Человеку обычно выкормить новорожденных обезьян не удается. «За всю свою профессиональную практику, — говорит Ян Жабиньский, — я ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь сумел вырастить в искусственных с рождения условиях маленькую обезьянку. За одним, правда, исключением».

Это счастливое исключение — шимпанзе Аполлон (третий, между прочим, шимпанзе, выращенный в неволе). Дело было в Лондоне. Мать Аполлончика — писаного красавчика — умерла во время родов. И тогда сотрудники зоопарка, подавив ложный стыд, справедливо решили, что жизнь обезьянке можно спасти только в образцовых детских яслях при университетской клинике. Там самая квалифицированная медсестра шесть месяцев всеми средствами современной науки и техники, которыми располагала клиника, боролась за жизнь Аполлона. Его положили в термостат, в котором автоматы поддерживали постоянную нужную младенцу температуру и влажность. Кормили его тщательно продуманными пищевыми концентратами, приготовленными на женском молоке. И Аполлон выжил, умножив славу науки и… для того, чтобы сидеть в клетке, потешая зевак.

Приблизительно десять процентов звериных самок, пренебрегая своим долгом, бросают детей (во всяком случае, в зоопарках). Среди львиц плохих матерей еще больше — почти каждая пятая. А молодые слонихи, родившие первый раз, вообще, по-видимому, не кормят слонят. Их берут на воспитание старые слонихи в стаде, у которых есть детеныши одного примерно возраста с приемышами.

Бывает, что молодые матери даже боятся своих новоявленных в мир детей. Одна слониха здорово перетрусила, увидев, кого родила. С ревом она шарахнулась от своего шестипудового младенца, когда он с высоты почти двух метров плюхнулся на землю^[31]. Она с таким безумным ужасом кинулась от него, что порвала цепь (дело было в зоопарке). А потом хоботом схватила эту цепь и стала бить беспомощного слоненка. Всего израненного, его с трудом у нее забрали и больше уже матери не показывали.

Молодые обезьяны тоже, бывает, пугаются своих детей, часто не знают, что с ними делать, потерянно таскают из угла в угол по клетке. Одна такая неопытная орангутаниха испуганно вздрагивала, когда детеныш цеплялся за ее шерсть, и пыталась разжать его пальчики. Решив, видно, от него избавиться, она протянула дитя отцу-орангутангу, а тот, тоже молодой, с криком отпрыгнул, бросился на решетку, пытаясь бежать из клетки.

Хорошо еще, что такие нерадивые родители попадаются не часто. Обычно инстинкт и опыт, у кого он есть, срабатывают без ошибки, и молодая мать сразу же знает, что ей делать с детенышем, как ухаживать за ним, как кормить и обучать всем премудростям жизни. Некоторые в этом своем уменье превосходят, пожалуй, даже и людей.

В американском научном институте по изучению человекообразных обезьян однажды засняли на пленку поразительный эпизод: новорожденный детеныш шимпанзе не дышал. Тогда мать положила его на землю, раскрыла ему губы и вытянула пальцами язык. Потом прижалась ртом к его рту и стала вдыхать в него воздух! Вдыхала долго, и детеныш задышал! Какая женщина сообразила бы поступить так же?

У человекообразных обезьян этот метод искусственного дыхания, который нередко применяют и врачи, по-видимому, давно уже в обиходе. Несколько лет назад в Дрезденском зоопарке самец-орангутанг таким же способом спас жизнь своему новорожденному сынишке. Акушерству обезьяны, конечно, нигде не учились и поступали так, скорее всего, безотчетно, инстинктивно, а не сознательно. Ведь они едва ли понимают, что дышат воздухом и что воздух насыщает кровь кислородом именно в легких. Этого еще совсем недавно и люди не знали.

