Построенные к войне 3–4 дота на километр границы уже ждали свои гарнизоны. Но из тех батальонов спецвойск, которые должны были их составить, отнюдь не все прибыли со старой границы и были сколоченными и боеспособными. Некоторые уровские подразделения представляли собой только номера, и многие бетонные сооружения с уже стоявшими пушками и пулеметами так и не сделали ни одного выстрела по врагу. Одна рота батальонного узла 66-го УРа на три артиллерийско-пулеметных дота (вооружение – 6 казематных артустановок и 12 станковых пулеметов) насчитывала только 12 солдат и одного офицера. Лейтенант В.А.Киселев, 15 июня закончивший Смоленское стрелково-пулеметное училище, лишь 19 июня приехал к месту службы. За три последних мирных дня он успел лишь изучить свое «хозяйство», снять комнату у поляков да познакомиться с соседями – пограничниками. Когда в 1990 г. я познакомился с ним, он был все еще бодр и деятелен, хотя имел за плечами груз тяжких испытаний. Первый бой на границе, отход с боями на восток в составе стрелкового полка, трагическая неравная схватка возле взорванного моста через Неман. Потом плен, лагеря (в том числе Освенцим, там выкололи на руке номер – 149 559), побег с этапа, партизанский отряд польской Армии Людовой. Наконец, 13-я армия, 174-й спец. лагерь НКВД в подмосковном Подольске, а после окончания госпроверки штурмовой батальон 4-й ударной армии в Курляндии. Согласно воспоминаниям бывшего комроты, его даже такое малочисленное недоформированное подразделение успешно отбило к полудню 22 июня до пяти немецких атак при поддержке танков, артиллерии и авиации и отошло лишь по приказу, предварительно выведя из строя матчасть [76, запись устного рассказа]. Примечательно, что согласно этому приказу всем спец. войскам предписывалось убыть в законсервированный 63-й Минский укреп. район, демонтированное вооружение которого как раз и пошло в доты белостокского выступа. Удалось напасть на след одного из подразделений Минского УРа. Войсковая часть в/ч 5897 – под этим шифром скрывался 13-й отдельный артпульбат. Переброшенный на запад, он вошел в состав Осовецкого УРа, штаб батальона разместился в городке Едвабне (свидетельство бывшего военфельдшера Н.Н.Бедова, однако, по данным ЦАМО, там находилось управление всего УРа, а штаб батальона располагался в местечке Воснош Граевского района). Утром 22-го гарнизоны 35 дотов готовы были встретить агрессора огнем, и нет их вины в том, что несколькими днями позже они без боя покинули свои железобетонные крепости и ушли с отступающими полевыми войсками. Что касается рассказа В.А.Киселева, то он дал почву для новых исследований. Он назвал по памяти номер своей части – в/ч 3366. ЦАМО дал мне ее расшифровку – 92-й артиллерийско-пулеметный батальон. Но во всех ранее опубликованных данных в 66-м укрепрайоне значились только 13-й батальон и 239-я отдельная рота связи. Неясность оставалась не разрешенной до тех пор, пока не была опубликована дислокация частей ЗапОВО по состоянию на 30 мая 1941 г. Оказалось, что в 66-м укрепрайоне в дополнение к 13-му ОПАБ планировалось сформировать еще семь батальонов (92, 95, 104, 109, 112, 119 и 121-й) и четыре отдельных артиллерийских батареи. То есть УР по численности приблизился бы к дивизии. Согласно этим данным, 92-й ОПАБ имел четырехротный состав и штаб его располагался в Кольно. Есть также данные о том, что к 22 июня на участок 66-го УРа было доставлено 36 башенных 45-мм артустановок, снятых со списанных танков, в том числе и со старых Т-18. Также есть свидетельство, что в УРе было две танковых роты из 54 машин МС-1, прототип которых вышел из заводских ворот еще в 1927 г.

Генерал-полковник Л.М.Сандалов в своей книге «Первые дни войны» написал, что Замбрувский УР к началу войны не был достроен и вооружен. Может быть и так, если говорить обо всем районе, как о войсковом формировании, но в ранее опубликованных сведениях по ЗапОВО указывается, что на 22 июня в нем строилось 550 дотов, уже было построено – 53, вооружено – 30. Реально, пусть и в неполном составе, имелись войска: 12-й и 14-й артпульбаты (тоже из Минского УРа) и 49-я отдельная рота связи. Были также назначены на должности комендант и начальник штаба (полковник М.В.Шитов, в качестве начштаба фигурирует также майор С.Р.Кулиев, но он на самом деле был начальником оперативного отделения). Укрупнение планировалось и здесь, вместо двух батальонов стало бы девять: 12, 14, 62, 93, 122, 123, 124, 125 и 129-й. В дополнение к ним формировались отдельная артпульрота, две отдельных артбатареи и саперная рота; имелось 44 танка МС-1.

