– Да нет, ничего не случилось, просто мне хотелось кое-что обсудить с тобой...

«Обсудить...» – Майкл поморщился. Похоже, он выбрал не самое удачное слово, но поправить было уже ничего нельзя. Ему следовало сказать матери, что он приехал сюда, чтобы сообщить ей нечто, поставить ее в известность о своих намерениях, ибо обсуждать здесь было нечего.

– Мне кажется, нам пора поговорить откровенно, – добавил он решительно.

– Можно подумать, что обычно мы с тобой не откровенны, – парировала Марион.

– Не во всем. – Теперь во всей его позе читалось напряжение. Чтобы избавиться от него, Майкл даже наклонился вперед в своем кресле, однако это не помогло. Спиной он чувствовал устремленный на него взгляд отца, и это заставляло Майкла нервничать еще больше.

– Мы никогда не говорили с тобой откровенно о Нэнси, мама.

– О ком? – Голос и взгляд Марион выражали такое равнодушие, словно она впервые слышала это имя, и в какое-то мгновение Майклу даже захотелось ударить мать по щеке, чтобы с нее слетела эта маска притворства.

– О Нэнси Макаллистер. О моей девушке.

– Ах да... – Последовала непродолжительная пауза. Марион рассеянно тронула кончиком пальца лежащую на блюдце серебряную эмалевую ложечку, и та негромко звякнула. – И в каком смысле мы не говорим о ней откровенно?

Глаза Марион словно бы подернулись тонкой ледяной коркой, но Майкл не собирался отступать.

– Ты делаешь вид, будто ее не существует. И я, в свою очередь, старался не напоминать тебе о ней, чтобы не расстраивать лишний раз, но... Видишь ли, я собираюсь на ней жениться. – Он перевел дух и откинулся на спинку кресла. – Через две недели, мама.

– Понятно. – На лице Марион Хиллард не дрогнул ни один мускул. – Могу я узнать, к чему такая спешка? Она что, беременна?

– Разумеется, нет.

– Тогда зачем, позволь спросить, тебе понадобилось на ней жениться? – Марион в недоумении вскинула брови. – И почему именно через две недели?

– Потому что через две недели я заканчиваю учебу; потому что через две недели я переезжаю в Нью-Йорк; потому что через две недели я начинаю работать у тебя. В конце концов, просто потому, что это имеет смысл.

– Для кого?

Лед в глазах Марион сделался толще, и Майклу стало очень не по себе под этим пристальным взглядом. Ни на мгновение она не отвела глаз от его лица, и он невольно вздрогнул, когда его слуха достиг негромкий шелест шелка – это Марион положила одну ногу на другую. В бизнесе она была безжалостна – порой одного ее взгляда хватало, чтобы заставить человека сдаться и пойти на любые уступки. И в своих отношениях с сыном Марион хоть и редко, но прибегала к подобному приему.

– Это имеет смысл для нас, мама.

– Для вас – может быть, но не для меня. Наша компания только что получила крупный заказ. Мы должны построить в Сан-Франциско новый медицинский центр. У тебя не будет ни одной свободной минутки ни для жены и ни для кого. Я... я очень рассчитывала на тебя, Майкл. В ближайшие два-три года тебе придется очень много работать, чтобы с тобой начали считаться в деловом мире. И потом... Откровенно говоря, дорогой, мне очень не хотелось бы, чтобы ты спешил с женитьбой.

Последняя ее фраза прозвучала намного мягче, чем все предыдущие, и в душе Майкла проснулась надежда.

– Нэнси – настоящее сокровище, мама. Она не будет отвлекать меня от работы и не станет помехой тебе. Она просто чудо, и...

– Может быть, и так, но я не думаю, что Нэнси подходящая жена для тебя. Ты подумал о неминуемом скандале?..

Теперь в глазах Марион сверкало нескрываемое торжество. Она готовилась нанести последний, убийственный удар, и Майкл, не знавший, что за козыри могут быть у матери в рукаве, невольно задержал дыхание и едва не зажмурил глаза. Он чувствовал себя беспомощной жертвой – полевой мышью, на которую в ночной темноте бесшумно несется что-то крылатое, хищное, огромное.

– О каком скандале?

– Разве твоя девушка не рассказывала тебе, кто она такая?

О боже!.. Что значит – «кто она такая»?

