Конрад Лоренц^[17] залез как-то на дерево, на котором кваквы устроили свое гнездо.

Наблюдая за цаплями, он делал это уже не однажды. Птенцы привыкли к нему и не пугались. Случилось так, что в это же время к гнезду с добычей спустилась с неба и взрослая птица. Она была уже достаточно ручной и не улетела, но на всякий случай встала в позу угрозы. Птенцы же, увидев вместо привычного пароля угрожающий «жест», сами замерли в боевой позиции и, защищаясь, стали клевать нарушившего правила родителя.

Голые и слепые птенцы певчих птиц не могут первые дни узнать своих родителей по какому-нибудь видимому их знаку. Поэтому сигналом к тому, что нужно открыть клюв и просить есть, служит для их неразвитого мозга слабый толчок гнезда. Прилетела мать! В этом вы легко убедитесь, если чуть потрясете гнездо: слепые птенцы поднимут головы и, как по приказу, откроют свои желтые рты^[18]. Когда у них открываются глаза, они поднимают головы не просто вверх, а тянут их к родителям. Тянутся они и к макетам, если те не меньше трех миллиметров и двигаются. Поднесем к птенцам с разных сторон две палочки — птенцы раскрывают рты навстречу той, которая ближе и выше.

Круглый диск их привлекает меньше, чем круг с зарубками и выступами, которые и служат возбуждающими знаками, то есть эвокаторами (как красное пятно на клюве чайки). Значит, в определителе певчих птиц, полученном от природы в дар к первому дню рождения, такие «родительские» знаки отличия: легкий толчок гнезда и клюв или нечто на него похожее. Навстречу ему они бездумно раскрывают свои голодные рты. А желтый цвет этих ртов в свою очередь возбуждает у взрослых птиц соответствующие эмоции — кормить и кормить их. Так без слов и без сложных мыслей они понимают друг друга.

Фламинго, когда кормит своего единственного птенца, изящно склоняется над ним, чуть приоткрыв клюв, и из клюва течет в рот птенца пищевой концентрат — весьма питательный бульон: в нем много белков и 23 процента крови. Как кровь попадает в это странное «птичье молоко», до сих пор не понятно.

Давно уже «птичье молоко» стало символом невозможного. «Не подать ли тебе птичьего молока?» — говорят человеку, который слишком многого хочет.

Но теперь, после исследований, проделанных орнитологами, следует употреблять это выражение с известной осторожностью. Много разных диковинок в природе. Есть среди них и «птичье молоко». И за ним не нужно далеко ходить. Посмотрите, чем кормят голуби своих птенцов — «птичьим молоком».

Новорожденные птенчики обходятся без сосок: вводят свои длинные клювы в глотку взрослого голубя и получают порцию «птичьего молока».

Незадолго до вылупления птенцов в зобу у голубей-родителей образуется белое кашицеобразное вещество. Его называют «зобным» или «птичьим молоком». В зобу домашних голубей «молоко» выделяется восемнадцать дней, затем птенцы переходят на другую диету. У диких голубей «молочный период» более продолжительный.

Пингвины, императорские и королевские, тоже «птичьим молоком» детишек своих балуют: производят его в достаточном изобилии пищевод и желудок пингвинов-родителей — и самца и самки. «Молоко» это в девять раз более питательное, чем коровье: в нем 60 процентов белков и 28 процентов жира!

В море пингвины только охотятся за рыбой. А все свободное от охоты время проводят на берегу. Собираются здесь большими стаями. Всем вместе им легче переносить зимнюю стужу. А зима в Антарктиде страшная: морозы под восемьдесят градусов. И снежные бури. Да такие, что лучше одному в такую бурю не оставаться: бешеный ветер вмиг с ног собьет и навалит на тебя сто килограммов снега. Пингвины это знают. И когда начинается буран, собираются в кучу и тесно прижимаются друг к другу. Получается круг такой из пингвинов. Ученые назвали его «черепахой». «Черепаха» все время кружится и медленно ползет туда, куда дует ветер. Снаружи бушует снежная буря, мороз трещит, а внутри такого круга тепло, как летом в Африке. Тридцать шесть градусов! Кончится буря — и пингвины разойдутся.

