Подметанием перекрестков занимались как мужчины, так и женщины, как взрослые, так и дети. Среди взрослых попадались бывшие слуги, потерявшие место из-за болезни, а также немощные старики и калеки. Одним из таких калек был чернокожий моряк, потерявший обе ноги до колена во время пожара на судне. Он предпочитал работать зимой, потому что тогда его культи замерзали и передвигаться на них было проще. В остальное время он просил милостыню.Гораздо чаще взрослых подметанием перекрестков занимались дети. Пожалуй, наиболее известным малолетним метельщиком является Джо из "Холодного дома", который не получил даже начального образования и вынужден был бессмысленно скитаться от месте к месту:

"Зовут – Джо. Так и зовут, а больше никак. Что все имеют имя и фамилию, он не знает. Никогда и не слыхивал. Не знает, что "Джо" – уменьшительное от какого-то длинного имени. С него и короткого хватит. А чем оно плохо? Сказать по буквам, как оно пишется? Нет. Он по буквам сказать не может. Отца нет, матери нет, друзей нет. В школу не ходил. Местожительство? А что это такое? Вот метла она и есть метла, а врать нехорошо, это он знает. Не помнит, кто ему говорил насчет метлы и вранья, но так оно и есть."

Joseph Seymour

Тем не менее, опрошенные Мэйхью мальчишки-метельщики кажутся гораздо сметливее Джо. Некоторые тоже работали в одиночку, но это было опасно. Одинокого метельщика, появившегося на чужой улице, могли запросто побить. Поэтому мальчишки и девчонки сбивались в небольшие группы и работали поблизости, а иногда устраивали драки с другими шайками. Вожак такой группы носил почетный титул капитана или короля. Король следил за честным распределением заработка и обучал своих подопечных полезным трюкам.

Не рассчитывая заработать только подметанием, мальчишки развлекали прохожих акробатическими упражнениями. Почти все они умели ходить колесом или стоять на носу, точнее, на голове. Когда на улице останавливался омнибус, к нему подбегал метельщик и начинал кувыркаться на потеху пассажирам. А поскольку в городской пробке омнибус мог простоять довольно долго, мальчишка успевал получить несколько пенни. Метельщики не чуждались также изящных искусств. К примеру, один мальчишка, капитан уличной шайки по прозвищу Гусак, рисовал узоры из грязи. Начал он с того, что нарисовал в уличной грязи якорь, что очень позабавило прохожих. На следующий день он написал в грязи "Боже, храни королеву". Не самый подходящий материал чтобы славить монарха, но и это понравилось лондонцам – мальчишка отлично заработал. Однако эстетический порыв вышел бедняге боком. Прохожим так нравились узоры, которые он регулярно рисовал в грязи, что посмотреть на них собиралась небольшая толпа. Но полицейский, совершенно безразличный к прекрасному, счел это помехами дорожному движение и прогнал мальчишку с хлебного перекрестка.

Еще в конце 18го века Уильям Блейк писал:

But most thro' midnight streets I hear

How the youthful Harlots curse

Blasts the new-born Infants tear

And blights with plagues the Marriage hearse.

А от проклятий и угроз

Девчонки в закоулках мрачных

Чернеют капли детских слез

И катафалки новобрачных. (пер. С. Маршак).

Минули годы, на горизонте уже забрезжил 20й век, но проблема детской проституции по прежнему не давала англичанам покоя. Общественные и религиозные деятели описывали Лондон как чудовище вроде Минотавра, которое непрестанно требует дань – совсем юных девочек и мальчиков, навсегда исчезающих в лабиринте трущоб. В отличие от взрослых, эти дети еще не понимали всего ужаса своего падения и грешили исключительно из-за своей невинности (по крайней мере, именно на это делали упор общественные деятели, занимавшиеся вопросами проституции.) С другой стороны, из-за неразберихи в законодательстве и разницей между общим и статутным правом, даже к началу 1880х годов было непонятно, кого вообще считать за ребенка. Когда именно индивид достигает возраста согласия и может осознанно вступать в половую связь? Юристы только руками разводили.

Теоретически, до 1875 года возраст согласия для девочек начинался в 12 лет. В 1285 году, во время правления Эдуарда Первого, изнасилование стало тяжким уголовным преступлением (felony), которое могло повлечь за собой суровую кару, включая смертную казнь. Но половая связь с ребенком, не достигшим 12 лет, считалась проступком (misdemeanor). В 1576 году, во времена Елизаветы Первой, секс с девочкой, не достигшей 10 лет, был приравнен к изнасилованию. Возраст согласия оставался прежним, 12 лет. Иными словами, секс с девочкой в возрасте от 10 до 12 лет все еще считался проступком. Это подтвердили и парламентские акты от 1828го и 1861го года.

