И вот, примчавшись к ней с единственной мыслью о нежной встрече, он сталкивается с Кларисой у выхода из заведения, и она категорически отказывается объяснить ему, куда направляется.

Пьер пристально посмотрел на ее лицо. Она вся дрожала. Напряжение Кларисы, которое так тревожило его, достигло своего предела. И было еще что-то необычное в ней… то, как она одета…

Решив во что бы то ни стало выяснить причины ее странного поведения, Пьер крепко схватил Кларису за руку и втащил в крохотную комнату рядом с парадным входом. Захлопнув за собой дверь, он потребовал от нее объяснений.

— Почему вы одеты подобным образом? Клариса вызывающе задрала носик.

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

Пьер оглядел ее ядовито-зеленое платье: броский цвет, сильно затянутый лиф, вызывающе выпячивающий все ее формы, да и фасон самый вульгарный. Он перевел глаза от глубокого выреза на ее ярко накрашенное лицо… почти как у… как у…

— Вы одеты, как putain[19]!

Под толстым слоем румян на щеках Клариса побледнела.

— Что вас удивляет, Пьер? — Ее носик инстинктивно задрался еще выше. — Ведь я и есть шлюха.

— Вы не шлюха!

Грудь ее тяжело вздымалась, чего не скрывало глубокое декольте. Клариса вынуждена была приложить заметные усилия, чтобы овладеть собой, прежде чем смогла ответить:

— У меня нет времени на разговоры. Пожалуйста, отпустите мою руку.

— Клариса, если что-то случилось, вы должны сказать мне об этом.

— Ничего не случилось.

— Я помогу вам.

— Ничего не случилось!

— Клариса…

— Клариса! — раздался неожиданный голос.

Оба повернули голову в сторону двери, где стояла мадам. Взгляды, которыми обменялись женщины, только подтвердили опасения Пьера. Мадам заговорила повелительным тоном:

— Клариса, пожалуйста, вернитесь в свою комнату.

— Non, я должна…

— Ступайте к себе! Я разберусь с господином Делизом.

— Мадам, мне необходимо…

— Сейчас же идите наверх. Я поговорю с вами позднее.

Пьер, не произнесший ни слова во время этого диалога, почувствовал ту муку, которую испытывала Клариса, когда она отняла у него свою руку и, молча пройдя мимо мадам, покинула комнату через заднюю дверь.

В наступившей затем тишине мадам подошла к нему поближе. Возбуждение Пьера было столь очевидно, что она сказала:

— У Кларисы есть личные причины для тревоги, поэтому она не отдает себе отчета в том, что говорит. Вопреки моему совету она затеяла одно дело, которое никому не принесло бы пользы. Я рада, что она послушалась меня.

Хозяйка заведения сделала паузу.

— Тем не менее печально видеть, что она так вас расстроила… возможно, даже ошеломила или оскорбила. Это непростительно. Monsieur, правила нашего дома не допускают, чтобы с солидными клиентами обходились подобным образом, не проявляя гостеприимства. Если пройдете со мной в кабинет, я верну ту плату, которую вы внесли вперед за услуги Кларисы. С этого дня можете считать, что наш контракт аннулирован и вы свободны.

Слова мадам стали такой неожиданностью для Пьера, что он остолбенел:

— Ваше предложение аннулировать контракт с Кларисой — это требование?

— Non.

Вздохнув свободнее, он с облегчением произнес:

— Тогда, что бы ни случилось, это не имеет значения. Контракт был заключен из добрых побуждений, по этой же причине он остается в силе.

— Как пожелаете, monsieur.

В словах мадам прозвучало явное одобрение, и потому Пьер был немного удивлен, когда она схватила его за руку и остановила в тот самый момент, как он попытался обойти ее и последовать за Кларисой. Его поразила и та настойчивость, с которой она заговорила:

— Non, s'il vous plait. Кларисе некоторое время нужно побыть одной. Я просила бы вас пока не видеться с ней — до тех пор, пока она не придет в себя.

— И как долго это продлится?

— Несколько дней… неделя… может, больше.

Молчание.

— Дорогой господин Делиз, вы, конечно, понимаете, что в этом доме нет ни одной женщины, которая не была бы счастлива удовлетворить ваши потребности в данный отрезок времени.

