Как же больно… Вновь, снова… Туда возвращаться… Вспоминать…

— Андрей… — выдавила из себя девушка, дрожащими руками стискивая папку с меню. — Не нужно…

Он, словно зачарованный, смотрел на нее, не отрываясь.

— Ведь мы могли быть вместе, — проговорил мужчина, нежным касанием дотрагиваясь до ее холодной руки, с силой стискивающей папку с меню, и сжимая ее в своей горячей ладони.

Лена хотела вырвать руку, отпрянуть, отойти, ведь это неправильно. То, что он делает — неправильно!

Она не сможет дать ему то, что он хочет.

Ведь он, как и десять лет назад, хочет того же, в чем ему было отказано.

Но сейчас их разделяет пропасть еще более глубокая, чем прежде…

Между ними стена, между ними бездна. Между ними Максим и ее безудержная любовь к нему…

Ей бы убежать, воспротивиться, объяснить все… Он должен понять. Она не сможет стать той, кого он хочет видеть рядом с собой…

Но она зачарованно смотрит на его ладонь, сжимавшую ее руку, смотрит на него… и молчит.

— Все могло бы получиться, да? — тихо проговорил Андрей, поглаживая ее руку кончиком большого пальца. — Тогда, десять лет назад. Когда я еще не уехал, и ты не встретилась со своим мужем, — какая-то скрытая боль звучала в его словах. Боль от потери, от неизбежности, от безысходности и обиды и сожаления. Боль, которую и Лена ощущала кожей. — Ведь все могло бы получиться, Лена, разве не так?

Что он хотел услышать от нее?! Что она могла ему сказать?!

Уже ничего не может получиться. Ни тогда, ни сейчас… Никогда.

Лена стиснула зубы, сдерживая рвущиеся из глаз слезы. Больно. Черт возьми, ей опять больно?!

Неужели она настолько глупая, настолько наивная, что могла предположить, что ей станет легче?!

Зачем он говорит все это? Разве нужно это сейчас?! Разве стоит вспоминать прошлое?! Будоражить его, колыхать, воскрешать те воспоминания, которые нужно забыть, потому что ничего, кроме боли и отчаяния, они принести не смогут?! Зачем слова?! Зачем боль?! Зачем этот яд, эти кинжалы в сердце?!

Лена прикрыла глаза на мгновение и, стараясь, чтобы голос звучал ровно и твердо, проговорила:

— Того, что было, мы уже не вернем. Нужно жить настоящим.

Андрей горько усмехнулся, его ладонь похолодела.

— А меня не устраивает мое настоящее, — сказал он жестко, но решительно. — Что же мне делать тогда?!

Лена промолчал, отвела глаза, не в сила смотреть на него.

А острый взгляд зеленых глаз пронзил ее стрелой, вынуждая чувствовать его сердцевиной своей плоти.

Зачем это самобичевание?! Чего он хочет добиться?! Больнее будет и ему, и ей…

— А тебя устраивает? — неожиданно громко прозвучал для нее его голос.

Лена вздрогнула. Сердце забилось сильнее и яростнее, отдаваясь в ушах гулким эхом.

Она посмотрела на него удивленным, подавленным взглядом.

— Тебя устраивает твое настоящее? — повторил Андрей, пристально глядя на нее.

Он уже знал ответ на свой вопрос, в общем-то, вопрос риторический.

И Лена прекрасно осознавала это.

— Это важно? — через силу проговорила она, едва шевеля губами. — Для тебя это разве важно?

Его губы плотно сжались, глаза вспыхнули.

— Для меня это важно, — решительно проговорил Андрей.

— Почему? — дрожащим голосом спросила Лена, чувствуя, что в уголках глаз блестят слезы.

Мужчина наклоняется вперед, сокращая расстояние между ними. Пальцами другой руки нежно касается ее щеки, проводит ими по шелковистой коже, вызывая в ее теле дрожь и холодок вдоль позвоночника.

Ей бы отпрянуть, убежать, возмутиться, возразить…

Но она молчит, глядя в его умоляющие глаза. А он шепчет, едва разлепляя губы:

— Потому что ты уже не та девочка, которую я оставлял, уезжая в Новосибирск.

Она понимает, что он прав, но согласиться с ним не может.

Болью в сердце оседают его слова, такие пронзительные, такие глубокие, такие откровенные, такие точные слова, попавшие в цель, заглянувшие, казалось, в ее душу и сжегшие все попытки возразить.

