— Надо же, чего придумали, — покачал головой сторож. — Совсем в городе люди не работають. Не то что мы здесь… Больница, говоришь, для небольных? Это что ж такое? Санаторий, значить. А отец твой где?

— Денис Аркадьевич здесь, — поспешно подключилась Кира, слегка отодвинув Тёму плечом. — Он нас за ключами послал. А сам около дачи ждет.

— А его ключи где же? — спросил сторож недовольно и уже как-то совсем подозрительно.

— Он их дома забыл, — сказала Кира. — Вернее, не взял. Мы ведь неожиданно собрались. Мы ненадолго, Денису Аркадьевичу только надо что-то забрать. И сразу назад. Потому и я приехала. За компанию. А ключи мы вам сразу вернем.

— А что забрать-то? — спросил сторож, немного отступая от двери.

— Да там, бумаги, что ли. По работе, в общем. Не знаю точно, — пожала плечами Акира.

— Гриша, ну что ты там? — позвали из дома. — Все ждут.

— Сейчас, — махнул рукой Григорий Николаевич. — Тут Денис мальчишку своего прислал за ключами.

— Ну так отдай и иди! — приказал раздраженный голос. — В чем дело?

Григорий Николаевич чуть помешкал, но, видимо, не впустить детей в дом показалось ему неудобным.

— Заходите, — неохотно сказал он. — Ноги только вытрите. Щас найду ваши ключи. Тут у нас небольшой семейный праздник… дочка с зятем приехали… значить…

Тёма и Кира как следует вытерли ноги о коврик и вошли в прихожую, откуда была видна комната.

Посреди просторной горницы стоял длинный стол, уставленный всякими яствами — в основном домашними соленьями и вареньями. От горячей картошки шел пар. На блюде горой лежали пирожки. На огромной сковороде шкворчали оковалки жареной свинины. А в центре возвышалась корзина с яйцами. За столом сидели разрумянившаяся, нарядная жена сторожа, их дочка и зять.

— Вы кушать-то не хотите? — спросила жена сторожа скороговоркой.

— Нет-нет, что вы, нисколько, спасибо, нас ждут, — так же быстро ответил Тёма.

Кира незаметно толкнула его в бок, но он метнул на нее ИСПЕПЕЛЯЮЩИЙ ВЗГЛЯД — не хватало еще, чтобы сторожа поняли, что они голодные, тогда их сейчас же разоблачат.

— А мы покушаем, — сказала сторожиха, накладывая на тарелки еду.

— Ну, бывайте! — сказал зять и поднял рюмку с мутной жидкостью. — Нет мочи!

— Сережа! — сказала дочка сторожа. — Ты хоть погоди, пока все соберутся!

— Сегодня пусть! — строго одернула ее мать. — Не встревай. Дай расслабиться!

Зять гордо поднял палец вверх.

— Вот какая у меня теща! С пониманием! — и добавил, обращаясь к Тёме. — Ты подрастешь, такую же бери! Запомни, пацан, жену по теще выбирают!

— Закуси, Федя, — ласково и уважительно сказала теща. — Сальца возьми! Свое ведь, домашнее!

Тёма с ужасом посмотрел на блюдо со свининой и спросил, заикаясь:

— А… где?

Но жена сторожа не дослушала его вопроса — только рукой махнула.

Из угла раздалось тихое повизгивание.

— Ой, кто это? — Кира присела на корточки.

В ящике на старом одеяльце лежала большая черно-белая собака и рядом с ней — два щенка, один похожий на мать, а второй — рыжеватый, с белой лапкой и животиком.

— Альма, фу, попрошайка! — сказала сторожиха и кинула собаке кусок колбасы.

Собака колбасу проглотила, не жуя и как будто бы даже не заметив.

— Щенки у нее, — объяснила сторожиха. — Кормящая мать. Все время есть просит. Не напасешься. Замучались с ней. Ну ничего, теперь уж недолго…

— А как их зовут? — спросил Тёма.

Кира тихонько гладила щенков. Альма смотрела на нее беспокойными глазами, черный щенок слегка оскалился, а рыжий лизнул Кире палец.

— Который черный — Дик, — ответила сторожиха, нарезая хлеб на доске толстыми, неровными ломтями. — Его соседка присмотрела. На той неделе заберет. Хороший кобелек. Сразу видно, что сторож будет!

— А рыженький? — спросила Кира.

— А это сучка! Девочка, — сторожиха почему-то отвела глаза.

— А как ее звать? — настаивала Акира. Она любила ясность во всем, а жена сторожа что-то явно недоговаривала.

