Он не сомневался, что Пуантро лично проследит за тем, чтобы в поисках беглецов прочесали весь город вдоль и поперек. По этой причине он отказался от своего первоначального намерения отправиться к мадам, где прежде не один раз находил пристанище, а пошел, следуя по извилистой тропе, к заливу. Портер облегченно вздохнул, когда наконец достиг условленного места, предварительно выбранного Бертраном на тот случай, если возникнут какие-либо осложнения.

Он ждал появления Бертрана, до последнего надеясь, что и тому удалось сбежать во время внезапно возникшей в коридорах тюрьмы суматохи. Ожидание было томительным и тянулось нестерпимо долго. Наконец он достал провизию, спрятанную ими, когда они высадились на берег, и, слегка подкрепившись, приготовился ждать дальше.

Портера не волновало то, что он не мылся и не брился с тех пор, как покинул корабль шесть дней назад. Он был равнодушен к тому, что, по существу, все это время ничего не ел, кроме сухарей, солонины да воды, которая таяла с каждым днем. Он бурно переживал неожиданный провал их операции в монастыре, однако терзания не приносили облегчения.

Портер уставился на меркнущий в сгущающихся сумерках горизонт. Вспоминался Бертран — хороший человек и преданный друг. Почему же все пошло наперекосяк? Портер ничего не мог поделать с преследовавшим его ощущением, что частично в этом есть его вина. Не вызвал ли он подозрений у молоденькой проститутки, с которой провел ночь накануне в заведении мадам? Если бы он повнимательнее отнесся к возможным опасностям, подстерегавшим их во дворе монастыря, если бы не отдался с таким самозабвением ее надушенному телу… А Бертран… где он сейчас?

Воспользовавшись подзорной трубой, припрятанной вместе с провизией, Портер в поисках корабля, который вот-вот должен был появиться, осмотрел гладь моря. Ночь была ясная, на небе сиял ослепительный полумесяц. Он следил за морем со вчерашнего вечера в надежде, что «Рептор» может появиться днем раньше. Не появился. Но вот настала условленная ночь.

Вновь ощутив необъяснимую тревогу, Портер в очередной раз оглядел окружавшую его местность и обратился взором к морю.

— Черт возьми! Я начинаю верить, что этот тип действительно слабоумный!

Надежно укрывшись в кустарнике на холме, дававшем прекрасный обзор местности, Жерар Пуантро тщательно подрегулировал свою подзорную трубу. Вечерние сумерки постепенно поглощали очертания фигуры Портера. Пуантро смачно выругался. Матрос проделал те же манипуляции, что и в предыдущий вечер: он подошел к берегу под прикрытием деревьев и уселся в ожидании. Подзорная труба Портера до самого утра была направлена в море.

Пуантро отложил свою трубу в сторону, не в силах побороть снедавшее его нетерпение. Он не верил, что сможет когда-нибудь забыть ликование, охватившее его сердце, когда удалось тщательно спланировать и организовать побег Портера. Позднее, когда люди губернатора явились доложить, что проследили его путь до отдаленной от города бухты, где он по всем признакам расположился надолго, Пуантро сообразил, в чем заключался план этого чертова капитана.

Да, капитан Уитни был хитер. Он отправил на берег двух своих моряков, чтобы они передали ультимативное письмо, приказав до определенного времени дожидаться принятия условий, а затем явиться в назначенное место. В море Уитни пребывал в относительной безопасности, избавленный от неожиданного нападения. Очевидно, капитан хорошо знал эту небольшую бухту в скалах и считал ее вполне надежной гаванью, скрытой от любопытных глаз. Возможно, этот ублюдок использовал ее и в ту ночь, когда похитил Габриэль.

По спине Пуантро пробежала волна нервного озноба. Что ж, теперь эта бухта уже не была безопасной. Оглядевшись вокруг, он доставил себе небольшое удовольствие. Люди губернатора в ожидании команды к атаке были рассеяны повсюду. Но главным в операции оставался вооруженный корабль, надежно укрытый поблизости таким образом, что его невозможно было заметить ни с берега, ни с моря.

Шел шестой день. Последний срок принятия условий капитана. Пуантро не сомневался, что корабль Уитни появится именно этой ночью. Губы его тронула легкая улыбка. Да, Габриэль вскоре окажется в безопасности и в его объятиях.

