Может быть, когда-то, несколько лет назад она упустила тот момент, когда еще можно было что-то изменить и исправить, попытаться начать жить заново, перевернув испачканную предательством и виной страницу их судьбы?… Может быть, тогда, когда нужно было говорить, она молчала?!

А сейчас…? Что же сейчас?… Есть ли у них это сейчас?!

Лена чувствовала, что что-то не так, хотя и не могла сказать, что именно. Наверное, то, что происходило между ними, нельзя было выразить словами, не было таким слов, чтобы выразить состояние, в котором они находились. Его можно было только прочувствовать.

Но в чем причина этих перемен?… В ней самой?… Или в Максиме?…

Она стала другой. Нет, нет, не так… Она не смогла бы измениться окончательно, девять лет жизни, полной раскаяния за содеянное и решительное погребение себя под пеплом от совершенной ошибки, не смогли пройти бесследно ни для Макса, ни для нее.

Просто некоторые вещи для нее стали простыми и выполнимыми. Она стала задумываться о том, как живет. И сколько лет боли и обиды прошло впустую! Столько лет… Девять лет. Она могла бы назвать число месяцев, недель и даже дней того ада, в котором прожила. Ни один не исчез из памяти, хотя они и были серыми, блеклыми и однообразными. Слишком много боли было, слишком много горечи и обиды.

Нужно было меняться. Давно нужно было меняться. Несколько лет назад. А может быть, это следовало сделать еще в самом начале пути в девятилетний ад, просто не вешая на себя ярлык виноватой?!

Как жаль, что для того, чтобы осознать, что ошибалась все эти годы, она должна была их пережить?… Лишь для того, чтобы прийти к неоспоримой истине — только перемены могут ее спасти.

И первый шаг к ним она уже сделала.

А Максим?… Максим тоже изменился. Она чувствовала эти перемены в нем.

В тот злополучный день принес ей цветы. Впервые за эти годы — принес ей цветы. А она оказалась такой недалекой идиоткой, что даже не оценила подарка! Даже спасибо не сказала.

Он перестал контролировать ее. Не звонил ей через каждый час, спрашивая, где она, с кем и что делает.

Она была в замешательстве, не зная, что и думать, и нервничала, переживала.

Но эти перемены не могли остаться незамеченными. Особенно на фоне тех лет, что прошли в постоянной гонке за проблемами, гноящимися ранами и ярлыками, которые они вешали друг на друга.

Как сложно все было.

Лена распахнула глаза и вздохнула, покачав головой.

Почему жизнь так сложна?! Или они сами усложняют ее?! Накручивают проблемы, как на катушку, и все сильнее и глубже увязают в водовороте боли и бессилия, заступая за тот край, где уже ничего нет, — только пустота, боль и одиночество.

Сердце дрогнуло, отзываясь эхом боли в груди.

Она почувствовала чье-то присутствие рядом с собой, но не обернулась.

Не Максим. Кто-то другой…

— Девушка? — знакомый мягкий голос, рядом, почти над самым ухом.

На душе потеплело, улыбка почти непроизвольно расплылась на лице.

Лена обернулась к Андрею, глаза ее светились.

Молодой человек, наклонив голову немного набок, подмигнул ей и протянул бокал шампанского.

— Девушка, можно вам угостить? — проговорил он с улыбкой, озарившей его красивое лицо.

Лена, улыбаясь, кивнула и приняла бокал из его протянутой руки.

Странно, но она даже не подумала о том, что скажет Максим. Ведь сомневаться в том, что наблюдает за ней, и, конечно же, видел приближение Андрея, не стоит.

Но почему в тот момент, когда она увидела светящиеся зеленые глаза и радостную улыбку, мысль о том, что мужу может не понравится это общение, проскользнула незамеченной, уступая место обычному желанию поговорить с молодым человеком, к которому, несомненно, питала нежные чувства.

Андрей приподнял бокал вверх, предлагая тост.

— За встречу? — игриво улыбнулся ей, скривив губы, и Лена кивнула.

Держится молодцом, даже, несмотря на сложный разговор в кафе, когда все точки над «и» уже были расставлены и приоритеты разобраны. И Андрею досталось лишь почетное второе место — место друга, пусть и лучшего, а лидирующие позиции, как и прежде, были отдано другому.