Лена может только прошептать, стараясь, чтобы голос звучал твердо:

— Конечно, не та, прошло столько лет…

— Не в этом дело, — перебил мужчина резко, убирая руку с ее щеки, — и ты это понимаешь.

Девушка, набравшись сил, решительно заглянула ему в глаза.

— Нет, не понимаю.

Встретив ее взгляд, Андрей болезненно поджал губы и недовольно сощурился.

В зеленых глазах мелькнул огонек.

— Дело в тебе, — выдавил он почти против воли.

— А что со мной не так? — с горечью проговорила девушка.

Отвернувшись на мгновение и не глядя на нее, Андрей тяжело выдохнул, словно сдерживая поток ругательств, чертыхнулся очень тихо, мотнул головой, сильнее стиснул ее ладонь, а потом вновь устремил взгляд на Лену.

Боже, он не хотел этого говорить. Не хотел, не желал, меньше всего он хотел причинить ей боль…

Но она не оставляет ему выбора. Опять, как и десять лет назад, она не оставляет ему выбора.

— Я, конечно, могу ошибаться, но… — прямой взгляд на нее, взгляд, от которого не скрыться, который приковывает на месте. — Мне кажется, что ты несчастлива в браке.

Как тонко, как четко, как верно.

Слишком проницательно, как психолог, как так же глубоко страдающий человек, как и она…

Откровенно, безапелляционно, пронизывающе, с болью в голосе, с горечью в глазах…

Он всегда слишком хорошо ее знал, чтобы сейчас ошибиться.

— Ты… ошибаешься, — выдавила Лена из себя, откровенно выдавая ложь. — У меня все… хорошо.

— Кого ты пытаешься обмануть? — громче, чем прежде, как-то вызывающе спросил мужчина. — Меня? Но я слишком хорошо тебя знаю. Себя? А смысл? Ты не сможешь лгать себе всю жизнь!

— Я не лгу… — тихо, уже не пытаясь оправдаться, уже устав бороться.

— Девять лет, Лена! — воскликнул Андрей. — Девять лет! Ты только представь, как это много!

— Я знаю, сколько это, — отрезала девушка жестко, даже от самой себя такой жесткости и резкости не ожидая, и подняла на него твердый взгляд. — Я знаю, Андрей. Я все знаю!

Казалось, молчание, возникшее между ними, можно поджечь, таким наэлектризованным стал воздух.

— Он… твой первый муж? — выдавил мужчина через силу.

— Что?! Конечно, первый, как ты можешь спрашивать?! — воскликнула Лена ошарашенно.

— Прости, прости! — тут же вскричал Андрей и, пытаясь загладить свою вину, сжал ее дрожащую руку своей рукой еще сильнее. — Но девять лет… — мотнул головой из стороны в сторону, словно отказываясь признавать очевидное, — Черт! Лена, девять лет… — с отчаянием взглянул на нее.

— Я счастлива в браке, — медленно, с расстановкой проговорила она, заглядывая ему в глаза.

Андрей вновь чертыхнулся, уже громче, уже яростнее, намного жестче. Но произнес нежно, тихо:

— Я не хочу, чтобы ты страдала… А ты страдаешь.

— Кто тебе сказал такую глупость?! — возмутилась девушка, недоумевая.

Кого она пыталась обмануть?!

— Никто не говорил, — тихо сказал мужчина. — Я это вижу. И на приеме, когда ты хотела сбежать, и в парке, когда ты выглядела такой одинокой… И даже вчера, когда ты мне позвонила и назначила встречу! — Андрей, не сдержавшись, несильно ударил кулаком по столу. — Черт возьми, я люблю тебя, Лена! — устремил взгляд на нее, тяжело дыша. — До сих пор люблю. И я вижу все, что творится с тобой! — Лена вздрогнула, ощущая, как стремительно дрожь прокрадывается по телу, проникая в каждую клеточку, в кровь. — Я прочитал на твоем лице, услышал в твоем голосе такую гамму эмоций, что не передать словами! — проговорил он. — Отчаяние, боль, сожаление, обида… страдание. Я не могу смотреть на это…

Лене хотелось умереть. Он все-таки это сказал.

Он не открыл ей глаза, она знала, что он испытывает к ней.

Безумием теперь казалась встреча, которая обязана была спасти ее. Безумием и ошибкой…

— Мне казалось, мы сможем поговорить, Андрей, — тихо выдавила из себя Лена, стараясь вырвать свою руку из захвата его ладони. — Но, наверное, я рассчитывала на нечто большее, чем ты готов был мне предложить, — она опустила взгляд, затем резко подняла его.