Отвлекусь немного для экскурса в не столь далекое по отношению к 1941 г. прошлое. Местность на участке государственной границы СССР, где сейчас возводились сооружения для войск Осовецкого укрепрайона, оценивалась как имеющая важное военное значение еще в конце XIX века. Поэтому в 1882 г. по Высочайшему Повелению Е.И.В. на реке Бобр было начато строительство малой крепости (или крепости-заставы) Осовец. Новым в принципах строительства крепости было то, что она не создавалась для круговой обороны в условиях полного окружения, а изначально должна была сдерживать неприятеля, имея открытый тыл, что обеспечивало ее непрерывное снабжение резервами и припасами, и тесно взаимодействуя с полевыми войсками. Таким образом, в ее устройстве предвосхищался переход от не оправдавшей себя системы крепостей к укрепленным районам, которые, как известно, существуют и по сей день (например, в составе Вооруженных Сил России на границе с Китаем). В 1915 г. гарнизон крепости геройски выдержал почти 7-месячную осаду немцев, использовавших для ее обстрела артиллерию калибров от 210 до 420 мм. В связи с потерей первой и второй линий полевой обороны и общим ухудшением стратегической обстановки русское командование приняло решение эвакуировать гарнизон и отойти. Организованный отход был завершен к 22 августа, причем 23-го саперы взорвали все важнейшие объекты. Тем самым доблестная эпопея крепости Осовец, которую кайзер Вильгельм II опрометчиво назвал «игрушечной», в Первой мировой войне завершилась. 26 сентября 1939 г. в Осовец снова вошли части русской армии. В рамках оборонного строительства, которое началось на западной границе СССР в 1940 г., старая крепость выполняла роль казармы и склада. На ее территории разместились части 2-й стрелковой дивизии 1-го корпуса: управление, два стрелковых полка, зенитный дивизион и спецподразделения. В бывшем укрепленном селении Гонендз, находившемся на правом фланге крепости (т. н. Гонендзские холмы), располагались еще один стрелковый полк и дивизионный взвод химзащиты.

При включении всех пригодных сооружений Осовца в систему теперь уже советской долговременной обороны можно было бы повысить ее прочность. Но история распорядилась по-иному. Новые укрепления так и не были достроены, старые – тоже большой роли не сыграли, да и главные удары германских войск были нанесены совсем в других местах.

В послевоенное время развалины крепости были заброшены до 1953 г. Затем вплоть до 1993 г. Осовец служил польским вооруженным силам – Войску Польскому. В 1993 г. вся пойма реки Бобр была объявлена национальным парком. В настоящее время развалины бывшей русской крепости 3-го класса Осовец остаются молчаливыми свидетелями жестоких боев двух мировых войн и памятником русско-польского фортификационного искусства XIX – XX вв. Несмотря на разрушения, на местности можно различить большинство уничтоженных объектов (по материалам сайта «История крепостей» – http://fortress.vif2.ru).

В гораздо более высокой готовности, нежели Осовецкий и Замбрувский, находился 68-й Гродненский укрепрайон (комендант – полковник Н.П.Иванов, начальник штаба – полковник П.Н.Каширин). К началу войны в строительстве находилось 606 дотов. Из них были полностью забетонированы 183 сооружения, в части из них уже было смонтировано вооружение. Некий Хорст Слесина, военный репортер при штабе 8-го армейского корпуса вермахта, находясь в расположении 8-й Верхне-Силезской пехотной дивизии, писал: «Перед нами маленькая река Волкушанка, граница между двумя мирами. Несколько недель назад большевики уже разъединили оба моста перед нашим участком. Отсюда мы часто наблюдали за ними и следили за их работами. Земляные работы, препятствия, укрепления и многочисленные бетонные бункеры не могут укрыться от зорких глаз солдата. Мы можем видеть почти сто массивных оборонительных сооружений. Их больше чем может занять русская дивизия… Укрепления врага тянутся на пять километров в глубину…» [76, копия].