Девушка пригубила шампанского и посмотрела на Андрея, улыбнувшись уголками губ.

— Как ты здесь оказался? — проговорила она.

Светлые брови вопросительно приподнялись.

— Как, ты разве не знаешь? — он казался удивленным. — Я теперь партнер «Империи».

Лена ахнула, изумленным взглядом пронзая друга детства и понимая, что улыбается все шире.

— Так ты и есть тот партнер, которого ждал Максим? — воскликнула она.

— Ммм… Максим? — нахмурившись, пробормотала Андрей.

Сердце забилось в груди сильнее и громче. Лена выдохнула.

— Эээ, да. Мой муж, — проговорила она смущенно и отвела глаза. — Максим Колесников.

Андрей удивился, она увидела это по его изменившемуся лицу. Брови вопросительно приподнялись, уголки губ опустились, глаза блеснули странным огнем, затаившимся внутри зрачков.

Бокал в его руке дрогнул.

— Значит, вот кто твой муж, — произнес он тихо. — Максим Колесников!?

Лена сглотнула, ощущая себя в чем-то виноватой. Может быть, ей не стоило признаваться?… А смысл? Не узнал бы от нее, узнал бы позже от кого-то другого. Разве подобное можно скрыть?!

Смирится ли Андрей, вот в чем теперь вопрос. Ведь одно дело, знать, что у нее есть муж, и совсем другое — что теперь они будут вынуждены работать вместе.

Она посмотрела на мужчину, а тот грустно улыбнулся ей, глядя прямо в глаза.

— Знаешь, — проговорил он тихо, тронув ее за руку, — а я не удивлен.

Слишком двоякими были эти слова, и эту двойственность заметила и Лена, вздрогнув всем телом.

Острые иголочки мгновенно вонзились в плоть, проникая под кожу и парализуя ее.

— Я не знала о том, что ты наш партнер, — проговорила Лена, надеясь на то, что голос звучит ровно.

— Я тоже об этом не знал, — горько усмехнулся Андрей, стискивая бокал. — Ты работаешь вместе с мужем?

Девушка покачала головой.

— Нет, не работаю.

— Тогда ты, наверное, пошла работать по специальности? — он весело подмигнул, всеми силами стараясь вернуться за ту негласно проведенную черту, которую они уже перешагнули, и вернуть разговор в прежнее беззаботно легкое русло. — Кондитер, насколько я помню?

Лена улыбнулась, глаза ее засветились. Снова.

Интересно, если задуматься и посчитать, насколько чаще она улыбается в общении с Андреем, чем в разговорах с Максимом?… Статистика ужаснула бы результатами.

— Да, кондитер, — подтвердила она. — Но я не работаю по специальности. Я вообще не работаю, — тихо добавила она, опустив глаза.

Андрей замер, нахмурился, а потом выдавил из себя:

— Почему?

Самый сложный вопрос из всех, которые вообще можно задать, это вопрос почему. Он требует анализа.

Лена пожала плечами и взмахнула рукой, другой стиснув бокал.

— Не знаю, так получилось, — подняла на него грустный взгляд. — Не устроилась сразу… Потом семья…

— Он тебе не позволяет, да? — напрямую спросил Андрей, внимательно глядя на ее смущенное лицо.

О ком именно говорит мужчина, можно было и не угадывать.

— Нет, — проговорила она, осознавая, что говорит не всю правду. — Максим здесь ни при чем. Просто, — она поджала губы и отвела взгляд в сторону, — так сложилось, что… не получилось.

— А ты хочешь, чтобы получилось? — вновь напрямую спросил Андрей, пронзая ее острым взглядом.

И вновь она смущенно отвела глаза.

— Да, я хотела бы, — призналась она, не смея солгать ему в этом. — Но сейчас сложно устроиться. Я потеряла много лет, да и практики у меня не было. Сейчас это, наверное, уже нереально.

Она грустно вздохнула, и Андрей тронул ее за руку, нежно и легко касаясь шелка кожи, провел по нее большим пальцем, словно успокаивая, а потом проговорил, ласково глядя на нее:

— Не бывает ничего нереального, — уверенно, твердо, со знанием дела.

Она доверчиво заглянула ему в глаза, неуверенно улыбнулась.