянуть, сразу ясно – эти чешуйчатые уроды шутить не любят. И что, от него требуется сыграть во всем этом какую-то роль? Тогда его, черт возьми, должны были лучше информировать.

Но 810-40.04 молчал, как рыба.

Виктор подался вперед, занес над головой лом и со всей силы обрушил его на крышку ящика. Лом отскочил, руку тряхнуло током, и противная дрожь волной пронеслась по всему телу. Кости пронзительно заныли: хрупкий человеческий организм требовал к себе уважения. Зачем поступать как идиот? Он уронил лом и стал растирать руку, пока к ней не вернулась чувствительность. Тщательно обследовав крышку ящика в месте, куда пришелся удар лома, он не нашел ни малейшей вмятины или царапины. Так закончился первый раунд.

– Я, похоже, спятил, – сообщил компьютеру Виктор. И был совершенно прав. Впервые в нем так жарко взыграли эмоции. Он на какое-то время потерял самообладание. Но зато с тех пор, как он проснулся в саду в этом теле под командованием железного Виктора, он впервые почувствовал себя человеком.

Впрочем, компьютеру было плевать.

Солсбери вновь поднял лом.

Храбрец заворчал и зафыркал, словно возбужденная лошадь.

Виктор опустился перед ящиком на одно колено и пригляделся к тонкой линии, где крышка прилегала к корпусу. Примерившись, он втиснул острие лома в щель, покачал немного, потом налег на него всем телом. Сначала его действия не возымели эффекта. Сколько он ни давил, с ящиком ничего не происходило. Потом лом соскользнул, с треском выскочил из щели и шарахнул его по голове.