В зоопарках самок морских котиков раньше обычно переводили в закрытые блоки. Они рожали, но… всегда мертвых морских котят. Как-то в Римском зоопарке служитель забыл запереть беременную тюлениху, и она родила в вольере у воды. Тотчас же тюлениха схватила зубами своего тюленчика и несколько раз окунула его в воду. Когда положила затем на землю, он задышал нормально. С тех пор в зоопарках самкам тюленей разрешают рожать «на свободе», у воды, и мертворожденных не стало.

Тюлени, когда кормят малышей, придерживают их ластами, а медведицы — лапами. Медведица кормит сидя. Медвежата, когда сосут, ворчат на манер маленького мотора. Зайчиха тоже кормит сидя, а крольчиха лежа. Дикобразиха стоя (у нее соски на боку). Стоя кормят многие копытные (но косули часто и лежа) и слоны. У слоних вымя на груди, и они, когда слонята еще очень малы, встают над небольшим бугорком, чтобы тем легче было с него дотянуться до сосков.

Запах главным образом говорит новорожденным зверятам, где и что сосать. Сделали такой опыт: перед родами суку вымыли и надушили мятой. Щенки родились, стали сосать, потом их забрали и положили рядом с куском кожи, пропитанной мятой. Они сейчас же поползли к ней и, копаясь в шерсти, искали соски. А от другого куска кожи, пропитанного ментолом, отворачивались.

Новорожденные зверята все время мерзнут: у них больше, чем у взрослых, относительная поверхность тела. Особенно плохо тем, которые живут на севере. Белые медведицы даже дыханием согревают медвежат: держат в передних лапах и дышат на них, дышат; бурые медведицы в берлогах тоже так греют медвежат. А когда спят, кладут их между задними лапами. Там им совсем тепло.

Мускусные быки, что живут в снегах Гренландии и Канады, и тибетские яки прячут в буран телят у себя под брюхом. Косматая шерсть, которая свисает с их боков до самой земли, не хуже полога защищает малышей от резкого ветра.

Зайчата — их мать надолго оставляет одних в лесу — согреваются на солдатский манер: дрожат, бедняги, словно их бьет лихорадка. В дрожащих мускулах развивается тепло — тем и греются зайчата. Мать ведь с ними долго не сидит: покормит несколько раз в неделю (молоко у нее очень жирное) и убежит по своим заячьим делам. А они, пока совсем маленькие, дрожат и ждут ее. Хорошо, если другая зайчиха пробежит мимо и покормит их вне очереди. Такое, говорят, у зайцев бывает.

Все, конечно, знают, что звери переносят детенышей на новое место, когда на старом небезопасно. Кошки, собаки и дикие их родичи хватают котят и щенят зубами за кожу загривка. Медведи, а иногда львы и тигры, всю голову детеныша — если он еще очень мал — берут в пасть и за голову тащат его. В пасти, но не за голову, носят детенышей и грызуны: белки, зайцы, кролики, мыши. Обезьяны — на груди (узконосые, что живут в Африке и Азии), а американские (широконосые) — на спине. Но и африканские павианы, когда павианчики подрастут, сажают их на спину. Полуобезьянки обвиваются вокруг «талии» своих мам-полуобезьян, словно пояс. Но долгопят-полуобезьяна носит долгопятиков в зубах. По-видимому, утверждают некоторые зоологи, дело здесь в том, что долгопят зачислен наукой в полуобезьяны по ошибке — его место среди насекомоядных, которые так же транспортируют малышей.

На спине носят детей ящер панголин, муравьед, опоссум и австралийский сумчатый медведь коала (нередко сразу и новорожденных и подросших прошлогодних, на спинах которых сидят маленькие). А слоненок первые дни своей жизни ходит у слонихи под животом, всюду, куда бы та ни шла.

Мамаши-землеройки водят гуськом за собой караваны детей — так называют иногда эти забавные процессии. Каждый малютка бежит вплотную за другим, схватив острыми зубками за основание хвостика. А если отстанет, то находит дорогу и догоняет свое семейство по запаху, который оставляет на земле его мать.