– Интересно, чем Мэри занимается? – задумчиво произнесла Руфь.

– Ну, скоро мы это выясним, – отозвалась девушка.

– Думаю, нам стоит слегка перекусить, как доберемся в «Три города», – предложила Бетани, – а оказавшись в Пендлтоне, займемся поисками кафе, которым владели родители ваших друзей.

– Мне нравится такой план, – сказала Руфь. – Однако нам всем известно, что кафе могло давно прекратить свое существование.

– Верно, но попытаться-то стоит, правда? – возразила Энни. – А после обеда ты покажешь мне дом, в котором вы жили, когда родился мой папа?

– Разумеется, – ответила Руфь. – И снова не следует забывать, что это было много лет назад.

Бетани никак не могла понять, чем вызван столь неожиданный интерес дочери к месту рождения Гранта. Руфь же, казалось, была просто счастлива погрузиться в воспоминания. Энни задавала вопросы и поощряла бабушку рассказывать все новые истории. Такое общение шло на пользу обеим.

Мобильный телефон Энни зазвонил, когда они остановились на обед в Ричленде. Выбрав ресторан подальше от автострады, они все заказали по тарелке супа.

– А, привет, пап, – проворковала девушка, немедленно переведя взгляд на мать. – Да, мы в Ричленде. – Улыбнувшись, она добавила: – Отлично проводим время. Мама за рулем. Угадай, что мы задумали?

Бетани намеревалась не слушать разговора, но это было неизбежно.

– Мама рядом. Хочешь с ней поговорить?

Бетани отчаянно затрясла головой, но дочь проигнорировала этот жест и передала ей трубку.

Она неохотно поднесла ее к уху.

– Здравствуй, Грант, – без энтузиазма произнесла Бетани.

– Ты отключила свой мобильный телефон, – с укоризной сказал он.

– Я же за рулем, – напомнила она. Во взятой напрокат машине не было связи блютуз.

– Энни мне об этом сказала.

Повисла пауза.

– Как вы справляетесь?

– Хорошо. – Бетани подавила желание напомнить, что они выехали лишь сегодня утром и находились всего в двухстах милях от Сиэтла.

– Так вы решили заночевать в Пендлтоне? Тебе известно, что я родился в этом городе?

Если бы она и забыла, то за последнее время напоминаний было более чем достаточно.

– Да, Энни об этом упоминала, – сказала Бетани, уже начавшая подозревать, что Грант подговорил их дочь затеять все это. Было очевидно, что девушка преследует свои цели. А может, у Бетани просто разыгралось воображение.

– Я-то надеялся, что время от времени ты будешь звонить и сообщать, как идут дела, – голосом обиженного маленького мальчика заявил Грант, явно взывая к ее совести.

– Тебе следовало звонить Энни или своей матери, – отрезала она. – Если хочешь, я попрошу Руфь звонить тебе или Робин каждый день, чтобы вы не волновались.

– Да, пожалуйста.

– Поговори с матерью. – Бетани передала телефон свекрови.

Дождавшись, когда принесут их заказ, Энни произнесла с укоризной:

– Мам, ну в самом деле, разве ты не можешь разговаривать с папой чуть более приветливо?

– Неужели?

– Да. Мне понятны его чувства.

Бетани не стала с ней спорить:

– Речь идет не только о чувствах, Энни.

– По крайней мере, дай ему шанс. Тебе вовсе не обязательно быть такой… – Она замялась, подыскивая подходящее слово. – Неприветливой, – наконец изрекла она, повторяясь.

– Разве так тебе показалось, когда я разговаривала с твоим отцом? – удивилась она.

– Да, немного.

Бетани вопросительно посмотрела на Руфь, которая лишь пожала плечами:

– Всего лишь чуточку, милая.

Вздохнув, Бетани напомнила себе, что путешествует с двумя преданными сторонницами Гранта.

– Допускаешь ли ты возможность, что вы снова будете вместе? – поинтересовалась свекровь, глядя на нее широко раскрытыми глазами, в которых светилась надежда.

– Конечно же допускает, – поспешила заверить ее Энни от лица матери. – Шанс есть всегда, правда, мам?

Бетани не отвечала так долго, что Руфь и Энни перестали есть и выжидающе воззрились на нее.

– Полагаю, что есть, – наконец согласилась она.