— Да никак, — ответила сторожиха.

— Почему? — удивились Тёма и Кира одновременно.

— Не нужно ей имя, — пробормотала жена.

— Как это так — не нужно имя? — переспросил Тёма.

— Имя всем нужно, — назидательно произнесла Кира. — И людям, и собакам.

— Не берут ее, — нехотя ответила сторожиха. — Во-первых, сучка, хлопот много, а главное — бесхарактерная она! Вон, тебя в первый раз увидела и уже целоваться лезет! Кому такая нужна?

— Она добрая, — заступился за собаку Тёма.

— И ласковая, — поддержала его Кира.

— Ну и какой из нее сторож? — спросила сторожиха. — Здесь же не город. Здесь деревня. Дармоедов тут не держат. Ладно, пусть себе целуется! До послезавтрего… Пока второго не забрали…

— А что потом? — охнул Тёма.

Сторожиха махнула рукой:

— Не твоего ума дело. Куда это Григорий запропастился? Ключи, что ль, найти не может? Вот ведь… Дал Бог растяпу. Попросишь чего, так и не рада будешь.

— Послушайте, так нельзя! — закричала Акира. — Мы приедем в Москву и найдем ей хозяина! Ее обязательно возьмут! Это хорошая, добрая, милая собака! Вы только подождите, пожалуйста… Вы… ее не обижайте… берегите ее!.. Мы вам позвоним… Мы за ней приедем!

— А вы дайте ей выпить! Прям щас! — зять приоткрыл глаза, но тут же опустил голову и захрапел.

— Не дождался, зятек! Сомлел! — простонала сторожиха. — Я ж ему говорила, закуси! Ну что ты будешь делать! Теперь весь праздник наперекосяк.

И громко закричала:

— Гриша! Ну где ты там? Да что же это такое, в конце-то концов! Это ж адское мучение, а не мужчины! Уж и картошка простыла.

В дверях появился смущенный Григорий Николаевич.

— Обыскался я. Думал, все! Пропали ключи. Все разом! Может, там уже растащили все! Кто его знаить! Теперь с работы попруть, а дом — ведомственный! Чего делать? Перепугался прям! А они — висять! В курятнике! Чего ж ты мне не сказала, что ты их перевесила?

— А ты спросил? — накинулась на мужа сторожиха. — Они с посленового года там! Как разъехались дачники после каникул, так я их и убрала, с глаз долой!

— А чего ты их убрала-то? — опешил сторож. — Мешають они тебе?

— Надоели! — закричала на мужа сторожиха. — Вот и убрала. Мы за стол когда-нибудь сядем?

— Вот ваши ключи. — Григорий Николаевич протянул Тёме ключи на оранжевом брелочке. — Сразу видны. Не спутаешь! Бате привет. И чтоб сдал перед отъездом! Как положено! У нас охрана строгая!

И погрозил пальцем.

— Мы обязательно вернем. Спасибо, — сказал Тёма и положил ключи в карман.

А Кира посмотрела в последний раз на накрытый стол, проглотила слюну и вдруг спросила:

— А с чем у вас пирожки?

— Да простые, — пожала плечами сторожиха. — С луком и яйцом.

— Ой! — вскрикнула Акира. — Так ведь это же любимые пирожки Дениса Аркадьевича! Он их просто ОБОЖАЕТ!

— Да ну? — заулыбалась сторожиха. — Так возьмите ему парочку.

И задумалась:

— Во что бы вам завернуть? А вот.

В углу горницы стоял рулон плотной бумаги.

Поплевав на пальцы, сторожиха оторвала большой, неровный кусок, завернула в него два пирожка и протянула Тёме.

— Угости отца!

— Спасибо, — сказал Тёма, почувствовав, как у него краснеют уши.

— До свиданья! — сказала Кира. — Только, пожалуйста, берегите собачку! Мы обязательно найдем ей хозяина.

Сторожиха кивнула и что-то пробормотала себе под нос.

Григорий Николаевич проводил Тёму и Киру и долго щелкал замками, основательно и надежно запирая двери.

Как только вышли на улицу, Кира сказала:

— Отдавай сейчас же!

— Что? — спросил Тёма.

— Пирожки!

— Их же два!

— А могло быть четыре! Или шесть! Зачем ты отказывался? Если бы я не попросила, нам бы их вообще не дали!

— Кира, неудобно же! — сказал Тёма, запинаясь. — Как ты не понимаешь?

— Неудобно? — закричала Акира с возмущением глядя на Тёму. — А удобно всю еду, абсолютно всю в электричке забывать?