— Мадам. — Слова Пьера медленно обретали твердость. — Вы, конечно, понимаете, что мои чувства к Кларисе выходят за рамки соглашения о ее услугах. Можете мне поверить, что бы ни тревожило Кларису так сильно, я стремлюсь помочь ей.

— Monsieur, поверьте, что вопрос вовсе не в том, доверяю ли вам я…

Эта многозначительная фраза причинила боль Пьеру, и он не смог ничего ответить. Мадам Рене продолжала:

— Если вы действительно хотите проявить заботу о Кларисе, дайте ей возможность побыть одной, в чем она так нуждается.

Пьер высвободил руку, которую держала хозяйка заведения, пристально вглядываясь в ее лицо. Увы, оно оставалось непроницаемым.

Минутой позже он нехотя удалился.

Пуантро был в прекрасном расположении духа, когда поднимался по лестнице своего городского особняка. Сердце его радостно колотилось. Еще несколько часов, и все решится.

Толкнув дверь, он вошел в холл. Тут же навстречу ему бросился слуга.

— Слушай внимательно, Бойер, — бросил ему Пуантро. — Конец твоему бездельничанью. Сегодня вечером я иду на важную встречу, и у меня всего несколько часов, чтобы освежиться. Немедленно приготовь мне панну, свежее белье и позаботься об обеде. Предупреди остальных слуг, чтобы не теряли времени даром. Им не поздоровится, если они будут лоботрясничать. Ясно?

— Ясно, масса.

— Тогда поворачивайся!

Однако перепуганный раб замешкался, и Пуантро взревел:

— Чего ты мнешься?

Бойер неуверенно сделал шаг с конвертом в руке.

— Вам пришло письмо, масса.

Письмо… Пуантро, вдруг чего-то испугавшись, застыл. Нет… Капитан Уитни не мог послать новое письмо, которое разрушило бы его планы в последний момент. Только не сейчас, когда он так близок к тому, чтобы вернуть свою дорогую Габриэль назад.

Выхватив из рук слуги большой конверт, Пуантро вскрыл его и прочел:

Мой драгоценный Жерар!

То, как Вы покинули меня, и мои опасения за судьбу Габриэль заставили меня сильно поволноваться. Одно Ваше слово изгонит все мои страхи прочь.

Мое счастье целиком зависит от Вас, топcher, так же как и покой моей души. С этой неизменной мыслью надеюсь в скором времени хоть что-то услышать от Вас.

С любовью, Минин.

Бородатое лицо Пуантро вспыхнуло от гнева, Как посмела эта чертова ведьма беспокоить его своими жалкими переживаниями в такое время? Почему она позволяет себе так нагло требовать от него чего-то?

Какая-то безотчетная ярость овладела им. Пуантро разорвал аккуратно написанное послание Манон на мелкие кусочки и швырнул их под стол.

— Вы пошлете ответ, масса?

Пуантро повернулся к нему с таким свирепым взором, что перепуганный негр на негнущихся ногах отступил на шаг и буквально растворился в воздухе.

Пуантро поднимался по лестнице в свою комнату, и перед ним возник образ прекрасной Габриэль. Он мысленно прошептал ей:

— Еще совсем немного, ma petite, и ты будешь дома. Я больше никому не позволю разлучить нас.

Опустилась еще одна ночь. Третья.

Габриэль изучала свое отражение в маленьком зеркале над умывальником в каюте капитана. Часы тянулись бесконечно медленно и одновременно безумно быстро, а каждое отдельное мгновение было наполнено и беспредельной радостью, и нескончаемой мукой.

Габриэль подумала, что лицо, которое она созерцает в серебряном зеркальце, претерпело множество изменений. С того дня, когда она впервые увидела хищный взгляд золотисто-карих глаз Рапаса, прошло немного времени, но безвозвратно канула в прошлое девочка в монастырской форме с туго затянутыми волосами и постоянным бунтарством в душе. Навсегда ушла полудевочка-полуженщина, мечтавшая испытать в жизни все, но чьи представления о жизни были так далеки от реальности. Она не была больше той неопытной девушкой, которая упивается своей юностью и свежестью. Прежние представления о жизни оскорбляли ее сейчас своей примитивностью.