Возле спуска с горы между скалами лежит овцематка и жует траву. Каспар замечает, что из-под ее черной шерсти виднеется что-то белое, он спихивает овцу с места ногой. Она громко блеет, а он разгребает кости и белый мех. Это все, что осталось от белого ягненка.

— Почему ты не присматривал как следует за Лэркиным ягненком? Что она теперь подумает? — сердится Каспар.

Но Руск только пожимает плечами и идет дальше. Каспар свирепеет, топает ногой о землю и кричит, что теперь он должен собраться, выпрямиться и изволить кое-что вспомнить.

Каспар поворачивается кругом. Испуганные звери и птицы — все врассыпную. Они скрываются из виду высоко на горе, сверкая желтыми глазами. Остается только ветер, он шелестит в траве. Сопя и сгорая от стыда, Каспар покрывает ягненка мхом и цветами, а овцематка стоит рядом и кусает его штанину. Он зол на себя и бьет себя по лбу. «Ведь это самое малое, что я мог сделать для Лэрке, — думает он, — мне надо было дать Руску подробные указания, я мог предупредить ее!»

Руск стоит у калитки и копается с замком. Каспар отталкивает его и набирает код. Почтмейстер смотрит на него и вскрикивает:

— Ты не знаешь код, его я знаю, я, я, Я!

Ехать в одной машине с Руском опасно, но не пустить старика за руль — все равно что кастрировать его. Вместо этого Каспар скромно держится за ручной тормоз и быстро тянет его на себя, когда машина задевает камни на краю обрыва.

По пути к квартире Каспар вынимает почту из ящика. Там письмо от старого друга. Имя Каспар помнит, а вот лицо изгладилось из памяти. Друг спрашивает, почему он не пишет. Каспар рвет письмо.

В квартире неладно. Уже на лестнице запах подозрительный. Вся кухня заставлена мешками с мусором, на столе лежат отсыревшие сушеные рыбины, молоко не убрано в холодильник. Каспар не верит глазам своим, когда ягненок легонько толкает дверь и выходит к нему. Его шерсть так отросла, что волочится за ним по полу на целый метр. Но животное не выросло ни в длину, ни в ширину.

— А я думал, ты умер, — шепчет Каспар и чешет в голове.

Каспар глядит в глаза животного: один змеиный, другой детский, — быстро хватает его тельце, притягивает к себе и зарывается пальцами в шерсть. Под белым мехом пустота: ни костей, ни крови, ни мяса, ни кожи. Только шерсть — от мира сего. Перед глазами у него все кружится, он хватается за табуретку и едва успевает сесть, пока не упал в обморок. Теперь ягненка целых два, вернее, три. Тот, который сейчас стоит и смотрит на него, тот, который вышел из могилы под порогом Софии, и мертвый ягненок, которого он сегодня нашел в горах. Наверно, Лэрке ошиблась: она думала, что спасает новорожденного ягненка, а вместо него забрала ягненка-призрака. Новорожденный ягненок, наверное, сам вылез из загона и обрел свой конец в снегу на горе.

У Каспара по коже мурашки, он выпускает ягненка, но ему становится дурно от ватного звука, с которым он волочит свою шерсть по полу. Он достает из ящика на кухне ножницы и размашистыми движениями состригает с ягненка шерсть в трех сантиметрах от кожи, которой нет. Если не знать, можно подумать, что это совсем обычный ягненок. Каспар глубоко вздыхает, его руки успокаиваются.

Каспар пытается вымыть в квартире пол, но Руск ходит прямо по мокрому. Его лицо бледно и напоминает о горах. Каспар готовит горячий обед, но почтмейстер просто запихивает тефтели в рот и уходит, обсасывая пальцы. Потом он идет в туалет и справляет большую нужду при открытых дверях.

Когда Каспар уже собирается лечь спать, Руск вдруг останавливается, подмигивает ему и роется в стопке реклам на кухонном столе, находит запечатанный конверт, очевидно, рассылку из книжного клуба. Руск включает электрочайник, и когда вода закипает и из него начинает валить пар, пинцетом подносит к нему конверт. Конверт разворачивается, и Руск выуживает оттуда письмо. Он долго стоит, делая вид, что читает его, идет за клеем и аккуратно заклеивает конверт снова.

