Перед солдатами стояли несколько китайских таможенников, а рядом с ними — Ло Фан при полном параде. Его желто-пурпурный пояс указывал на то, что он находится при исполнении официальных обязанностей представителя императорского наместника.

Сун Чжао тоже был здесь, причем он впервые лично встречал клипер из рейса. Рядом с ним стоял Кай. У Джонатана промелькнула мысль, что они выглядели обеспокоенными.

Чуть в стороне, у кормы другого корабля, стояли Оуэн Брюс, несколько управляющих британских факторий и хозяин датского склада. Было ясно, что они стараются держаться подальше от солдат.

Эдмунд плавно подвел «Летучий дракон» к стоянке, и когда концы были брошены на берег и закреплены, солдаты двинулись вперед, перекрыв выход с корабля.

Сун Чжао немедленно поднялся на борт в сопровождении Ло Фана и двух старших таможенных офицеров. Торговец сдержанно поклонился, обменялся с Джонатаном, встретившим его у трапа, рукопожатием, как принято на Западе, и затем заговорил на кантонском диалекте, поскольку его сопровождали китайцы.

— Ты обвиняешься, — сказал он, — в попытке провезти опиум в Вампу.

Джонатан опешил, но поскольку обвинение было столь абсурдно, он не мог не рассмеяться.

— Кто бы ни выдвинул такое обвинение, он ошибается, — твердо сказал он. — Ведь мое отношение к торговле опиумом хорошо известно. — Он перевел сказанное стоявшим рядом Чарльзу и Эдмунду, и они тоже пришли в недоумение.

— Я верю, что ты абсолютно невиновен, — заявил Сун Чжао.

Ло Фан откашлялся.

— Его превосходительство Дэн Дин-чжань знает о тех услугах, которые вы оказываете Сун Чжао, и ему также известно ваше дружеское расположение к народу Срединного царства. И все же обвинение выдвинуто, поэтому необходимо обыскать ваш корабль.

— Разумеется, — ответил Джонатан. — Господин Бойнтон, прошу вас, проводите этих господ и покажите им «Летучий дракон».

Таможенники захотели прежде всего осмотреть трюм, поэтому Чарльз спустился туда вместе с ними и еще несколькими членами команды.

— Как могло быть выдвинуто такое нелепое обвинение? — требовательно спросил Джонатан.

— Наместник императора получил анонимное письмо, в котором обращается его внимание на то, что вы якобы нарушили закон. Дэн Дин-чжань обязан провести расследование.

— Не могу представить, кому понадобилось выдвигать подобное обвинение и какие у него были на то причины.

Кай проговорил очень тихо:

— Джонатан забыл о том, что у него есть враги в Гуандуне?

Ло Фан кивнул.

— Память у американского Фань-гуя коротка, — сказал он и улыбнулся единственному человеку, сумевшему свести к ничьей бой с ним.

Джонатан посмотрел в сторону берега и на какое-то мгновение встретился взглядом с Оуэном Брюсом. Тот не только завидовал его успеху, но еще и злобствовал из-за того, что отказ Джонатана ввозить в страну опиум оказывает влияние и на других капитанов, а если верить слухам, Брюс регулярно получал опиум и тайно доставлял его в Кантон.

Шотландец отвернулся, сказал что-то стоявшим рядом с ним людям, а затем не спеша направился к своему складу, показывая своей самоуверенной походкой, что его совершенно не волнует происходящее.

Ожидание на палубе под знойным полуденным солнцем начинало казаться бесконечным.

Наконец появился Чарльз, его бледность была заметна даже через загар.

— Не могу поверить! — выкрикнул он. — Кто-то намеренно пытается навредить нам.

За ним последовали таможенники и три матроса. Каждый из них нес большую квадратную коробку; маркировка указывала, что они поступили из Индии. Коробки были сложены на палубе.

— В этих коробках, — сказал старший таможенник, — находится первосортный индийский опиум. Каждая из коробок могла бы принести, по меньшей мере, одну тысячу императорских юаней на черном рынке.

Джонатан замер глядя на коробки.

— Это возмутительно! — заявил Чарльз. — Коробки были сложены сразу у входа в большой трюм, где их просто невозможно было бы не заметить при обыске.

Пораженный Сун Чжао перевел эти слова на кантонский язык.