Неожиданно нежные чувства Пуантро сменились яростной злобой. Он поклялся про себя, что, как только Габриэль вернется домой, приложит все силы, чтобы капитан Роган Уитни заплатил за свои преступления так, как ему и не снилось!

Эта мысль разожгла в нем ненависть, требующую немедленного выхода. Обернувшись к присевшему рядом с ним военному, он спросил:

— Лейтенант Карье, ваши люди готовы? Молодой офицер встретился с ним взглядом.

— Oui, господин Пуантро. Губернатор дал нам четкий приказ. Можете не беспокоиться. Все будет в порядке.

Пуантро посмотрел на пылкого молодого человека, и губы его скривились.

— Позаботьтесь о том, чтобы еще раз проверить готовность ваших людей, вместо того чтобы опекать меня, лейтенант!

Даже в сгустившихся сумерках было видно, как вспыхнуло лицо молодого лейтенанта, вынужденного опустить голову.

— Oui, monsieur.

Подняв с очередными проклятиями подзорную трубу, Пуантро направил ее к горизонту.

Обозревая темнеющее море, Портер вдруг застыл в своем укромном месте среди деревьев, окаймлявших береговую линию. Руки его задрожали. Он отрегулировал трубу и взглянул еще раз. Сомнения улетучились — это был «Рептор». Он узнал бы его где угодно!

Портер засмеялся и издал чуть сдавленный ликующий крик, потянувшись за стоявшим рядом факелом.

Корабль!

Пуантро вздрогнул от этого сдавленного вскрика и взглянул на лейтенанта, вернувшегося минутой раньше. Молодой человек не пошевелился, его подзорная труба была прикована к горизонту.

— Вы его видите?

— Oui, monsieur.

— Вы готовы?

— Oui, monsieur.

Сердце Пуантро бешено забилось.

Матросы «Рептора» почти механически выполняли свою работу. Но под внешним спокойствием таилось крайнее напряжение. Берег бухты стремительно вырисовывался на глазах.

Габриэль знала, что момент развязки близок. Взглянув на капитанский мостик, откуда Роган давал своим людям четкие указания, она вздохнула. Сдержанное выражение лица постепенно размывалось сгущающимися сумерками. Отвернувшись, она ощутила, как отчаяние охватывает ее.

Два совершенно различных человека могли уживаться в том, кто держал ее в своих объятиях прошедшей ночью и любил с такой неповторимой нежностью и страстью. В то же время и в ней уживались две несходные женщины.

Первой была та, что стояла сейчас у борта, жаждавшая, чтобы его сильные руки обвились вокруг нее, и страшившаяся того момента, когда станет точно известно, что время, отведенное им судьбой, кончилось.

А второй была женщина, которая ждала момента, когда отец протянет к ней свои руки, верная человеку, спасшему ей жизнь, вырастившему ее с любовью, которую он не делил больше ни с кем.

Габриэль глубоко вздохнула, наполнив легкие свежим морским воздухом, запахом моря, которое скоро отвергнет ее. Однако по мере приближения берега вторая Габриэль все больше куда-то растворялась — оставалась первая, которая страдала, желала…

Сильные руки обхватили ее сзади, исполнив это желание. Руки Рогана… грудь Рогана… губы Рогана на ее шее… И низкий голос Рогана шепчет…

Они оба одновременно заметили свет факела, сигнал с берега! Прошептав несколько слов, Роган отпустил ее, чтобы взять на себя команду людьми, отдавая им короткие резкие приказы.

Портер изо всех сил размахивал руками, подавая сигналы. Он затаив дыхание ждал, когда «Рептор», вынырнув из темноты, направится к берегу. Внимание было неотрывно приковано к судну, и он не услышал приближавшихся шагов. Оглушительный удар обрушился на него, факел грубо выхватили из рук.

Сознание Портера угасало. Последнее, что он успел увидеть, была победная улыбка Пуантро.

Роган внимательно следил за факелом на берегу. Сосредоточившись на происходящем, поскольку шлюпка была уже спущена на воду, он запретил себе в этот момент думать о Габриэль, которая, ухватившись за борт корабля, стояла в нескольких шагах от него.