И вот на таком-то морозе пингвины выводят птенцов! Правда, там, где они в эту пору «гнездятся», морозы «небольшие» — только 33 градуса. Но метели и сильные ветры, которые все время здесь дуют, леденят птиц. Как же их яйца не стынут?

Пингвины кладут яйцо к себе на лапы. А чтобы и сверху оно не замерзало, покрывают его пуховым «одеялом» — особой складкой кожи на брюхе.

Сначала пингвиниха яйцо держит. Потом пингвин-отец. Но не просто он приходит и забирает яйцо себе, а долго кланяется пингвинихе, крыльями взмахивает, хвостиком дрожит — очень волнуется. Сам все на яйцо поглядывает, клювом его трогает и песню ей особенную поет: мол, иди, дорогая, отдохни, я сменю тебя. А пингвиниху и уговаривать долго не приходится. Она здорово проголодалась: пока яйцо на лапах держала, ничего не ела^[19]. Давно пора подкрепиться. И она уходит. Месяца на два и больше. К океану за рыбой. Иногда километров за сто или двести уйдет, но дорогу обратно всегда находит.

Пока мама охотится в океане, у отца-пингвина «за пазухой» обычно уже пингвиненок выклевывается. На нем длинный густой пух, словно меховая шубка. Но долго еще, дней 40–50, прячется малыш от стужи в кармане у отца, а потом у матери, когда придет она отцу на смену.

Пингвин-дитя, как только выберется из скорлупы, просит есть. Если мать еще не вернулась, отец кормит его «птичьим молоком».

Вы только представьте себе, какой это великий подвиг — растить пингвинят в Антарктиде!

Пока пингвин ухаживал за самкой, пока снесла она ему яйцо, пока она дней 60–70 охотилась в океане, пока «выстаивал» птенца, а потом шел с птенцом на лапах до места, где стая выводит птенцов, прошло ведь сто дней! И все сто дней пингвин ничего не ел. Не удивительно, что худеет он за это время почти вдвое.

Но вот — наконец-то! — приходит самка и ищет своего самца в стае. Задача тоже нелегкая: в колонии пингвинов тысячи птиц (в самой большой насчитали однажды двенадцать с половиной тысяч пингвинов!). И приходит она не одна, а сотни самок торжественной процессией приближаются к покинутым самцам. Поднимается большой шум и крик, немало происходит досадных недоразумений, прежде чем каждая найдет своего законного супруга.

Тут он передает ей с лап на лапы дорогое детище (в буквальном смысле «дорогое», если учесть все заботы и «расходы», затраченные на него). А сам ковыляет к морю, на охоту. Мать кормит птенца сначала каждый час. Но удивительное дело: пингвиниха принесла в желудке лишь килограмм полупереваренной рыбы. Птенец растет неплохо: за полтора месяца, пока отец путешествует, «поправляется» на несколько килограммов.

Тут все дело опять-таки в «молоке»: не только рыбой пингвиниха пингвинчика кормила, но и этим самым «птичьим молоком».

Пингвин вернется, отъевшись в море на рыбе и кальмарах, снова заберет детеныша, и тогда пингвиниха бредет по снегу за добычей.

Сидя дней сорок — пятьдесят то у папы, то у мамы на ногах, молодой пингвин подрастает. В «кармане» ему теперь тесно. И тогда он уходит в «детский сад»: в каком-нибудь месте собираются в кучу молодые пингвины. Сотни их темной толпой стоят, прижавшись друг к другу, и брат согревает брата.

«Детским садом» заведуют старые птицы. Когда пурга закрутит снежные вихри, они со всех сторон окружают птенцов, создавая, как говорят зоологи, охранный вал.

Родители по очереди посещают «детский сад»; птенцы кричат, все просят есть, но пингвины в крике и шуме узнают голоса своих пингвинчиков и кормят только их. Те прожорливы необыкновенно: могут съесть сразу шесть килограммов рыбы.