Ло Фан кивнул, взгляд его стал проницательным.

— Джонатан, — сказал он, — не глупый крестьянин. Если бы он пытался тайком провезти коробки с опиумом в Срединное царство, он мог бы легко их спрятать. Он не оставил бы их там, где их можно было бы найти так быстро.

Сун Чжао рассердился:

— Я совершенно уверен, что Джонатан не виновен. Тот человек, кто отправил анонимное письмо Дэн Дин-чжаню, должно быть, и положил эти коробки с опиумом в трюм корабля.

Ло Фан пристально взглянул на него:

— Откуда у вас такая уверенность?

— Вспомните, что американский корабль не плавал в Индию. Капитан Рейкхелл был только в Сингапуре!

— Мы можем подтвердить время нашего пребывания в Сингапуре квитанциями за место стоянки, — сказал Чарльз. — Два дня нам приходилось укрываться от тайфуна, обрушившегося на нас у острова Сингапур, и могу вас заверить, что даже клипер не смог бы доплыть до Индии и обратно так быстро.

Когда Сун Чжао перевел эти слова Ло Фану, мажордом наместника кивнул:

— Английский Фань-гуй рассуждает здраво.

В душе у молчаливого Джонатана поднималась такая буря негодования, что внезапно он взорвался. Подняв одну из коробок, он кинул ее за борт в грязные воды гавани.

Все знали, что при соприкосновении с водой опиум становится непригодным для употребления человеком.

Одна за другой коробки полетели за борт.

— Вот и весь опиум, — тихо сказал Джонатан. — А сейчас мне нужно лишь одно — найти виновного в этом преступлении.

— Никакого вреда не причинено, — сказал Ло Фан. — Я поставлю печать императорского наместника на документы в конторе Сун Чжао, так что все будут знать о вашей невиновности. И я расскажу Дэн Дин-чжаню все, что говорилось здесь. Эта попытка очернить ваше доброе имя была столь неуклюжей, что просто провалилась.

Все находившиеся на борту клипера мрачно наблюдали, как одна за другой коробки с опиумом погружались в грязные воды гавани.

— Этот опиум никто не будет курить, — сказал Чарльз.

Ло Фан отдал приказ, и офицер, командовавший солдатами, немедленно повел их к Воротам петиции. Группа, наблюдавшая за происходящим с соседнего причала, разошлась. Люди вернулись на свои фактории, и драматический инцидент был исчерпан.

Сун Чжао проводил Ло Фана в контору, которой редко пользовался, а таможенники, выполнив свои обязанности, тоже сошли на берег.

Кай задержался на минуту, прежде чем последовать за Сун Чжао и его товарищем.

— Я знал с самого начала, что ты не повезешь наркотики в Срединное царство, — сказал он Джонатану. — Ло Фан тоже знал. Было ясно, что кто-то пытается доставить тебе неприятности, но твоя репутация не пострадала.

Джонатан рассеянно кивнул. Голова у него шла кругом, и он ничего не ответил.

В считанные минуты жизнь в порту вернулась в нормальное русло. Грузчики Сун Чжао были готовы к работе, и вскоре начали разгружать хинную кору под наблюдением Чарльза и Эдмунда.

Джонатан знал, что его ожидают в конторе Сун Чжао, чтобы проводить в дом купца. Он жаждал вновь увидеть Лайцзе-лу, но у него еще было незаконченное дело в Вампу, и он хотел прежде заняться именно этим. Если бы Ло Фан захотел поверить обвинениям против него, он уже мог быть арестован, помещен в бамбуковую клетку для всеобщего обозрения на многие дни или даже недели, а затем казнен. Китайское правосудие совершенно не было похоже на западное, и у него не было бы ни права обжаловать приговор, ни возможности заявить о своей невиновности. В лучшем случае его бы выслали из Кантона и запретили торговать с Китаем до конца жизни. Мысль о том, что корабли Рейкхеллов могли бы быть лишены права приходить в Вампу, расстроила его так же сильно, как и мысль о том, какой судьбы он избежал только благодаря тому, что Сун Чжао и Ло Фан доверяли ему.

Несмотря на импульсивность, Джонатана трудно было по-настоящему разозлить, но сейчас он знал, что не успокоится, пока не отплатит обидчику. Тот или те, кто пытались подставить его и уничтожить, должны получить по заслугам.