Руск подбирает ноги, передает конверт Каспару и кивает. Каспар осматривает конверт: да, никто и не заметит, что его уже открывали. Затем Руск приносит свою почтовую сумку, копошится там в потемках, словно хочет что-то показать Каспару, но Каспар качает головой:

— Нет, Руск, сейчас тебе пора спать, нам завтра рано вставать.

Руск топает ногой, начинает плакать, показывает в темные недра сумки внизу, а Каспару ничего там не видно.

— Спокойной ночи, — говорит Каспар.

Затем Руск рисует на бумажке солнце и корону.

— Ну королевский штемпель, — устало говорит Каспар.

Руск огорошенно кивает и рисует в воздухе зубцы над головой.

— Это значит, что королю пришло письмо, мне София рассказывала.

— София, — кричит тот, — дура! Почтальон здесь я, я, я, Я!

Каспару приходится силком оттащить Руска в постель. Он слаб, как кукла. Авось он наплачется вдоволь и заснет.

Каспар идет к себе, сбрасывает кальсоны и принимает витамин Д. Заметно, что он давно их не принимал. Кожа стала более нездоровой и бледной, чем всегда. Ягненок вскакивает на кровать и ложится в ногах. Каспар пытается вытолкнуть его, но он остается лежать, слегка причмокивает и светится белым в темноте.

Руск в униформе стоит перед кроватью Каспара и издает губами звуки. Каспар встает, торопится собрать ему сушеной трески в дорогу и наполнить флягу: половина шнапса, половина воды, — этого Руск, наверное, не заметит. Почтальоны спускаются разбирать письма.

Ханс и Анна-Грета радуются при виде Каспара. Анна-Грета прижимает его к себе и шепотом говорит, что с Руском неладно.

— Я несколько раз приносила еду, но он не открывает.

Она подмигивает.

— А ты был в белом дворце?

Каспар мотает головой.

— Расскажи нам все, — говорит она, — приходи к нам как-нибудь вечерком.

В Форехайме тоже выпустили скотину. Овцы бродят по улицам и переулками и едят траву, пробивающуюся из-под асфальта. Они всех возможных расцветок и блеют так, что, пожалуй, и половины было бы слишком много. Овцы бродят, где им вздумается. Некоторые вообще спят посреди дороги, когда почтальоны выезжают в горы.

Птицы сидят на гнезде с яйцами в крапинку, но взлетают при звуке их шагов. Заяц и горностай жмутся к скалам, а лемминги вовсе затаиваются. Каспар протягивает руку и пытается позвать зверей. Но они убегают и теряются среди поросли.

— Что я такого сделал? — шепчет Каспар.

Он высовывает язык и пробует на вкус каплю весеннего дождя. На вершине горы Руск достает свой компас и золотую рамку. Он держит рамку перед собой на вытянутой руке и смотрит на ледник вдали.

У Софии, наверно, никогда не было таких огромных пирогов. Руск жует свой кусок и все никак не может прожевать. София болтает себе, как будто его уже все забыли и похоронили. На ней платье в цветочек, от нее пахнет духами. Когда Каспару удается прорваться сквозь ее болтовню, он извиняется и говорит, что они нашли в горах останки ягненка. София опускается на стул и отводит взгляд. Когда она вновь поворачивается к ним, она очень бледна, а глаза смотрят дико.

— Да, именно так, — шепчет она.

Руск все еще чавкает, а Каспар уже помогает ему встать и выйти. Лэрке стоит на некотором расстоянии от дома и смотрит на них, а Руск смотрит в другую сторону. Лэрке убегает домой. София и Каспар некоторое время глядят друг на друга. Ее лицо складывается в осторожную улыбку, а их тела раскачиваются взад-вперед.

На то, чтобы прибрать свинарник в квартире, уходит много вечеров. Теперь Руск только и знает, что лежать под одеялом, и совсем не глядит на зеленую весну. Если он не в постели, то он стоит в кухне, отпаривает наугад взятые письма, делает вид, что читает их, и снова заклеивает конверты. Каждый день он тащит с собой на гору много килограммов всяких приборов, бинокли, компасы, фотоаппарат, угломеры. Потом он стоит на вершине и до одури щелкает фотоаппаратом.