Попытка затормозить продвижение ударных группировок вермахта налетами фронтовой бомбардировочной авиации и 3-го корпуса ДБА ГК была одной из ряда тех непростительных ошибок, что были допущены в первые дни войны командованием Западного фронта. Боевые вылеты бомбардировочных частей совершались днем, без сопровождения истребителями, удары наносились с малых высот. Немцы, без сомнения, несли от таких ударов известный урон, но советские потери в самолетах ударной авиации оказались катастрофически большими и, что самое главное, невосполнимыми.

По состоянию на 22 июня в ударных частях ВВС значилось 802 бомбардировщика (466 машин армейской и окружной авиации и 336 – дальней). Еще 30 бомбардировщиков СБ и 28 Як-2 и Як-4 имелось в 313-м и 314-м отдельных разведывательных авиаполках, некоторое количество СБ было в 162-м резервном авиаполку и в Уречской, Борисовской и Поставской авиашколах пилотов бомбардировщиков. Имелись также легкие машины-разведчики Р-5 и ее модификации, которые могли нести бомбовую нагрузку. Штурмовиков было значительно меньше, общим числом 85. Большая часть самолетов была сосредоточена в 12-й (командир – полковник В.И.Аладинский) и 13-й (командир – Герой Советского Союза генерал-майор авиации Ф.П.Полынин) бомбардировочных дивизиях. Все самолеты (включая штурмовики) распределялись следующим образом.

Управление 9-й САД: данных нет; 13-й СБАП: 51 СБ и Ар-2, 8 Пе-2.

Управление 10-й САД: 1СБ; 74-й ШАП: 62 И-15бис и И-153, 8 Ил-2; 39-й СБАП: 43 СБ, 9 Пе-2.

Управление 11-й САД: 2 СБ; 16-й СБАП: 24 СБ, 37 Пе-2.

Управление 12-й БАД: 1 СБ; 6-й СБАП: 18 СБ; 43-й ББАП: 46 Су-2; 128-й СБАП: 41 СБ; 209-й ББАП: 25 Су-2; 215-й ШАП: 15 И-15бис.

Управление 13-й БАД: 1 СБ. 24-й СБАП: 41 СБ; 97-й ББАП: 51 Су-2; 121-й СБАП: 56 СБ; 125-й СБАП: 38 СБ; 130-й СБАП: 38 СБ.

3-й авиакорпус (на 1 июня).

Управление 42-й ДБАД: 3 ДБ-3ф; 96-й ДБАП: 50 ДБ-3ф; 207-ДБАП: 16 ДБ-3ф; 1-й ТБАП: 41 ТБ-3.

Управление 52-й ДБАД: 1 ДБ-3ф; 98-й ДБАП: 70 ДБ-3ф; 212-й ОДБАП: 61 ДБ-3ф; 3-й ТБАП: 52 ТБ-3. Итого 294 боевых машины. К 22 июня в корпусе значилось уже на 42 самолета больше, 336.

В ходе боевых вылетов 22 июня самые малые потери понесла 12-я дивизия – было сбито зенитным огнем два самолета. 13-я дивизия лишилась 61 машины – 15 было сбито зенитным огнем, 46 не вернулось с заданий по неизвестным причинам. В числе невернувшихся был командир 130-го полка майор И.И.Кривошапко. Пропажа без вести стольких самолетов означает, что из вылетевших на задание групп не вернулся никто. У дальников два самолета было сбито истребителями, один – зенитным огнем, семь не вернулись с заданий; сам комкор Н.С.Скрипко в своих мемуарах писал, что из первого боевого вылета из 70 машин не вернулось 22, но на следующий день часть из них нашлась на аэродромах других частей фронтовой авиации, где они произвели вынужденные посадки. Много бомбардировщиков вернулось на свои аэродромы с тяжелыми повреждениями, для устранения которых потребовалось более суток; не исключено, что по немецким документам они проходят как сбитые. К вечеру 22 июня пилотами только одной эскадры JG.51 было заявлено о 129 советских самолетах, уничтоженных на земле, и еще 69 (57 бомбардировщиков и 12 истребителей), сбитых в воздухе; четыре из них записал в свой актив знаменитый ас подполковник В.Мельдерс. В ЖБД JG.51 так было записано о действиях советской бомбардировочной авиации: «Упрямство русских пилотов вошло в поговорку, они не уклонялись от огня зенитной артиллерии и не делали никаких защитных маневров, когда на них пикировали немецкие истребители. Их потери были огромными. Часто не удавалось уцелеть ни одному самолету из группы, участвовавшей в налете. Но они прилетали все снова и снова. Следует ли этим восхищаться, как презрением к смерти, или качать головой из-за бессмысленности их жертвы? Это поведение – один из наибольших секретов русской души» (Nowarra H.J. Luftwaffen Einsats «Barbarossa» 1941. Podzum, 1989). Свои же потери Люфтваффе были заявлены смехотворно малыми. Например, по его данным, в первый день боевых действий было потеряно только три двухмоторных бомбардировщика: Ю-88 в районе около Яблоново, До-17 над Ломжей, еще один подбитый Ю-88 разбился при вынужденной посадке возле Демблина. Указывалось также, что два самолета имеют повреждения соответственно 15% и 20%. Показатели эффективности просто блеск, только вот не верится что-то. Система оценок странная. Какими процентами учитывать бомбардировщик с простреленными двигателями, который сел «на вынужденную» на советской территории, при посадке погнул винты, набрал земли в радиаторы, разбил остекление, но при этом не взорвался?