– Что ты имеешь в виду? – внезапно пересохшие губы едва повиновались ему.

– Только то, что ты совсем ее не знаешь. Вот, взгляни-ка на это...

Марион грациозно наклонилась и, поставив на ковер чашку с блюдцем, тут же выпрямилась. Встав с кресла, она подошла к стоявшему в углу столу и достала из нижнего ящика пухлую картонную папку. Вернувшись к камину, она молча протянула ее сыну.

– Что это?

– Это отчет частного сыскного бюро. Я просила их выяснить, что собой представляет твоя маленькая художница, и, говоря откровенно, то, что я узнала, мне очень не понравилось.

Эти последние слова были преуменьшением. Получив отчет сыскного бюро, Марион пришла в ярость.

– Пожалуйста, не спеши и внимательно прочти эти документы.

Не спешить и не волноваться было выше его сил, и – действуя почти против своей воли – Майкл открыл папку и начал читать. Из первых же страниц досье он узнал, что отец Нэнси погиб в тюрьме, когда она была еще младенцем, а мать умерла от алкоголизма два года спустя. В короткой справке указывалось также, что отец Нэнси отбывал семилетний срок за вооруженное ограбление.

– Очаровательная семейка, не правда ли, дорогой? – В голосе Марион сквозило презрение, и Майкл, не сдержавшись, с такой силой швырнул папку на пол, что листы из нее разлетелись по всей библиотеке.

– Я не буду читать эту мерзость!

– Можешь не читать, но на этой мерзости ты собираешься жениться.

– Какая разница, кем были ее родители? Разве Нэнси виновата, что ее отец был преступником, а мать – пила?

– Нет, это не ее вина, а ее несчастье. И оно будет твоим, если ты на ней женишься. Будь разумным человеком, Майкл! В самое ближайшее время ты вступишь в мир бизнеса и будешь заключать сделки на миллионы долларов. Твоя репутация должна быть безупречной. Малейший намек на скандал погубит нас, понимаешь? Твой дед, старый Эйб Коттер, основал это дело больше пятидесяти лет назад, а теперь ты готов все поставить под удар из-за какой-то юбки. Не сходи с ума, Майкл! Тебе уже давно пора было вырасти. Беззаботная юность кончилась, вернее – кончится ровно через две недели. – Тут она взглянула на сына, и лед в ее взгляде обжег Майкла, словно самое горячее пламя. – В общем, я даже не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос, Майкл. У тебя нет никакого выбора.

Она всегда говорила ему это! Проклятие, она всегда...

– Черта с два у меня нет выбора! – Его голос напоминал сейчас звериный рык, а не голос человеческого существа.

Вскочив с кресла, Майкл принялся расхаживать из угла в угол, наступая на вывалившиеся из папки листы.

– Я не намерен всю жизнь послушно исполнять то, что говоришь мне ты, мама. Я не хочу и не буду! Или ты собираешься водить меня на помочах до тех пор, пока ты не удалишься от дел, а потом будешь управлять мною из-за кулис, как марионеткой, дергая за ниточки? Нет, к черту!.. Я буду на тебя работать, но и только. Моя жизнь принадлежит только мне, и я имею право распоряжаться ею по своему усмотрению. Я женюсь когда захочу и на ком захочу!

– Майкл!..

Марион хотела сказать что-то еще, но в этот момент дверной колокольчик несколько раз звякнул, и они замерли, напоминая двух тигров, впервые оказавшихся в одной клетке. Большая старая кошка и дерзкий молодой кот: каждый из них слегка побаивался другого, каждый стремился к победе и готов был до последнего сражаться за свое право. Они все еще стояли в противоположных углах комнаты, тяжело дыша от гнева и ярости, когда дверь отворилась, и в библиотеку вошел Джордж Каллоуэй.

Надо отдать ему должное – Джордж сразу почувствовал, какое сильное напряжение витает в воздухе. На протяжении многих лет этот элегантный и сдержанный человек был правой рукой Марион Хиллард; он прекрасно изучил ее и знал, что только чрезвычайные обстоятельства могли заставить ее потерять над собой контроль.

Джордж Каллоуэй был не простым служащим: в корпорации «Коттер-Хиллард» он пользовался большим влиянием и властью, хотя, в отличие от Марион, которая была на виду, предпочитал держаться в тени. И Джордж умело пользовался этой властью, какой бы незаметной она ни была.