Надо ли говорить, что и суфражисткам, и религиозным деятелям, включая членов Армии Спасения, да и много еще кому эта ситуация очень не нравилась. Благодаря их общим усилиям, в 1875 году Парламент поднял возраст согласия на 1 год. Теперь секс с девочками в возрасте до 12 лет стал тяжким преступлением, а секс с девочками 12-13 лет – проступком. Понадобилось еще 10 лет, чтобы Парламент, после многочисленных слушаний, утвердил новый возраст согласия – 16 лет. Огромную роль в борьбе за повышение возраста согласия сыграла деятельность журналиста Уильяма Стэда, опубликовавшего в 1885 году статью под громким названием "The Maiden Tribute of Modern Babylon" ("Детское Жертвоприношение в Современном Вавилоне.")

Уильям Томас Стэд (1849 – 1912) был личностью незаурядной. Его можно считать родоначальником жанра "журналистское расследование." Вдобавок к карьере журналиста, он увлекался спиритизмом и проводил сеансы. Кроме того, Стэд был убежденным пацифистом и освещал события Гаагской конференции. Последним ярким штрихом в его биографии стала его гибель на борту Титаника. Во время катастрофы, он помогал рассаживать женщин и детей по спасательным шлюпкам, после чего удалился в гостиную, уселся в кожаное кресло и открыл книгу. За этим занятием его и видели в последний раз.

В 1885 году Стэд организовал тайный комитет вместе с феминисткой Джозефиной Батлер, а так же членами Армии Спасения и Общества по Борьбе с Перевозкой Британских Девушек на Континент для Занятия Проституцией (да уж, любили в те годы длинные названия). Целью комитета был сбор информации о детской проституции, чтобы в последствие опубликовать эти данные и тем самым повлиять на общественное мнение. К своей задаче члены комитета подошли с размахом. Они ходили по борделям – разумеется, инкогнито, – проводили интервью с проститутками, сутенерами, акушерками и т.д. Собранные данные и стали основой для скандальной статьи Стэда. Как утверждал сам журналист, его целью вовсе не являлось разоблачение аморальности, лишь защита детей от изнасилования. Он вновь и вновь повторял, что большинство девочек, которые в первый раз становятся жертвами сексуального насилия, еще не вполне понимают, что с ними происходит и каковы могут быть последствия. Например, он упоминает про девочку-подростка, которая, пройдя освидетельствование у акушерки, удостоверившей ее девственность, облегченно вздохнула, "Ну вот я и пала! Как хорошо, что все закончилось." "Дуреха," отозвалась акушерка, "ничего еще и не начиналось. Тебя еще не соблазнили. Все впереди." По словам Стэда, эта девочка была столь наивна, что если бы мужчина уколол ее иголкой в бедро и сказал, что это и есть секс, она бы ему поверила. Именно таких неискушенных девочек и решил защитить мистер Стэд. Вместе с ним, мы пройдемся по лондонским борделям и узнаем, как и почему девочки начинали заниматься проституцией.

Содержатели борделей сами отправлялись на охоту за новыми работницами или же полагались на сводней. Разговорившись, один содержатель борделя поведал Стэду, как он вербовал девушек. Обычно он отправлялся в сельскую местность и, притворившись пастором, ухаживал за девицами, а после даже сватался к ним. А чтобы порадовать будущую невесту, приглашал ее в Лондон, посмотреть на достопримечательности. Там он водил провинциалку по ресторанам, щедро угощал ее и особенно поил. Вечер заканчивался походом в театр, причем сутенер подгадывал так, чтобы пьеса закончилась после ухода последнего поезда. Теперь девушка, пьяная от вина и новых впечатлений, оставалась в Лондоне одна-одинешенька. Поэтому она с радостью принимала приглашение переночевать, вот только в комнате ее уже поджидал клиент, заплативший своднику 10 – 20 фунтов за девственницу. После своего "падения," девица уже не смела показаться родителям на глаза и оставалась в борделе. Таким образом, сутенер получал двойную выгоду – высокую плату за девственницу и новую проститутку. Кроме того, он посылал свою дочь на улицу, чтобы та предложила подзаработать девочкам из бедных семей. В таких случаях им обычно сообщали, что "джентльмен хочет сыграть с ними в игру" и "они получат много денег." По словам сутенера, в Ист-Энде находилось много желающих.