Бывший командир 13-й БАД генерал-полковник авиации Ф.П.Полынин вспоминал: «Одновременно со мной прибежали начальник штаба полковник К.И.Тельнов и полковой комиссар А.И.Вихорев. Вопросов не задавали. Дежурный тут же вручил мне телефонограмму из штаба ВВС округа. Читаю: «Вскрыть пакет, действовать, как предписано». Снимаю трубку, связываюсь с командирами полков. Те уже готовы, ждут боевого приказа. Разговор шифром предельно краток. Цели такие-то, встреча с истребителями там-то.

Звоню в штаб ВВС округа, чтобы доложить о готовности, его начальника полковника С.А.Худякова на месте нет, командующего ВВС И.И.Копца – тоже. На наш запрос: «Готовы ли к боевой работе истребители, как предусматривается планом?» – поступил ответ: «Их не будет. Лететь на задание без сопровождения». В то время мы еще не знали, что фашисты нанесли бомбовый удар по аэродромам, где базировались истребители, что большая часть самолетов уничтожена.

На всякий случай делаем еще один запрос. Нам отвечают: «Выполняйте задачу самостоятельно. Прикрытия не будет».

– Побьют нас, – высказал опасение Тельнов.

Я не хуже его понимал, чем грозит полет бомбардировщиков без истребителей, но не поддержал этот разговор. Это не учение, а война. Раз поставлена боевая задача, ее надо выполнять». Вскоре десятки краснозвездных машин с подвешенными бомбами поднялись в воздух со своих аэродромов.

Группа СБ 24-го Краснознаменного СБАП (полевой аэродром в районе Могилева) в районе Бяло-Подляски удачно отбомбилась по танковой колонне, потеряв при этом одну машину и сбив пулеметным огнем два Ме-109. Ведущим был зам. командира полка батальонный комиссар А.Калинин. По его словам, им удалось обмануть противника. Сначала бомбардировщики углубились на сопредельную территорию, затем развернулись и вышли на танковую колонну с тыла. Немцы приняли их за своих: открывали люки и махали шлемами. Как вспоминал бывший пилот В.А.Утянский из того же полка, девятка эскадрильи капитана Лозенко имела задачу – удар по площади в районе Цехановца, бомбы бросать по ведущему. Потерь вообще не было (Утянский В.А. Воспоминания, «Сайт авиатехников» – http://www.aviatehnik.ru).

Группа 125-го полка, которую повел начальник дивизионных курсов командиров звеньев майор Никифоров, на подходе к цели была встречена 18 истребителями и практически полностью уничтожена. Вернулась лишь одна машина. Ф.П.Полынин писал: «Пытаюсь дозвониться в Минск, но связь не работает. Требую, чтобы соединили с Москвой, – тоже не получается. В это время слышу над головой шум мотора. Бомбардировщик – по звуку определил я и выбежал на летное поле. Но почему один? Где остальные?

Летчик, совершив посадку, подрулил к командно-диспетчерскому пункту. Окинул я взглядом машину, и все стало ясно: правая плоскость в трех местах пробита снарядами, фюзеляж изрешечен. Рваные отверстия зияют и в остеклении кабины. Из кабины медленно вылез майор Никифоров. Вид у него был ужасный: глаза налиты кровью, лицо бледное, губы посиневшие. Он был так потрясен, что несколько минут не мог произнести ни слова.

– Что произошло, рассказывайте, – спрашиваю его, предчувствуя, что случилась большая беда.