– Вы только посмотрите, кафе осталось на прежнем месте! – воскликнула Руфь с заднего сиденья.

В Ричленде за руль села Энни, а Бетани расположилась с вязаньем рядом с ней. Руфь подалась вперед, предвкушая встречу с давней подругой. Когда много лет назад она познакомилась с Мэри, то была беременной, жила вдали от семьи и друзей, да и с мужем отношения не ладились.

Они переехали в Пендлтон из-за работы Ричарда. Он в то время был очень молод, амбициозен и решительно настроен показать, на что способен, чтобы произвести хорошее впечатление на своего работодателя. Они были женаты меньше года, и муж пропадал на работе целыми днями, оставляя Руфь одну в съемном доме в городе, где она никого не знала. Знакомство с соседкой Мэри стало для нее спасением. Руфь нуждалась в подруге, родственной душе, с которой могла бы общаться. Она очень тяжело переносила беременность и большую часть дня страдала от тошноты.

Мэри стала ей больше чем приятельницей. Она посоветовала Руфи хорошую акушерку и лично возила ее на первые несколько приемов. Мэри делилась с ней одеждой для ребенка и своими платьями. Более того, она частенько беседовала с Руфью долгими вечерними часами, несмотря на то что у нее были собственные дети и она помогала родителям в кафе.

Руфь прожила в Пендлтоне всего пару лет, но Мэри запомнилась ей навсегда, хотя ее жизнь вскоре изменилась в лучшую сторону. Несколько лет они поддерживали отношения, поздравляли друг друга с Рождеством, но потом все же потеряли друг друга из виду. О Мэри и дружбе с ней Руфь и по сей день вспоминала с большой теплотой.

Кафе располагалось на самой окраине города, в стороне от дороги, и было окружено гравиевой зоной парковки. Белая краска стен давно облупилась, а окна выглядели так, будто их не мыли долгие месяцы. На вывеске в витрине значилось: «Еда по-домашнему».

– Кажется, заведение все еще на плаву, – заметила Руфь, не в силах скрывать охватившее ее возбуждение.

– Я же тебе говорила, что это хорошая идея, – не преминула заметить Энни. – Ты же рада, что мы сюда заехали, правда, бабушка?

– Очень рада, – подтвердила та, ничуть не покривив душой.

– На здании указано, что это кафе «У Мэри», – сказала девушка.

– Должно быть, она унаследовала бизнес от своих родителей, – предположила Руфь.

Схватив сумочку, пожилая дама выскочила из машины, едва Энни свернула на парковку. Руфь не могла больше ждать ни секунды.

Входная дверь со скрипом отворилась, и Руфь вошла внутрь. Она почувствовала себя так, словно перенеслась на пятьдесят лет назад. Обстановка кафе была точно такой же, как она запомнила, вплоть до алюминиевых держателей для салфеток и музыкальных автоматов вдоль стен. Кабинки, в которых располагались столики, были обиты все тем же красным винилом, а вот сиденья стульев, очевидно, заменяли, и не один раз. Заламинированное меню было заткнуто за бутылочки с кетчупом и горчицей, по-прежнему стоящие рядом с солонкой и перечницей.

Руфь не смогла бы сосчитать, сколько раз сидела в одной из таких кабинок с маленьким сынишкой на коленях, потягивала содовую и рассказывала Мэри о своих жизненных трудностях.

Был даже период, сразу после рождения Гранта, когда Руфь совсем было собралась признать свой брак величайшей ошибкой. Она хотела развестись. Мэри же выслушивала ее бесконечные жалобы и сочувствовала. Ричард так мало времени уделял семье, что Руфь уверовала, будто он совсем ее не любит и никогда не любил. «Наш союз – фикция, – говорила она тогда подруге, – лучше признать это сейчас и расстаться, пока все не стало еще более сложным».

Мэри не пыталась отговорить Руфь не принимать скоропалительных решений, она лишь задала женщине несколько вопросов. Отвечая на них, Руфь осознала, как важно для нее приложить максимум усилий, чтобы сохранить семью. Не только ради сына, но и из-за того, что брак предполагает дружеские отношения и старание со стороны обоих супругов, а также выполнение обязательств. Руфь с большой неохотой призналась себе в том, что в молодости всегда считала, будто в любой момент может бросить все и вернуться домой во Флориду…